Национальности мужчин с фото
Впервые я дрался из-за женщины в семь лет. Она была второй женой деда. Высокая, с гвардейской выправкой и полуседыми усиками над губой.Носила прямые яркие платья с коротким рукавом, плотно облегающим завидный бицепс. Голос имела зычный. Он раскатывался по двору как гром:"Бор-р-рык! Кушать!". Это если я гулял один. А если с дедом, тогда: "Охламоны! Хавать!"
И, когда она в очередной раз вышла на балкон позвать меня, я услышал как Толька Коршунов выкрикнул: "Гвардеец кардинала на посту!" И я вцепился в него, хотя Тольке было целых одиннадцать лет и он даже уже был влюблен в Таньку, о чем поведал всему двору вырезанным на тополе объявлением "Я люблю тебя".Имя вырезать не стал, проявив не детскую мудрость.
Толька валялся в пыли, совершенно не сопротивляясь, а только удивленно таращась на меня. Я пытался молотить его, приговаривая: "Гад, гад!" Под очередное "гад" меня подняла в воздух неведомая сила. Мелькнул яркий рукав, бицепс, усы и я оказался за обеденным столом с моей "не моей" бабой Феней.
Мама назвала ее официально — Феодосия Николаевна и всегда повторяла: "Она не твоя бабушка".Моя бабушка была первая жена деда, баба Женя. Она жила в одном городе с нами, в центре России, а дед с Феней жили у моря.
Оно — море — и стало причиной нашего знакомства. Я был худющим болезненным ребенком, и педиатр убедила мать, что море положительно скажется на моем здоровье. "Но обязательно не меньше месяца," — повторяла она. Когда мне было почти четыре года, меня повезли знакомить с дедом, морем и Феней. Феодосией Николаевной. Как бы не хотели мама с "моей" бабушкой изъять ее из этого уравнения. В первый раз мама была со мной две недели, натянуто общаясь с дедом и Феней. Убедившись, что старики вполне способны управиться с ее чахлым "цветком" жизни, она начала часто уходить в гости к подругам детства и задерживаться там допоздна.
Я не хотел спать без нее. Ходил по квартире, поднывая. Дед уговаривал спать, а Феня сгребалав охапку, и говорила: "Борык, не куксись. Пойдем встречать маму!" Мы выходили в притихший двор, она сажала меня на качели.
Качелей я боялся, мне казалось, что меня, такого легкого, подхватит ветер и унесет, но Феня мощной фигурой вставала ровно напротив качелей и и заключала подвешенное сиденье в свои уверенные руки, прежде,чем снова толкнуть. "Будешь наверху — смотри маму," — напутствовала она и легонько толкала качель. "Не виднооо," — ныл я, а она отвечала: "Значит, надо повыше. Не боишься?" Я мотал головой в разные стороны, и она толкала сильней. И в один день, взлетая до ветки тополя, я понял, что хочу, чтоб мама не торопилась.
И мама, наверное, поняла. Она уехала, оставив меня с дедом и Феней на лето. Мы посадили ее на поезд,помахали в окошко и пошли домой обедать. А вечером мне почему-то захотелось плакать. Я помню ощущение полной опустошенности, и помню, как оно появилось. Оно появилось, когда я думал, что сегодня вечером не надо встречать маму и мы с Феней не пойдем качаться. Но после ужина она объявила:"Борык, не куксись, пойдем смотреть, как мама едет на паровозе."
Мы ходили качаться каждый вечер. Дед поначалу говорил, что поздно, и "ребенку нужен режим", но Феня обрывала его на полуслове: "Не гунди, охламон, рыбенку много чего нужно."
Охламон улыбался внутрь себя и капитулировал. Мы с Феней выходили, когда последние бабульки снимались с лавочек у подъезда, а возвращались к полуночи, покусанные комарами и абсолютно счастливые.
Качели были моим личным раем. Качели которые качала Феня. Она раскачивала меня, а потом притормаживала и влепляла поцелуй в неожиданное место. Когда качели начинали останавливаться, а я просить: "Еще, еще!", Феня принималась щекотать меня. Я вертелся волчком, заливался на весь тихий гулкий двор, но не слезал с сиденья.
Здоровье мое, несмотря на отсутствие режима, улучшилось. Встретив меня, загоревшего и слегка отъевшегося, на вокзале, бабушка Женя поджала губки. Стройность была одной из основных ее добродетелей, и она весьма боялась жирного и сдобного греха.
