Голубые подростки

Молодёжная среда в современном обществе представляет собой весьма сложное и даже запутанное социальное и культурное пространство.

Так, несмотря на действующее законодательство, проблемы ЛГБТ и небинарных людей становятся достоянием общественности и школ, если не детских садов. Так, уже в 5-6 классах нередко можно встретить небинарных  детей, причем девочек в своей практике я встречаю гораздо чаще.

Особенно это стало проявляться чаще в течение нескольких лет (с 2018 по 2021). Заметно выросло количество обращений родителей к психологу, а также самих девушек, достигших 14-15 лет, сомневающихся в своей гендерной идентичности.

Подростки в современном мире намного отличаются от сверстников недавнего прошлого, скажем, по сравнению с 1990-ми годами.

Большую роль в формировании небинарности, потере гендерной идентичности и сексуальной ориентации играет не только семья и ее традиционные ценности, но и информатизация общества как качественная установка современной цивилизации. 

Беспрепятственный доступ к интернету, СМИ, широкая сексуализация общества вызывает не только вопросы с точки зрения социологии, но и приводит нас в психологический аспект проблемы восприятия данного явления незрелыми людьми. 

В данной статье я отмечу несколько моделей поведения ЛГБТ и небинарности. 

Так, увлечение девочкой девочками в романтическом ключе, проявление нежных чувств к подружке, равно как и романтизированная гомосексуальность мальчиков, это данность не только нашего времени, но и вообще историческая проблема.  Однако сегодня можно констатировать высокий уровень сексуальной активности среди подростков, особенно в гомосексуальном ключе.

Безусловно, российское законодательство не только не приветствует подобный опыт сексуальной идентификации, но и провозглашает ответственность, согласно ст.6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях:

Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, выразившаяся в распространении информации, направленной на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния

Тем не менее, подростки и молодёжь не просто имеют предрасположенность к ЛГБТ, но и зачастую открыто обсуждают свои интересы. 

Уход подростка в ЛГБТ это комплексная проблема, обнажающая серьёзные проблемы  в обществе и семье.

Поиск гендерной идентичности, своей сексуальной ориентации как раз -таки и возникает в большинстве случаев в подростковом возрасте, когда человек взрослеет, формируется, склонен к протестному поведению.

Безусловно нельзя отбрасывать сопутствующие факторы, как семейный психологический анамнез (полная семья или неполная, отношения с родителями, социокультурные ценности в семье).

Так, нередко в педагогической практике я сталкиваюсь с транслированием инаковых семейных отношений и ценностей.  

"Мама знает, что я лесбиянка!"

"Папа одобряет мое решение стать геем!"

"Мама поддерживает меня!"

"Мама курит и разрешает мне курить"

"Мы с мамой сделали татуировки вместе!".

То есть в данном случае мы сталкиваемся с куда более серьёзными проблемами, нежели правовое поле. 

С одной стороны, доверие между детьми и родителями - это ценное и важное для всех морально-этическое качество, и отрадно, что ребёнок чувствует себя уверенно в семье. 

Однако с другой стороны, если речь идет о традиционных семейных ценностях, то в некоторых случаях вызывает вопрос, были ли они донесены до ребенка до того, как он принял столь неординарное решение?

Несмотря на то, что в науке до настоящего момента нет единого мнения о природе гомосексуализма, который нередко связывают  то с биологическими, то с социально- психологическими факторами, общественная парадигма трансформируется буквально на глазах. И если ранее, около 15-20 лет назад гомосексуализм среди мужчин и женщин вызывал у многих людей неприязнь, ненависть, агрессию, то современные подростки и молодёжь относятся нейтрально или даже симпатизируют сверстникам, заявляющим о своих предпочтениях.

Закрывать глаза на проблему нельзя. И задача психолога все-таки видеть нечто большее, скрывающееся за ЛГБТ-идентичностью.

По крайней мере, пять тревожных моделей семейной системы могут привести к тому, что ребёнок выберет для себя деструктивный сценарий.

Гиперопекающая мама и безотцовщина либо агрессия отца нередко провоцируют появление сексуальных фантазий и романтических настроений у ребёнка по отношению к своему полу. Для девочек образ мужчины является "неинтересным", "пугающим", "отталкивающим". Для мальчиков незнание отцовской поддержки, обида на родителя и высокая идеализация мамы уводит их от желания строить отношения с противоположным полом. 

Трансляция сексуальной свободы в семье (в некоторых случаях мама и/или папа  являются гомосексуальными и/ или бисексуальными). Открыто поддерживают  ЛГБТ.

Социально- психологический причины подросткового гомосексуализма 

Протест (все равно буду другим!)  является, с одной стороны, возрастной нормой, которая проявляется в  активном познании мира, но с другой стороны, говорит о высокой тревожности и внутренней дезориентации, отсутствии поддержки и нежелании жить в семье. Нередко дети отказываются находиться в семье, уходят жить к другу/подруге. Это реакция как на гиперопеку, так и наоборот, на нехватку эмоционального тепла и жестокость родителей. 

Поиск отсутствующей авторитетной фигуры  девочка-спортсменка становится лесбиянкой в раннем возрасте в знак протеста против пьющего отца, одновременно страдая от дефицита ласки и нежности из-за  рано умершей матери.

Или тонкий мальчик с художественным воображением начинает испытывать романтические чувства к мужчине в результате отсутствия отца.

Неуверенность подростка в себе

Часто мальчики и девочки, переживая о своей внешности, о различных возрастных особенностях,  особенно после стресса и травмы отвержения человеком противоположного пола, ищут утешение в компании своего пола,  нередко перенося нереализованные романтические чувства на друга/подругу.

Таким образом, проблема подростковой и молодёжной сексуальной ориентации, на мой взгляд, является комплексной и обусловлена социально- психологическими факторами, что  требует деликатного подхода к решению многих задач как в отношении самой личности, так и внутри семьи.

Благодарю Вас за внимание!

С уважением, психолог Надежда Вячеславовна Архангельская 

Я консультирую строго по записи! Телефон  89272823878 Стоимость консультации 3000₽.

голубые подростки

Нетрадиционная ориентация зачастую бывает шоком для родителей. В силу своих убеждений родители не могут понять своего ребенка и чаще всего пытаются убедить подростка в том, что это все глупости. Такая реакция свойственна тем, кто не умеет правильно реагировать на новую информацию. Однако, для детей негативная реакция родителей может стать не самым благоприятным воспоминанием. В силу того, что ЛГБТ сообщество негативно воспринимается в России (конечно не всеми гражданами), ребенок не знает, как сообщить родителям о том, что его ориентация является нетрадиционной. Как определить ориентацию подростка и как реагировать родителям на нетрадиционную ориентацию?