Очень скоро после приезда домой я спросил, когда снова поеду к деду и Фене.
— Лен, ты слышала?— крикнула бабушка моей маме, и не дождавшись ответа повторила:
—Ты это слышала?
— Мам, не начинай снова, это ребенок, — мама подошла ко мне и внезапно погладила по голове. Она редко так делала, мне стало так хорошо, и я снова вспомнил качели. Мне хотелось повторить свой вопрос маме, но я не стал. А в конце длинной-длинной зимы, когда я свалился с ужасной ангиной, мама сидя у моей кровати сказала: "Бобка, ну что же ты, выздоравливай!Скоро ведь поедем к деду!"
Я выздоровел и мы поехали. Мама уехала через три дня. Была середина мая. Раз в месяц Феня наряжала нас с дедом "в парадное", и мы шли в переговорный пункт: попросить маму оставить меня еще на месяц. Вышло три раза.
Дед работал сутки через трое, и в свободные дни старательно просаливал меня в море. А вечера были мои с Феней. И качелями. Взлет— посадка — поцелуй, взлет — посадка — объятия.
— Борык, маму видишь?
— Вижу! В окно! Она спит!
— А Москву видишь?
— Вижу!
— Кремль красный?
— Синий!
— Значит, вечер!
Смех-посадка-поцелуй, тихий подъезд, мы играем в шпионов, и, чтобы не будить деда, укладываемся вместе спать на диване.
Находясь между этим хитросплетением взрослых, я совершал детские ошибки, но учился на них. Однажды я попросил бабушку Женю испечь оладушки как у Фени. "Борис, питаться жареным — вредно!" — выпалила она, но не преминула заметить под нос: "Своих детей сгубила, за моего взялась..."В моем сознании эта фраза повисла вопросом, но я промолчал. Летом меня снова отправили "на море": у мамы появился перспективный кавалер, и без меня было сподручней.
Вопрос, зародившийся после обмолвки "моей" бабушки терзал меня, и я не знал, как поступить. Мне было уже шесть лет,и я начал ощущать какую-то неловкость в стальных объятиях Фени. К тому же я маялся, гадая, как она сгубила своих детей.Решился однажды спросить у деда. Он вздохнул, но ответил: "Утонули они на лодке с отцом их. Она с тех пор на море и несмотрит.И забудь, что я сказал, и с ней не говори."Я и не говорил, и даже позабыл, ибо мучивший меня вопрос разрешился. А качели так и были нашими, хоть я и мог уже качаться сам. Но не мог же я сам себя целовать?
К следующему лету у деда начались проблемы со здоровьем, и вместо моря я отправлялся гулять во двор. А после драки с Толькой Коршуновым из-за Фени меня приняли в дворовое сообщество и я даже был частью "живой пирамиды", на которой стоял Толька, чтобы вырезать на тополе сердце, пронзенное стрелой, под своим "я люблю тебя". Да что там, и на море мы тоже гоняли, и строили шалаши, и даже пробовали влюбляться, и я еще не раз подрался из-за женщин. Было не до качелей.
Феня ухаживала за дедом, и в квартире поселился тонкий, но устойчивый запах лекарств. А мама вышла замуж. За Толика. За другого, конечно, но вроде он тоже намекал, что "я люблю тебя". Эту новость мне сообщила Феня и, глядя на меня, добавила: "Не куксись! Это хорошо. Вы подружитесь." Я подумал:"Никогда!", а она оказалась права.
Все эти события: дедова болезнь, замужество мамы, драка с Толькой и дворовая дружба подвели итог моего дошкольного детства. Остались лишь воспоминания: разрозненные, малосвязные, но при этом яркие до осязаемости. И в главном из них я подлетаю на качелях вверх, а потом меня целует в макушку Феня.
Больше выездов "на море" не было, потому что началась другая жизнь. Мы приехали к деду через четыре года. На похороны.Я помню, как зашел в ту самую квартиру, а посреди большой комнаты стоял гроб. Феня провела нас с мамой мимо него в спальню и уложила спать с дороги. Назавтра была суета, похороны, поминки, и во всем этом я затерялся и чувствовал себя лишним.
Я потихоньку вышел из-за поминального стола и пошел в маленькую комнату. Сел на кровать, уставился в стену. Не знаю, сколько так просидел, но зашла Феня. Она обняла меня, и внезапно я разрыдался. Феня гладила меня по голове, а затем внимательно посмотрев в глаза, сказала: "Борык, деда все равно тебя любит. Ну, не куксись..."
Мы с мамой уехали после девятого дня. Феня предлагала мне остаться. Я выжидательно посмотрел на мать, рассчитывая, что она заявит о полной невозможности оставить меня...Но она молчала... Я отрицательно мотнул головой.
— Ну поезжайте, поезжайте, выберете время еще приехать... — Феня была тише, чем обычно, да и понятно почему.
А потом жизнь меня закружила. Это был, наверное, не тот танец, который я хотел, но отказаться не получалось. Свадьбы, рождения, болезни, похороны, встречи, расставания... Жизненное колесо неслось все быстрей, пока не застопорилось о диагноз моего собственного сына. Лейкоз. Помню глаза жены как провалы в ад и ее же бесстрастный голос, когда она перечисляла, что нужно купить в больницу. Еще доктора помню, который сказал, что "большинство случаев разрешаются благоприятно". В интернете писали, что большинство — это семьдесят процентов. И наш ребенок должен был в них попасть. Должен! И не должен в тридцать... Пусть не он...Мы стали командой по попаданию в семьдесят процентов: жена взяла на себя всё, связанное с сыном, а я должен был зарабатывать. Общение превратилось в сводки анализов. Лучше, хуже, хуже, лучше, лучше, немного хуже, немного лучше, еще немного лучше.
Мы победили. Мы попали в семьдесят. А я понял, что не чувствую ничего.
Я боялся посмотреть в глаза сыну и жене, потому что они бы это поняли. На работе подвернулась командировка, поехал. И вдруг как током дернуло: "А ведь Феня еще может быть жива! Есть шанс!"Не сама собой, конечно, эта мысль пришла, я рядом с теми местами оказался. Сделал крюк, нашел тот двор... Дверь в квартиру никто не открыл. Значит, не выпал шанс. Она бы точно дома была.
Вышел из подъезда — на лавочке тип алкоголического вида сидит. Аккуратно у него поинтересовался, не знает ли он, кто в шестьдесят четвертой квартире живет.
А он как заорет:
— Боб, ты? Точно ты! Ну ты же!
Друган детства оказался. В квартире пара молодая живет, дальние родственники Фени. А она сама давно уж померла. А до того как будто с ума сошла немного. Выходила вечерами гулять до ночи. На качелях раскачивалась и улыбалась. А потом соседи по запаху нашли ее.
— Боб, на пиво не подкинешь? Давай за встречу, — закончил он свой рассказ вполне ожидаемо.Я подкинул, а "за встречу" не стал. Он сразу побежал отовариваться, и я оглядываясь, как шпион, подошел к качелям. Всё те же. Вечная металлоконструкция. Сел боком, оттолкнулся ногой. Тополь тот же, вон на нем вырезано "Я люблю тебя" и сердце, пронзенное стрелой... Только еще что-то сверху накарябали, раньше не было. "Не куксись". "Не куксись. Я люблю тебя"...Нет, не может быть... Точно: "Не куксись".
Я уперлся лбом в ствол дерева,а потом обхватил руками. Меня трясло. Нет, меня "типало". Так говорила Феня в минуты особого волнения: "Меня типает". Внезапно с утробным рыком я набрал полную грудь воздуха и разрыдался.
Я тоже люблю тебя, Феня. Я люблю тебя, дед. Я люблю жену и сына. И маму, и отчима, и сестру. И даже когда меня не станет, эта любовь останется. Но еще рано, я еще должен сказать им всем об этом хотя бы раз.
Рваная печенька Пикабу, июньнациональности мужчин с фото
Люди обожают рейтинги. Так онлайн-журнал Insider Monkey составил рейтинг стран, в которых живут самые красивые мужчины планеты, взяв за основу результаты международных конкурсов красоты Manhunt International, Mister Global, Mister International и «Мистер мира».
Южная Корея
Мужчины из Южной Кореи часто побеждают в номинациях: в 2014 году они победили в номинации «Лучшая физическая форма», в 2015 году в номинации «Лучшая модель», а в 2017 году заняли титул «Мистер конгениальность». К сожалению, сами конкурсы красоты ни разу не выигрывали.