Как лучше родителям реагировать на ориентацию подростков

Молодое поколение намного проще воспринимает информацию о том, что в его окружении находятся люди с нетрадиционной ориентацией. Однако, не многие родители готовы принять своего ребенка таким, каким он является на самом деле. Родители зачастую пытаются убедить ребенка в том, что тяга к своему полу является ненормальным явлением, после этого они утрачивают контакт со своим ребенком. Как же реагировать родителю на нетрадиционную ориентацию своего ребенка:

После признания ребенка скажите ему, что вам необходимо немного времени, чтобы осмыслить полученную информацию.  После того как вы успокоитесь и переварите полученную информацию — пригласите подростка поговорить. Разговор не должен включать в себя нравоучения, он направлен на прояснение ситуации. Постарайтесь с интересом задавать вопросы о том, как ваш ребенок пришел к пониманию того, что у него нетрадиционная ориентация. Когда он это осознал и какие эмоции испытывал после принятия ситуации.  Не стоит спрашивать ребенка об отношениях с противоположным полом. Не давите на ребенка, не пытайтесь насмехаться над ним и не показывайте негативных эмоций.  Ни в коем случае не обещайте отвести ребенка к психологу, чтобы его “вылечили”. Не угрожайте церквями и знахарями, и не применяйте физическую силу, чтобы выбить из ребенка “дурь”. После разговора обязательно скажите, что вы рады тому, что ребенок признался вам, и вы постараетесь принять его выбор. Однако, предупредите, что вам необходимо время для осмысления и принятия ситуации.

Такой подход позволит вам сохранить контакт с вашим ребенком и минимизирует вероятность возникновения психологических травм. Если вы сомневаетесь в правильности видения ситуации вашим ребенком, составьте индивидуальную рейв-карту.

Рейв-карта обеспечит вас информацией о том, какую роль ваш ребенок занимает в отношениях и какие инструменты взаимодействия с партнером использует. Кроме того, расшифровка карты позволит узнать о склонности к заблуждению ребенка под воздействием ложного “Я”. Это поможет установить реальные причины поведения вашего ребенка и тяги к противоположному полу. 

10 признаков нетрадиционной ориентации у подростков

Каждый ребенок представляет собой отдельную личность, которая может иметь, как собственные, так и заимствованные взгляды на жизнь. Каждый из подростков имеет право на свое мировоззрение, политические взгляды и ориентацию. Однако, родители часто озабочены вопросом ориентации у своих детей. Для того чтобы понять ориентацию подростка, не спрашивая его напрямую, достаточно обращать внимание на его поведение. На что следует обратить признаки при определении ориентации подростка:

Чрезмерное проявление любви со стороны родителей. Дело в том, что ребенок после достижения пятилетнего возраста, должен постепенно отдаляться от родителя противоположного пола. Процесс отдаления обусловлен необходимостью формирования понимания о сексуальной близости. Если барьер не сформируется подросток склонен к запрету (на психологическом уровне) к отношениям с противоположным полом.  Переодевания. Дети с нетрадиционной ориентацией часто одеваются так, будто считают себя противоположным полом. Со временем это отражается на мимике, голосе и жестикуляции. Неполноценность семьи. Чаще всего ребенок начинает выполнять обязанности по дому, которые присущи противоположному полу. Процесс общения с другими детьми. Дети с нетрадиционной ориентацией намного реже общаются с детьми своего пола. Это происходит в результате искаженного восприятия себя, ребенок испытывает смущение при общении с теми, кто в теории может являться его предметом симпатии. Стеснение. При общении со своим полом подросток ведет себя замкнуто, не обсуждает откровенные темы. При каверзных вопросах подросток будет всячески избегать ответом или уединяться. Любовь и стремление к искусству. Зачастую люди с нетрадиционной ориентацией выбирают более творческие профессии. Определить направление деятельности, согласно генетической предрасположенности можно с помощью Системы Дизайн Человека. Она поможет понять, является ли стремление к искусству качеством, присущим подростку за счет его истинных ценностей. Если стремление не совпадает с истинными ценностями, то вам следует обратить внимание на остальные признаки нетрадиционной ориентации. Вкусовые предпочтения. Подростки часто увлекаются фаст-фудом и неправильным питанием. Люди с нетрадиционной ориентацией в большей мере стремятся поддерживать правильное питание и фигуру в целом. Излишняя агрессия. Возникает при стремлении скрыть чувствительность и ранимость, так подростки защищаются от общества, которое не одобрило бы их ориентацию.  Музыкальные предпочтения. Психологи убеждены, что в период подросткового возраста мальчикам присуще слушать тяжелую для восприятия музыку, а девочкам более спокойную. Если все иначе, то это повод задуматься. Манеры общения. Посмотрите, как ребенок ставит себя при общении со своим и противоположным полом. Чаще всего подросток боится прикосновений от своего пола, а тесное общение с противоположным не перерастает в романтические отношения.

Глава 1. Откуда берутся ЛГБТ-подростки

Кто вам сказал, что у них [подростков] есть такая [гомосексуальная] ориентация? Это все миф, я вижу массу детей5.

Ирина Медведева, директор Института демографической безопасности

Мне было 13 лет, когда я влюбилась в девушку. Я чувствовала себя очень скованно: признаться самой себе сложно, а другому человеку – еще сложнее. Старалась подавить в себе чувства… но это оказалось бесполезным занятием.

Е., 16 лет (Москва)

Краткое содержание

– в каком возрасте и как ЛГБТ-подростки осознают свою сексуальную ориентацию и гендерную идентичность

– что они при этом чувствуют, считают ли себя больными или ненормальными

– почему возникает и к чему приводит внутренняя гомо/лесбо/би/трансфобия

– как осознание себя влияет на религиозные взгляды подростков, и наоборот

– что помогает подросткам принять себя

А также вы узнаете

– всегда ли гомо-, бисексуальность или трансгендерность заметны с ранних лет

– обоснованно ли ЛГБТ-людей считают извращенцами, ненормальными и больными, лечится ли гомосексуальность

– врожденность или приобретенность: какова природа СОГИ

– бывает ли, что дети играют в геев, би и лесби, а с возрастом это проходит

– исключают ли друг друга религиозность и гомосексуальность

Полагаю, у некоторых тема этой книги вызовет недоумение, а то и негодование. Разве может быть у подростков сексуальная ориентация? Дети до совершеннолетия вообще не должны думать ни о чем, кроме учебы, тем более о сексе…

Мнение распространенное, но далекое от действительности.