Франция
Романтичная Франция занимает 14-ю строку рейтинга. Французские мужчины получили титул «Мистер конгениальность», в 2002 году они победили в конкурсе Manhunt International, а в 2015 году — в Mister Global.
Турция
Независимо от пола, восточная красота завоевала особую любовь во всем мире. Мужчины из Турции выиграли в конкурсах «Мистер мира» в 1996 и Manhunt International в 2005 году, а в 2016 году победили в номинации «Лучшая физическая форма».
Чехия
Родина Евы Герциговой, Каролины Курковой и многих других красивых женщин-моделей может похвастаться и красотой своих мужчин. Чехи одерживали победу в конкурсе Mister Global два года подряд — в 2015 и 2016 годах. Также они выиграли в номинации «Мистер фотогеничность».
Мьянма
Представляя Юго-Восточную Азию, мужчины из Мьянмы победили в конкурсе Mister Global в 2014 году, получили титулы «Лучшая модель» в 2015 году и «Мистер интернет-популярность» в 2016 году.
Южная Африка
Мужчины из народа Южной Африки отличаются особенно хорошим телосложением, поэтому победа в номинации «Лучшая физическая форма» на конкурсе Mister Global 2017 не была сюрпризом. Также они выиграли в мужском конкурсе красоты Manhunt International в 1995 году.
Швеция
В 1998 году Швеция выиграла Manhunt International, но после этого была долгая пауза в погоне за победами за красоту для шведских мужчин. Второй раз они победили только в 2016 году.
Испания
Мужчины из Испании получили первый титул на Mister World в 2007 году. Следующие победы были на конкурсе красоты Mister Global, где испанцы выиграли в 2016 году в номинации «Мистер фотогеничность» и в 2017 году получили титул «Лучшая модель».
Китай
Мужчины из Китая часто становятся известными моделями, потому что они очень фотогеничны. Это отметили на конкурсе Manhunt International, где они выиграли в 2007 и 2011 году. А в 2017 году Китай одержал победу в Mister Global.
Индия
Индийские мужчины завоевали две победы на двух разных конкурсах красоты: в Manhunt International в 2001 году и в Mister World в 2016 году. Судьи также отметили их харизматичность и модельные навыки.
Филиппины
Филиппинцы регулярно участвуют в конкурсах Mister Global и завоевали две награды: «Мистер Интернет-популярность» в 2016 году и «Мистер очаровательная улыбка» в 2017 году. Также они выиграли в Manhunt International и Mister International.
Венесуэла
Венесуэльские мужчины выиграли Manhunt International в 1999 году, Mister International в 2013 году и Mister World в 1998 году. Единственное, чего им не хватает, — это титул Mister Global. Тогда Венесуэла станет первой страной в мире, чьи мужчины получили все четыре главные короны в конкурсах мужской красоты.
Ливан
Ливан долгое время считался одной из стран с самыми красивыми мужчинами в мире. И не зря, ведь ливанцы — троекратные чемпионы: они выигрывали в конкурсе Mister International в 2006, 2012 и 2016 годах.
Вьетнам
На сегодняшний день вьетнамцы завоевали корону Mister International в 2008 году и титул Mister Global в 2015 году. Также на Mister Global они получили титулы «Мистер фотогеничность» в 2014 году и «Мистер интернет-популярность» в 2015 году.
Бразилия
Первая победа для Бразилии была выиграна на Mister World в 2003 году, затем на Mister International 2007 и 2011 году, и наконец победа в Mister Global в 2017 году. Четырех титулов для Бразилии достаточно, чтобы поставить ее на первое место в списке стран с самыми красивыми мужчинами.
А вы согласны с выбором журнала?
Смотрите также — Лицо идеального мужчины, составленное из частей лиц знаменитых красавцев Голливуда
А вы знали, что у нас есть Telegram и Instagram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
Впервые я дрался из-за женщины в семь лет. Она была второй женой деда. Высокая, с гвардейской выправкой и полуседыми усиками над губой.Носила прямые яркие платья с коротким рукавом, плотно облегающим завидный бицепс. Голос имела зычный. Он раскатывался по двору как гром:"Бор-р-рык! Кушать!". Это если я гулял один. А если с дедом, тогда: "Охламоны! Хавать!"
И, когда она в очередной раз вышла на балкон позвать меня, я услышал как Толька Коршунов выкрикнул: "Гвардеец кардинала на посту!" И я вцепился в него, хотя Тольке было целых одиннадцать лет и он даже уже был влюблен в Таньку, о чем поведал всему двору вырезанным на тополе объявлением "Я люблю тебя".Имя вырезать не стал, проявив не детскую мудрость.
Толька валялся в пыли, совершенно не сопротивляясь, а только удивленно таращась на меня. Я пытался молотить его, приговаривая: "Гад, гад!" Под очередное "гад" меня подняла в воздух неведомая сила. Мелькнул яркий рукав, бицепс, усы и я оказался за обеденным столом с моей "не моей" бабой Феней.
Мама назвала ее официально — Феодосия Николаевна и всегда повторяла: "Она не твоя бабушка".Моя бабушка была первая жена деда, баба Женя. Она жила в одном городе с нами, в центре России, а дед с Феней жили у моря.
Оно — море — и стало причиной нашего знакомства. Я был худющим болезненным ребенком, и педиатр убедила мать, что море положительно скажется на моем здоровье. "Но обязательно не меньше месяца," — повторяла она. Когда мне было почти четыре года, меня повезли знакомить с дедом, морем и Феней. Феодосией Николаевной. Как бы не хотели мама с "моей" бабушкой изъять ее из этого уравнения. В первый раз мама была со мной две недели, натянуто общаясь с дедом и Феней. Убедившись, что старики вполне способны управиться с ее чахлым "цветком" жизни, она начала часто уходить в гости к подругам детства и задерживаться там допоздна.
Я не хотел спать без нее. Ходил по квартире, поднывая. Дед уговаривал спать, а Феня сгребалав охапку, и говорила: "Борык, не куксись. Пойдем встречать маму!" Мы выходили в притихший двор, она сажала меня на качели.
Качелей я боялся, мне казалось, что меня, такого легкого, подхватит ветер и унесет, но Феня мощной фигурой вставала ровно напротив качелей и и заключала подвешенное сиденье в свои уверенные руки, прежде,чем снова толкнуть. "Будешь наверху — смотри маму," — напутствовала она и легонько толкала качель. "Не виднооо," — ныл я, а она отвечала: "Значит, надо повыше. Не боишься?" Я мотал головой в разные стороны, и она толкала сильней. И в один день, взлетая до ветки тополя, я понял, что хочу, чтоб мама не торопилась.
И мама, наверное, поняла. Она уехала, оставив меня с дедом и Феней на лето. Мы посадили ее на поезд,помахали в окошко и пошли домой обедать. А вечером мне почему-то захотелось плакать. Я помню ощущение полной опустошенности, и помню, как оно появилось. Оно появилось, когда я думал, что сегодня вечером не надо встречать маму и мы с Феней не пойдем качаться. Но после ужина она объявила:"Борык, не куксись, пойдем смотреть, как мама едет на паровозе."
Мы ходили качаться каждый вечер. Дед поначалу говорил, что поздно, и "ребенку нужен режим", но Феня обрывала его на полуслове: "Не гунди, охламон, рыбенку много чего нужно."
Охламон улыбался внутрь себя и капитулировал. Мы с Феней выходили, когда последние бабульки снимались с лавочек у подъезда, а возвращались к полуночи, покусанные комарами и абсолютно счастливые.
Качели были моим личным раем. Качели которые качала Феня. Она раскачивала меня, а потом притормаживала и влепляла поцелуй в неожиданное место. Когда качели начинали останавливаться, а я просить: "Еще, еще!", Феня принималась щекотать меня. Я вертелся волчком, заливался на весь тихий гулкий двор, но не слезал с сиденья.
Здоровье мое, несмотря на отсутствие режима, улучшилось. Встретив меня, загоревшего и слегка отъевшегося, на вокзале, бабушка Женя поджала губки. Стройность была одной из основных ее добродетелей, и она весьма боялась жирного и сдобного греха.
Очень скоро после приезда домой я спросил, когда снова поеду к деду и Фене.
— Лен, ты слышала?— крикнула бабушка моей маме, и не дождавшись ответа повторила:
—Ты это слышала?