Во-первых, сексуальная ориентация – широкое понятие и включает в себя эмоциональное, романтическое, сексуальное или эротическое (чувственное) влечение к другим людям. Это не только и не столько секс. Необязательно иметь именно сексуальный опыт, чтобы понять, кто ты такой. Американская психологическая ассоциация сообщает: «Некоторые люди уверены в своей ориентации задолго до того, как они на самом деле вступят в соответствующие отношения с другими людьми. А некоторые люди вступают в половую связь (с партнерами своего или противоположного пола) прежде, чем четко определятся с собственной сексуальной ориентацией»6.

Во-вторых, человек не становится взрослым резко в один день. Он открывает мир и себя в мире, свое тело и свои чувства, других людей рядом постоянно, с рождения. У каждого эта дорога своя. Кто-то может не интересоваться отношениями до студенчества, а кто-то влюбляется в детском саду. И осознать, что тебя привлекают люди своего пола, можно в разном возрасте и разными путями.

– Как ты понял, что ты гей?

– Почему ты решила, что ты лесбиянка?

– С чего ты взял, что ты – би?

Такие вопросы ЛГБТ-людям приходится слышать довольно часто. Но обратный вопрос: «А как ты понял, что ты гетеросексуал?» – обычно приводит любопытного собеседника в замешательство. Скорее всего, он скажет: «Я всегда был таким, с рождения». Или просто пожмет плечами: «Не задумывался об этом». Или покрутит пальцем у виска: «Что за глупые вопросы?»

В современном российском обществе по умолчанию считается, что гетеросексуальность – единственно правильная и нормальная модель поведения. Гомосексуалов обвиняют в пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений (под которыми понимают именно гомосексуальность) среди несовершеннолетних7, но на самом деле нас окружает тотальная пропаганда гетеросексуальности. В сказках прекрасную принцессу спасает храбрый принц и все заканчивается свадьбой. На обложках книг и журналов, в фильмах и спектаклях, да вообще на каждом шагу мы видим пары он – она. И впитываем общепринятые правила и роли. Девочка – будущая мать. Мальчик – будущий защитник. Девочке куклы, мальчику машинки. Девочке розовый, мальчику голубой. Девушка выйдет замуж, юноша женится. Поэтому «традиционным» подросткам не нужно с тяжелыми душевными метаниями и сомнениями понимать и принимать свою гетеросексуальность. Они не задумываются о ней – потому что она дана им «по умолчанию».

ЛГБТ-подростки же в какой-то момент обнаруживают, что отличаются от большинства сверстников, и им приходится осознавать и принимать свою сексуальную ориентацию либо гендерную идентичность. Как и в каком возрасте ребята осознают себя и что при этом чувствуют?

Одни на этот вопрос ответили:

– В 11 (12, 13, 14, 15, 16, 17) лет я влюбилась в девочку / влюбился в мальчика, и мне все стало ясно.

Сташа, 15 лет (Одесса, Украина):

– Мне 15 лет, и я лесбиянка. Смело, не правда ли? Казалось бы, в такие годы никто ничего не понимает, не осознает. Ребенок – что с него взять! Раньше у меня были отношения, но по большей части для виду. А в один день все разрушилось, я поняла, что влюбилась по-настоящему. Это была моя подруга.

Саша, 16 лет:

– В 15 лет влюбился в 20-летнего парня. Сначала мы просто общались, а потом я начал замечать, что очень сильно влюбляюсь в него. Мне было интересно, как он, где он, с кем он. Странное чувство. Было очень неприятно, и я злился, когда он рассказывал про девушек.

Антон:

– Гомосексуальность я осознал в 12 лет, когда учился в пятом классе (я пошел в школу в восемь лет). Тогда я влюбился в своего учителя ОБЖ.

Кристина, 16 лет (Самара):

– Лет в 11—12 познакомилась с девушкой, которая на следующие четыре года стала моей первой любовью.

Катя, 17 лет (Южно-Сахалинск):

– Лет в 14 я поняла, что меня влечет к близкой подруге. А к парням меня никогда не тянуло. Напротив, были противны мысли о поцелуе с парнем или, не дай бог, об интимной связи!

Максим, 14 лет (Украина):

– Я никогда не думал, что смогу любить парня. Но все случается впервые. Я учусь в Москве, и я влюбился в одноклассника. Мне было все равно, что он русский. Все равно, что он натурал.

Алиса, 15 лет (Санкт-Петербург):

– Я испытывала непонятные чувства к знакомой, но считала это просто особым видом дружбы, до последнего гнала мысль об однополых отношениях. Но потом мне в голову стукнуло…

Максим, 16 лет (Москва):

– Еще до школы мне нравился один мальчик – Кирилл, мы с ним вместе в детсад ходили. Я помню, однажды, когда мы играли вместе в игрушки, я посмотрел на него и понял, что мне он нравится. Конечно, я никому об этом не говорил! Хотя удивляюсь иногда. Ведь я был маленьким. Почему я не рассказал никому? Я не знал, кто такие ЛГБТ, и еще не знал, что я гей.

Другие рассказывают, что у них появились чувства (в том числе сексуальные), направленные на свой пол вообще.

Дмитрий, 15 лет:

– Когда пошло половое созревание, я понял, что меня привлекает именно свой пол. Понял, но не осознал. Я даже толком и не знал, что такое гомосексуальность и кто такие геи.

Рося, 15 лет:

– К противоположному полу я испытывал только платоническую любовь, но не любил женщину именно как женщину, а к своему полу испытывал нечто большее.

Анастасия, 15 лет (Серпухов):

– Просто начало тянуть к девушкам – и все.

Дима, 16 лет (Ейск):

– Бисексуальность осознал в 13 лет. Тогда я ничего не знал об ЛГБТ, просто понял, что мне нравятся люди обоих полов.

Елена, 15 лет (Минск, Беларусь):

– Лет в 13—15 я призналась себе, кто я. Готова была молиться на женщин, на их тело.

Павел, 17 лет:

– Влечение к своему полу заметил давно, только в 15 лет понял, что со мной, осознал и принял себя.