— Мам, не начинай снова, это ребенок, — мама подошла ко мне и внезапно погладила по голове. Она редко так делала, мне стало так хорошо, и я снова вспомнил качели. Мне хотелось повторить свой вопрос маме, но я не стал. А в конце длинной-длинной зимы, когда я свалился с ужасной ангиной, мама сидя у моей кровати сказала: "Бобка, ну что же ты, выздоравливай!Скоро ведь поедем к деду!"
Я выздоровел и мы поехали. Мама уехала через три дня. Была середина мая. Раз в месяц Феня наряжала нас с дедом "в парадное", и мы шли в переговорный пункт: попросить маму оставить меня еще на месяц. Вышло три раза.
Дед работал сутки через трое, и в свободные дни старательно просаливал меня в море. А вечера были мои с Феней. И качелями. Взлет— посадка — поцелуй, взлет — посадка — объятия.
— Борык, маму видишь?
— Вижу! В окно! Она спит!
— А Москву видишь?
— Вижу!
— Кремль красный?
— Синий!
— Значит, вечер!
Смех-посадка-поцелуй, тихий подъезд, мы играем в шпионов, и, чтобы не будить деда, укладываемся вместе спать на диване.
Находясь между этим хитросплетением взрослых, я совершал детские ошибки, но учился на них. Однажды я попросил бабушку Женю испечь оладушки как у Фени. "Борис, питаться жареным — вредно!" — выпалила она, но не преминула заметить под нос: "Своих детей сгубила, за моего взялась..."В моем сознании эта фраза повисла вопросом, но я промолчал. Летом меня снова отправили "на море": у мамы появился перспективный кавалер, и без меня было сподручней.
Вопрос, зародившийся после обмолвки "моей" бабушки терзал меня, и я не знал, как поступить. Мне было уже шесть лет,и я начал ощущать какую-то неловкость в стальных объятиях Фени. К тому же я маялся, гадая, как она сгубила своих детей.Решился однажды спросить у деда. Он вздохнул, но ответил: "Утонули они на лодке с отцом их. Она с тех пор на море и несмотрит.И забудь, что я сказал, и с ней не говори."Я и не говорил, и даже позабыл, ибо мучивший меня вопрос разрешился. А качели так и были нашими, хоть я и мог уже качаться сам. Но не мог же я сам себя целовать?
К следующему лету у деда начались проблемы со здоровьем, и вместо моря я отправлялся гулять во двор. А после драки с Толькой Коршуновым из-за Фени меня приняли в дворовое сообщество и я даже был частью "живой пирамиды", на которой стоял Толька, чтобы вырезать на тополе сердце, пронзенное стрелой, под своим "я люблю тебя". Да что там, и на море мы тоже гоняли, и строили шалаши, и даже пробовали влюбляться, и я еще не раз подрался из-за женщин. Было не до качелей.
Феня ухаживала за дедом, и в квартире поселился тонкий, но устойчивый запах лекарств. А мама вышла замуж. За Толика. За другого, конечно, но вроде он тоже намекал, что "я люблю тебя". Эту новость мне сообщила Феня и, глядя на меня, добавила: "Не куксись! Это хорошо. Вы подружитесь." Я подумал:"Никогда!", а она оказалась права.
Все эти события: дедова болезнь, замужество мамы, драка с Толькой и дворовая дружба подвели итог моего дошкольного детства. Остались лишь воспоминания: разрозненные, малосвязные, но при этом яркие до осязаемости. И в главном из них я подлетаю на качелях вверх, а потом меня целует в макушку Феня.
Больше выездов "на море" не было, потому что началась другая жизнь. Мы приехали к деду через четыре года. На похороны.Я помню, как зашел в ту самую квартиру, а посреди большой комнаты стоял гроб. Феня провела нас с мамой мимо него в спальню и уложила спать с дороги. Назавтра была суета, похороны, поминки, и во всем этом я затерялся и чувствовал себя лишним.
Я потихоньку вышел из-за поминального стола и пошел в маленькую комнату. Сел на кровать, уставился в стену. Не знаю, сколько так просидел, но зашла Феня. Она обняла меня, и внезапно я разрыдался. Феня гладила меня по голове, а затем внимательно посмотрев в глаза, сказала: "Борык, деда все равно тебя любит. Ну, не куксись..."
Мы с мамой уехали после девятого дня. Феня предлагала мне остаться. Я выжидательно посмотрел на мать, рассчитывая, что она заявит о полной невозможности оставить меня...Но она молчала... Я отрицательно мотнул головой.