Оля, 17 лет (Москва):

– Лет в 14 я довольно ясно осознала, что со мной что-то не так. Меня мало волновали копошения вокруг лиц противоположного пола, хотя фригидной я себя никогда не считала: сексуальные желания имелись, вот только направлены они были в сторону очаровательных одноклассниц и старших подруг.

Павел:

– Еще до школы я понял, что мужское тело мне нравится намного больше, чем женское.

Мария, 16 лет (Москва):

– С момента полового созревания (с 11 лет) у меня уже не было никаких сомнений: мне нравятся только девочки. Я влюблялась до потери пульса. Потом пришли и плотские страсти…

Третьи отвечали, что ощущали свою гомо- или бисексуальность всегда.

Максим, 18 лет:

– Геем я родился. Мне никогда не нравились девочки.

Ангелина, 14 лет (Самара):

– Меня всегда привлекали женщины, я осознавала это и в десять лет, правда, не находила в этом ничего особенного.

Вита, 17 лет (Воркута):

– Я знала и знаю, что это всегда было со мной.

Даша, 15 лет (Омск):

– Меня влекло к женщинам всю жизнь. Я росла с этим чувством, поэтому оно всегда было для меня естественным.

Ярослав, 15 лет (Воронеж):

– Всегда так думал, даже не знаю… Где-то с трех лет.

Ксения, 17 лет (Таганрог):

– Мне всегда просто нравились девочки.

Многим из ребят понадобилось время, чтобы осознать себя.

Евгения, 15 лет (Няндома):

– Я не проснулась в один прекрасный день с четкой мыслью в голове: «Я лесбиянка», это происходило постепенно.

Анжела, 14 лет (Москва):

– Не могу сказать сразу, когда именно я поняла. Это приходило постепенно, еще с самого детства.

Елена, 17 лет (Волгоград):

– Точного момента назвать не могу. Осознание и приятие было долгим и заняло несколько лет.

Что касается трансгендеров, то, по моим наблюдениям, они (не все, но большинство) осознают себя раньше – уже лет с пяти-шести. Полагаю, это объясняется тем, что примерно в таком возрасте ребенок сталкивается с необходимостью осознанно жить в соответствии со своей гендерной ролью.

Без подписи:

– Многие вспоминают, как я в детском садике носил туфли воспитательниц, надевал платья и юбки одногруппниц, играл с ними в куколки. Я тогда уже понимал, что я не такой, как все.

Даша, транссексуалка MtF:

– В детстве, наверное, все надевали одежду своих родителей. Я примерял мамины туфли и платья, красил губы.

М., транссексуал FtM, 16 лет:

– Три года назад я понял, что не такой, как мои одноклассницы, что думаю не так, как они, веду себя по-другому. Оглянувшись назад, осознал, что еще с малых лет, когда мама всегда старалась одевать меня в платьица, играть со мной в куклы, читать добрые сказки о принцах и принцессах, я стремился к шортам брата, его машинкам и приключенческим книжкам. Гулять с друзьями, стреляя из игрушечного автомата, пытаясь залезть на дерево или гоняя по полю мяч, мне было гораздо интересней разговоров и просиживаний с девочками.

Дмитрий, 15 лет:

– Терпеть не могу свой женский голос, терпеть не могу свою женскую фигуру. Всю жизнь я хотел быть мальчиком. Никогда не играл в женские игры, никогда у меня не было подруг. В детстве я остро осознал, что нахожусь не в своем теле, и сильно переживал из-за этого. Иногда я просто мечтаю лечь спать и проснуться парнем. Проснуться тем, кем я себя чувствую.

Евгений, 16 лет (Новосибирск):

– Понял, что конкретно во мне не так, лет в семь, когда стал чаще выбираться в реальный мир из вымышленного. Тогда стало ясно, что не все девочки чувствуют себя мальчиками, а только я.

СиДжей, 19 лет:

– Когда я только учился разговаривать, я говорил о себе в мужском роде (как любой мальчик) и искренне не понимал, почему меня поправляли: «говори, как девочка», «ты же девочка». Я не девочка! Неужели это так трудно понять? Мама покупала мне юбки и платья, папа – джинсы и кроссовки. Из джинсов и кроссовок я не вылезал. Мама, конечно, потом говорила – зачем только я тебе накупила это все… Красивые, милые платьица из тафты и шелка, украшенные цветами и оборками, находили себе более подходящих маленьких владелиц, я зашивал протершиеся джинсы, и все повторялось снова и снова.

Не только трансгендеры, но и некоторые геи, лесбиянки и бисексуалы отмечают, что еще в раннем детстве, до полового созревания, уже чувствовали свое отличие от сверстников. Чаще всего они не могут объяснить, в чем оно, чувствуют его смутно («Я понимал, что я не такой, как все»).

Подростки, которые пытались объяснить, в чем состоит отличие, выделяли два признака. Первый: им не хотелось вести себя в соответствии с традиционными гендерными установками.

Без подписи, 17 лет:

– Я дошкольник. Машинки – не мое, конструкторы – тоже. Что, спросите тогда? Игры в семью, где я играл роль сестры или дочери. Также игра в магазин, в парикмахерскую, в больницу. Из-за этого даже попытки поиграть в машинки с мальчишками оставались неудачными…

Александр, 16 лет:

– Меня не интересовали войнушки, стрелялки, наоборот, я интересовался куклами, играл с девочками. Только за это меня дразнили девочкой, тыкали пальцем, называли голубым или петухом.

Татьяна:

– В детстве я чаще дружила с мальчиками, с удовольствием играла в войну и футбол, а еще лазила по деревьям и крышам не хуже любого мальчишки.

Евгения, 17 лет:

– С самого рождения больше тяготела к обществу мальчиков, мне нравилось ездить на рыбалку, ходить в гаражи, играть в футбол и баскетбол (и сейчас обожаю все это делать).

Без подписи, 15 лет:

– Меня совсем не интересовали игры в мяч, стрелялки и танчики, как всех обычных мальчиков в моем возрасте. Я играл в куклы, жмурки, дочки-матери. Из-за этого меня называли девочкой, иногда в садике даже толкали и не хотели сидеть за одним столом.

Яна, 15 лет:

– Все детство я общалась с мальчиками, играла в футбол, одевалась, как парень.

Второй признак: таким ребятам было проще общаться с противоположным полом, сверстники того же пола отвергали их (возможно, этот признак – следствие первого).

Павел:

– С женским полом мне всегда было легко находить общий язык. Если обычно парни ломают голову, как бы привлечь внимание девчонок, мне приходилось всячески уворачиваться от него. Обычно после отказа девушки обижались и больше со мной не разговаривали, и мне казалось это вполне закономерным – я знал, что не такой, как все, но не гордился, а считал это «браком производства».

Егор, 16 лет:

– Я никогда не находил мужскую компанию класса интересной. Ни их музыка, ни их поведение, ни их развлечения – в общем, ничто не привлекало. Я себя всегда легче и проще чувствовал в компании девушек. И тогда я думал, что мы дети, какая разница, с кем общаться? А взрослые за спиной поговаривали, что из меня вырастет бабник.

Без подписи, 15 лет:

– Я общался только с девочками. Взрослые шутили, что за мной будут бегать все девчонки (и действительно, я мог легко подойти, познакомиться и мило общаться с какой-нибудь девушкой, пока мои родители сидели с друзьями в кафе).

Без подписи, 17 лет:

– С самого раннего детства, в детском садике со мной не играли мальчишки, наверное, уже понимали: что-то не так, я не такой. И были правы.

Значит ли это, что гомо- и бисексуальность всегда заметны с ранних лет? Я полагаю, что нет.

Гендерные стереотипы – представления о том, какими должны быть настоящий мужчина и настоящая женщина, – очень живучи. Вы без труда ответите на вопрос, кому – мальчикам или девочкам – положено быть послушными, покладистыми, мечтательными, а кому – сильными, напористыми, независимыми. Но почему вы ответили именно так?

«Это всем известно» – но стереотип не становится истиной, если многие его разделяют. «Так исторически сложилось» – но стереотип не становится истиной, если существует давно. «Мои наблюдения это подтверждают» – именно потому, что любые стереотипы обманывают нас. Мы видим то, что привыкли и ожидаем видеть, не обращая внимания на исключение. «Это заложено природой» – не заложено, потому что модели поведения мужчин и женщин различаются в разных культурах и в разные исторические периоды.

Поведение, вкусы, привычки, увлечения, любимые занятия не зависят от пола. Многие девочки в детстве отдают предпочтение машинкам и конструкторам, а мальчики – играют в куклы и имеют мягкий, уступчивый характер. Не стоит высмеивать и порицать за это детей. Поведение ребенка, не соответствующее гендерным стереотипам, не означает зачаточной гомосексуальности. Оно вообще ничего не означает. Человечество бесконечно разнообразно, и сложно представить, что каждому из нас подходят жесткие рамки «настоящий мужчина» или «настоящая женщина». Каждый из нас немножко не такой. А ЛГБТ-подростки, осознающие себя в раннем возрасте, особенно остро чувствуют: «Я не такой, как все».

Не такой. А какой же?

Со всех сторон на ЛГБТ-подростков льются слова: извращенец, ненормальный, больной…

Что касается извращения: в отношениях двух людей допустимо все, что они сами (или их природа, назовите как угодно) – сами считают допустимым и приемлемым. Да и ценности гомосексуальных людей не отличаются от ценностей гетеросексуалов: это те же любовь и доверие, взаимоподдержка и уважение – но только с партнером одного с тобой пола.

Понятие нормы тоже весьма условно. Со временем она меняется: мы не переучиваем леворуких, не сжигаем на кострах рыжих, не считаем негров рабами и низшей расой, что нашим предкам показалось бы странным. И кстати, если говорить о несокрушимом аргументе под названием «большинство» – гении, получается, тоже ненормальные. К тому же гении рождаются намного реже, чем геи. И стоит задуматься вот над чем: когда-то большинство было уверено, что Земля плоская…

О болезни давайте поговорим подробнее. После многолетних исследований медиков, психологов и антропологов гомосексуальность болезнью считать перестали8. 17 мая 1990 года решением общего собрания Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) гомосексуальность была исключена из списка психических заболеваний. В современной международной классификации болезней МКБ-10 в разделе F66 (Психологические и поведенческие расстройства, связанные с половым развитием и ориентацией) указано: «Сама по себе сексуальная ориентация не рассматривается как расстройство».

Официальная российская медицина в 1999 году присоединилась к МКБ-10, тем самым признав все ее положения. Но, увы, в сознании большинства жителей России представители ЛГБТ и поныне остаются больными людьми, которых надо лечить.

Предположим, что гомосексуальность все-таки болезнь, и попробуем порассуждать.

Во-первых, болезнь причиняет неудобства больному либо его окружающим (если она психическая или он не просто, к примеру, кашляет и чихает, но еще и других может заразить). Насколько я знаю, гомосексуальность не болит, не чешется, не зудит, не ноет, не опухает, не передается никаким путем, не угрожает ничьей жизни или здоровью. Заразить гомосексуальностью невозможно, ее симптомов не существует, а неудобства принадлежности к ЛГБТ порождает в основном отношение общества. В таком случае гомо- и бисексуальные люди не очень-то отличаются, скажем, от полных людей, к которым многие относятся с предубеждением («Все толстые уродливы»).

Во-вторых, как правило, болезнь можно вылечить, а гомосексуальность не лечится. Попытки были, неоднократные и разнообразные. Например, демонстрировали гомоэротические материалы «пациентам» и одновременно вызывали у них рвоту с помощью лекарств. Либо прибегали к электрошоку. Нейробиолог Дик Свааб, директор Нидерландского института головного мозга, описывает безуспешные попытки излечения гомосексуалов так: «И какие только безумные методы не перепробовали: и гормональное лечение тестостероном и эстрогеном, и кастрацию, и лечение, которое успешно воздействовало на либидо, но не на сексуальную ориентацию. Применяли электрошок, провоцировали эпилептические припадки. Тюремное заключение помогало и того меньше; печальный пример – суд над Оскаром Уайльдом. Применяли даже трансплантацию яичек. Весьма успешно: рассказывали, что гомосексуальный пациент потом даже ущипнул медсестру за попку. Разумеется, прибегали и к психоанализу; кроме того, пациентам давали рвотное, апоморфин в комбинации с гомоэротическими картинками, чтобы отбить у них охоту к гомоэротическим ощущениям. Впрочем, говорят, что единственный эффект заключался в том, что, как только врач входил в комнату, пациентов начинало рвать, но их гомоэротические ощущения не уменьшались. Гомосексуальным заключенным делали операции на мозге. Если это вызывало должный эффект, срок заключения уменьшали. Ясно, что все прооперированные утверждали, что операция была успешной»9.