— Ну поезжайте, поезжайте, выберете время еще приехать... — Феня была тише, чем обычно, да и понятно почему.
А потом жизнь меня закружила. Это был, наверное, не тот танец, который я хотел, но отказаться не получалось. Свадьбы, рождения, болезни, похороны, встречи, расставания... Жизненное колесо неслось все быстрей, пока не застопорилось о диагноз моего собственного сына. Лейкоз. Помню глаза жены как провалы в ад и ее же бесстрастный голос, когда она перечисляла, что нужно купить в больницу. Еще доктора помню, который сказал, что "большинство случаев разрешаются благоприятно". В интернете писали, что большинство — это семьдесят процентов. И наш ребенок должен был в них попасть. Должен! И не должен в тридцать... Пусть не он...Мы стали командой по попаданию в семьдесят процентов: жена взяла на себя всё, связанное с сыном, а я должен был зарабатывать. Общение превратилось в сводки анализов. Лучше, хуже, хуже, лучше, лучше, немного хуже, немного лучше, еще немного лучше.
Мы победили. Мы попали в семьдесят. А я понял, что не чувствую ничего.
Я боялся посмотреть в глаза сыну и жене, потому что они бы это поняли. На работе подвернулась командировка, поехал. И вдруг как током дернуло: "А ведь Феня еще может быть жива! Есть шанс!"Не сама собой, конечно, эта мысль пришла, я рядом с теми местами оказался. Сделал крюк, нашел тот двор... Дверь в квартиру никто не открыл. Значит, не выпал шанс. Она бы точно дома была.
Вышел из подъезда — на лавочке тип алкоголического вида сидит. Аккуратно у него поинтересовался, не знает ли он, кто в шестьдесят четвертой квартире живет.
А он как заорет:
— Боб, ты? Точно ты! Ну ты же!
Друган детства оказался. В квартире пара молодая живет, дальние родственники Фени. А она сама давно уж померла. А до того как будто с ума сошла немного. Выходила вечерами гулять до ночи. На качелях раскачивалась и улыбалась. А потом соседи по запаху нашли ее.
— Боб, на пиво не подкинешь? Давай за встречу, — закончил он свой рассказ вполне ожидаемо.Я подкинул, а "за встречу" не стал. Он сразу побежал отовариваться, и я оглядываясь, как шпион, подошел к качелям. Всё те же. Вечная металлоконструкция. Сел боком, оттолкнулся ногой. Тополь тот же, вон на нем вырезано "Я люблю тебя" и сердце, пронзенное стрелой... Только еще что-то сверху накарябали, раньше не было. "Не куксись". "Не куксись. Я люблю тебя"...Нет, не может быть... Точно: "Не куксись".
Я уперлся лбом в ствол дерева,а потом обхватил руками. Меня трясло. Нет, меня "типало". Так говорила Феня в минуты особого волнения: "Меня типает". Внезапно с утробным рыком я набрал полную грудь воздуха и разрыдался.
Я тоже люблю тебя, Феня. Я люблю тебя, дед. Я люблю жену и сына. И маму, и отчима, и сестру. И даже когда меня не станет, эта любовь останется. Но еще рано, я еще должен сказать им всем об этом хотя бы раз.
Рваная печенька Пикабу, июньsrc="http://res.cloudinary.com/dhffmrodw/image/upload/v1654470975/dccea25650aa6b74947552c879.jpg">
Думаем, многие из нас задавались вопросом о том, как же изменились представители различных национальностей за 100 лет. Безусловно, за эти годы поменялось многое, но осталось ли что-то общее в лицах людей, составляющих ту или иную нацию? Претерпели ли они трансформации или все же сохранили схожие черты?
Мы в ADME крепко задумались о том, как же выглядели столетие назад представители сильного пола в России или же, например, в Турции. Поэтому решили покопаться в архивах и сравнить мужчин прошлого и нынешнего веков.
1. Турки
2. Евреи
3. Грузины
4. Французы
5. Марокканцы
6. Корейцы
7. Индийцы
8. Датчане
9. Испанцы
10. Узбеки
11. Шведы
12. Немцы
13. Аргентинцы
14. Цыгане
15. Молдаване
16. Украинцы
17. Русские
Представители каких национальностей, на ваш взгляд, изменились больше всего?