Третий рейх пошел еще дальше. Геи и лесбиянки не вписывались в идеалы здоровой семьи. Их отправляли в концлагеря. Гомосексуальные мужчины были обязаны носить на одежде розовый треугольник, а лесбиянки, чье поведение, как и проституцию, приравнивали к антиобщественному, – черный. В концлагерях нацисты пытались отыскать и уничтожить «ген гомосексуальности», чтобы он не передался будущим поколениям арийцев. Об излечившихся после псевдомедицинских экспериментов информации нет – есть только об умерших…

Как показала жестокая практика, гормоны, электрошок, психотерапия, гипноз и даже пытки на сексуальную ориентацию не влияют. Гипотеза, что «нетипичную» сексуальную ориентацию можно исправить и вылечить, ныне считается такой же устаревшей, как и теория Трофима Лысенко о возможности перевоспитания зерновых культур из яровых в озимые и обратно.

Кстати, занимательный факт: за последнее время многие «бывшие геи» отреклись от своих взглядов, отметив, что вылечиться им не помогли ни молитвы, ни брак с женщиной.

В июне 2013-го крупнейшая в мире христианская организация экс-геев Exodus International, которая действовала более 30 лет (!) – с 1976 года – и утверждала, что способна исцелить людей от гомосексуальности, была распущена. Члены организации ранее пытались вылечить геев и лесбиянок с помощью веры в Бога и молитв. Президент организации Алан Чемберс заявил, что, согласно иудейско-христианской традиции, все люди – братья и сестры. Он даже признался, что сам долгие годы подавлял в себе тягу к мужчинам10.

Также Алан Чемберс извинился перед лесбиянками, геями, бисексуалами и трансгендерами: «Я сожалею о том, что многим из вас пришлось испытать боль. Я сожалею о том, что многие из вас годами вынуждены были жить с чувством стыда и вины, хотя ваше влечение не менялось. Я сожалею, что мы прилагали усилия к тому, чтобы изменить сексуальную ориентацию… и стигматизировали гомосексуальных родителей. Я сожалею о том, что считал вас и ваши семьи менее достойными, нежели я сам и моя семья»11.

Многие отечественные специалисты также сходятся во взглядах на «лечение» гомосексуальности.

Татьяна Борисовна Дмитриева, академик РАМН, доктор медицинских наук, директор Центра социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского, пишет: «Современная официальная российская психиатрия выступает против любого психиатрического лечения… Что же касается практики, то не известно ни одного случая, чтобы психиатрическое или медикаментозное лечение в этой области имело положительный результат. Сексуальные, чувственные, эмоциональные переживания человека искусственно неизменяемы»12.

Доктор исторических наук антрополог Лев Клейн говорит следующее: «Лечить гомосексуала все равно что исправлять левшу или превращать холерика во флегматика. Операции на мозге и гормональная терапия не давали желаемого результата, а гипнозом или духовным увещеванием удавалось добиться лишь временного эффекта, да и то связанного с психическими травмами»13.

Таково же мнение и Игоря Семеновича Кона, социолога, сексолога, доктора философских наук: «…За отменой диагноза стоят не только и не столько политические соображения, сколько глубокие изменения в понимании природы сексуальности, сексуального здоровья и самой философии медицины»14. Игорь Кон еще в советские времена писал (не так категорично, как позже): «Сексуальная ориентация в большинстве случаев не является делом свободного выбора, изменить ее чрезвычайно трудно, а то и вовсе невозможно»15. Позже он высказался куда более жестко: «В настоящее время „лечить“ гомосексуальность берутся преимущественно безграмотные и страдающие психосексуальными проблемами религиозные проповедники»16.

Итак, гомосексуальность – в отличие от большинства болезней – не лечится. Способы, гуляющие по Интернету (сыроедение, пост и молитва17), скорее всего, изменят только вот что: прибавят к психологическим проблемам еще пару-тройку неврозов, а в крайнем случае – доведут до суицида.

В-третьих, у каждой болезни есть этиология (причины возникновения) и течение. Говорить об общей картине «течения гомосексуальности» невозможно. Об общих причинах – тоже.

Ученые давно пытаются выяснить, от чего зависят сексуальная ориентация и гендерная идентичность: изучают, как на них могут влиять генетические, гормональные, социальные и культурные факторы. В середине XX – начале XXI века появилось немало гипотез происхождения СОГИ. Их можно разделить на две основные группы.

1. Врожденность. Возможные причины – гены либо пренатальное (во время внутриутробного развития) воздействие половых гормонов на мозг плода.

2. Приобретенность. Возможные причины – дурное влияние сверстников, сексуальное насилие, совращение взрослым, неправильное воспитание родителями, осознанный выбор.

Пока что наибольшее количество подтверждений – у первой гипотезы. Психиатр Алексей Яковлев подытоживает свой обзор теорий происхождения гомосексуальности так: «…Наиболее весомые подкрепления в науке получила пренатальная гормональная теория сексуальной ориентации, в соответствии с которой сексуальная ориентация является врожденным признаком индивида. Причем правильным является именно термин „врожденный“, а не „генетический“. Если объяснять упрощенно, можно сказать, что тестостерон, как и все гормоны, влияет на развитие и функционирование клеток-мишеней через ряд рецепторов. Поэтому результат воздействия гормона на организм может быть обусловлен как его концентрацией, так и качеством рецепторов к нему. Рецепторы могут отличаться генетически вплоть до полной нечувствительности к тестостерону… причем в каждом органе по-разному (в мозгу нечувствительны, а в мышцах в норме), и в то же время важен фактор концентрации гормона, воздействующего на развивающийся мозг плода, безотносительно к качеству рецепторов. Таким образом, гомосексуальная ориентация может иметь как генетические (дефекты рецепторов к тестостерону), так и внутриутробные (концентрация тестостерона, воздействующая на плод) причины, а в совокупности они могут быть объединены одним термином – „врожденные“»18. На вопрос о гендерной идентичности ответ таков же: она врожденна и не поддается «…никакому перевоспитанию или психотерапевтической коррекции. Не в силах изменить гендерную идентичность и препараты, влияющие на действие половых гормонов»19.

Итак, ученые склоняются к гипотезе врожденности, хотя однозначно выявить причину или группу причин, от которых зависит СОГИ, пока не удалось. Зато известно, что эта «нестандартность» не обладает признаками болезни, не причиняет вреда человеку и его окружению и не лечится.

Многие считают вопрос врожденности/приобретенности принципиальным, надеясь, что в первом случае общество станет относиться к ЛГБТ терпимее. Однако это как раз непринципиально. Главное, почему стоит отойти от ломания копий, – ответ на вопрос врожденности/приобретенности не должен определять отношение к людям и влиять на их права. Есть на свете ЛГБТ-люди – это факт. Они были всегда и, судя по всему, всегда будут. Они никому не причиняют вреда. Они учатся в школах, поступают в вузы, ходят на работу, платят налоги, занимаются спортом, путешествуют, помогают родителям, дружат и влюбляются, заводят детей – они обычные люди, они просто живут. И относиться к ним нужно по-человечески. Как говорится в гениальном по простоте и правдивости слогане британской кампании, «Some people are gay. Get over it!» (Некоторые люди гомосексуальны. Смирись с этим!).

…А может ли быть так, что подростки просто играют в геев, лесби или би, а потом наиграются, повзрослеют и обзаведутся «нормальными» семьями? Может, это такая мода?

Игра как подражание гораздо чаще идет по противоположному пути: подростки «играют» в гетероотношения. Девочка может подумать так: «У всех подруг есть мальчики, а у меня нет. Заведу и я себе кого-нибудь, а то будут шептаться или засмеют». А мальчик так: «Если рядом с парнем есть красивая девчонка, ему завидуют и его уважают, он крутой, я тоже так хочу». Это не настоящие чувства, а все что угодно: эксперимент, расчет, притворство, любопытство, самоутверждение или самосохранение в школьной иерархии, и на это может пойти любой подросток.

Точно такие же причины – эксперимент, расчет, притворство, любопытство – могут породить и гомосексуальное поведение. На сексуальную ориентацию оно не влияет.

Не стоит забывать и о бисексуальных людях. Если девушка, в прошлом имевшая отношения с девушкой, вышла замуж, это не значит, что она «наигралась» и «перебесилась». Возможно, она просто бисексуальна.

«Игра в гея» не стоит свеч. В главе 3 вы прочитаете немало отрывков биографий подростков, в которых описаны прелести этой «игры»: физическое и психологическое насилие, депрессии и суицидальные попытки, изоляция и принудительное лечение, отверженность и одиночество… В лучшем случае – постоянный стресс из-за страха разоблачения и лжи родным и друзьям. После такого странно думать, что дети захотят примкнуть к ЛГБТ из моды.

Итого: играющие есть. Но страшного в этом ничего нет. Определенная доля подростков, проявляющих гомосексуальное поведение и испытывающих романтические чувства к своему полу, рано или поздно осознают свою гетеросексуальность. Но это не повод считать их сегодняшние ощущения и опыт ложными, отказывать им в поддержке и говорить каждому: «Перебесишься, пройдет» – ведь это может быть не так.

Подытожим: ЛГБТ некорректно считать ненормальными, больными или извращенцами. Однако наше общество по-прежнему относится к гомосексуальности в лучшем случае как к патологии, а в худшем – как к преступлению, за которое нужно уголовно преследовать.

Разумеется, такое положение вещей не могло не отразиться и на ЛГБТ-подростках. Понимая это, я задавала им следующие вопросы: что вы чувствовали, когда осознали свое отличие? Вы считаете себя больными или ненормальными?

На вопрос о чувствах подростки отвечали по-разному. У одних ощущения были полностью положительными.

Лада, 16 лет (Нижний Новгород):

– Мне стало легче и свободнее дышать.

Оксана, 16 лет (Красноярск):

– Радость. Влюбиться было потрясающе.

Саша, 15 лет (Псков):

– Бабочек в животе, как и подобает влюбленным.

Павел, 16 лет:

– Интерес и любопытство.

Ярослав, 17 лет (Москва):

– Некую окрыленность, свободу.

Лиза, 17 лет (Новокузнецк):

– Немного странно, но в то же время с души словно камень упал.

Яна, 16 лет (Владивосток):

– Проясненность: смогла себе объяснить многие вещи, которые раньше не понимала. Свободу, ясность, осмысленность того, что я немного не такая, как все.

Сабина, 17 лет (Санкт-Петербург):

– Свободу, как будто все сразу встало на свои места.

Ольга, 14 лет (Санкт-Петербург):

– Облегчение. «Вот почему с парнями ничего не получалось!»

Джоанна, 15 лет (Одесса, Украина):

– Я любила и была счастлива безумно!

Другие заметили, что не чувствовали ничего особенного и сразу приняли себя: «На меня это никак не повлияло», «Ничего не изменилось».

Цветок, 14 лет:

– Я подумала-подумала и решила, что никакой разницы нет. Ну, девочки нравятся, и что?

М., транссексуал FtM, 16 лет:

– Никаких страданий с принятием себя я не испытывал. Ну и что, что мне противно видеть в отражении грудь? Какая разница, что меня отказываются воспринимать как парня? Тыкают тем, что я должен быть другим? Что мог изменить – я изменил, с остальным придется смириться.

Елизавета, 16 лет (Екатеринбург):

– На меня никогда не сваливалось тяжелого и гнетущего осознания. Ничего особенного. Я с детства подозревала, что со мной «что-то не так». И росла в понимающей семье.

Анастасия, 15 лет (Серпухов):

– Чувствовала? То же, что и «обычные люди». Как бьется сердце, как оно замирает при виде нее. Все стандартно.

Дарья, 17 лет (Москва):

– Девушка, в которую я была влюблена, была прекрасным и достойнейшим человеком, и у меня не было мыслей о том, что любить ее – неправильно или плохо.

Человек из ниоткуда, 14 лет:

– Была в замешательстве. Не знала, как реагировать. Но мне было скорее все равно, чем страшно. Не сильно переживала.

Дима, трансгендер FtM, 16 лет (Ейск):

– Когда осознал бисексуальность, чувствовал себя нормально, меня это не смущало. А вот насчет трансгендерности было много вопросов, которые сейчас разрешились. Я принял себя.

Евгения, 15 лет (Няндома):

– Осознание не стало для меня потрясением: до этого никаких симпатий к мальчикам я не испытывала, всегда рассматривала их исключительно как друзей-товарищей. В общем, никаких терзаний и сомнений.

Виктория, 15 лет (Лабытнанги):

– Мне с девушкой так хорошо было, что я не чувствовала, что мы чем-то отличаемся от других.

Гульнара, 17 лет (Тамбов):

– Ничего не изменилось, никакого шока и испуга. Я не придала этому особого значения. Если я лесбиянка – пусть.

Маргарита, 16 лет (Сургут):

– Никакого отвращения к себе. Я помню, что мне было чертовски интересно узнать, много ли таких, как я. И как они осознавали свою ориентацию. Каково было мое удивление, когда я прочла, как мучаются эти люди, как они страдают от собственной нелюбви к себе, как им страшно. Я была просто шокирована.

У третьих чувства были смешанными.

Ксения, 16 лет (Москва):

– Облегчение и печаль. Облегчение от того, что разобралась в себе. Нашла себя. А печаль – поскольку мне предстоял разговор с родителями, так как скрывать я ничего не собиралась.

Мария, 17 лет (Москва):

– Двоякое чувство. Я понимала: вроде как-то это неправильно, но я не хочу от этой ситуации убегать и забывать как страшный сон. И скоро просто приняла все как факт.

Лиза, 15 лет (Москва):

– Не знаю… Довольно странное чувство, собранное из страха, боли, но и какого-то счастья.

Алиса, 15 лет (Санкт-Петербург):

– Трудно описать, что чувствовала. Облегчение, ведь я хоть чуточку разобралась в себе, и страх перед обществом. Но страха, конечно, было намного больше.

Елена, 15 лет (Минск, Беларусь):

– Гордость, что я наконец-то для себя все прояснила. Но мне было очень страшно.

Полина, 14 лет (Москва):

– Хм… Легче ответить, что я не чувствовала. Сначала – пару недель – был страх, а потом появилась легкость, которая меня не только радовала, но и чем-то пугала, а потом мне резко стало нормально, я просто приняла эту мысль как данность.

Четвертые рассказали, что испытывали отрицательные чувства: одиночество, смятение, беспокойство, отчаяние, страх, безысходность, волнение, скованность.

Анжела, 14 лет (Москва):

– Безысходность и смятение: мне казалось, что меня бросили, что я не имею права так жить. К счастью, близкие и любимые меня поддержали.

Ася, 15 лет (Москва):

– Одиночество, как будто в клетке. Это привело к полной сознательной изоляции и к попытке суицида.

Дима (Фергана, Узбекистан):

– Бывает, я думал, что я ненужная часть общества. Я могу провести жизнь с девушкой, любя парней, но лучше жить в позоре, чем без истинной любви.

Илья (Уфа):

– В основном страх и самонеприязнь, я просто ненавидел себя за эти чувства.

Аня, 16 лет (Миасс):

– Я думала, что это неправильно, что мне должны нравиться мальчики, и всем говорила, что бисексуалка. Хотя на парней не заглядывалась вообще.

Дмитрий, 15 лет:

– Осознание пришло в 14 лет, и это было самое ужасное время в моей жизни. До сих пор перед глазами тот день, когда на меня свалилось: «ты – гей!», «ты – гей!», «ты – гей!» Два летних месяца прошли, как в страшном сне. Но потом мне удалось преодолеть этот психологический барьер и принять себя таким.

Без подписи, 17 лет (Красноярск):

– Первое время было не по себе от таких мыслей. Мол, как я мог вообще влюбиться в парня? Это же неправильно! Да и рос я в довольно гомофобной семье.

Без подписи, 15 лет:

– Я долго не мог себе признаться, что я гей. Я думал, это простое увлечение и дань моде, которое вскоре пройдет, но нет. Когда я все-таки решил для себя, кто я, вот тогда и был полный п***ц. Я где-то еще неделю мучился и сам себе задавал вопрос «Кому я такой нужен, гребаный педик?!»

Если говорить об отрицательных чувствах, то преобладающим был страх – по многим причинам.

Настя, 16 лет (Ярославль):

– Боялась быть непонятой.

Юлианна, 15 лет (Москва):

– Поначалу испытывала страх, смятение, желание излечиться. «Я? Лесбиянка? Нет, так нельзя». Потом поняла, что ничего ужасного в моей ориентации нет.

Ярослав, 15 лет (Воронеж):

– Чувствовал страх открыться, сказать кому-то.

Ксения, 16 лет (Калининград):

– Это было пугающе и неприятно. Я боялась будущего, думала, что у меня никогда не будет семьи с любимым человеком.

Алиса, 14 лет (Санкт-Петербург):

– В девять лет моим местом жительства был детский дом на окраине Петербурга. Думаю, многим известно, что в таких местах выделяться из толпы есть что-то непростительное и непременно наказуемое, посему первым чувством был страх. Страх, что кто-то может об этом разузнать, заставил меня обходить всех сверстников кругом, избегать лишних разговоров.

Оля, 15 лет (Зеленогорск):

– Страх был связан не с ориентацией, а с тем, что убьют. В буквальном смысле. Сейчас улицы полны «борцами за здоровый генофонд», основная цель которых – уничтожить опасных, по их мнению, для будущего поколения людей иной расы, нерусской национальности – или ЛГБТ. Сами эти «борцы», кстати, почти непрерывно пьют и курят, очевидно не считая такой образ жизни опасным для генофонда планеты. И нередко нападают на улицах, в подъездах, общественных местах. Страшно за будущую жизнь – пока нас считают детьми, нас реже трогают, надеясь, что «само пройдет» (будто речь идет о болезни!).

Некоторых страх не отпускает постоянно.

Без подписи, 16 лет:

– Всю жизнь так страшно. Кому-то страшно в темноте, а я боюсь держать за руку человека, которого люблю, боюсь даже подумать о том, что будет, если все узнают о моей ориентации. И это ужасно. Ужасно каждый день слышать по новостям о всяких запретах, милоновых, протестах… Каким я должна видеть свое будущее после этого? А я ведь ничем не отличаюсь от других, я тоже хочу семью, хочу работу, друзей, а не страх того, что меня могут убить за углом. Этот тупик, в который загоняет нас общество, похож на газовую камеру. Так хочется подойти ко всем этим депутатам, протестующим и спросить, чем же таким жутким я от них отличаюсь. Разве что ненависти во мне не так много – больше отчаяния. Они защищают каких-то детей, но мы ведь тоже дети! Почему нас никто не защищает? Запретили бы лучше браки без любви. Вот это извращение. А когда два человека друг друга любят, то вряд ли они могут сделать что-то плохое обществу.

За что нас ненавидят? Почему даже к убийцам относятся лучше? Почему, даже если какой-нибудь депутат прочитает любой из наших рассказов, ему по-прежнему будет наплевать? В школе на литературе нас учат любить все вокруг, но, как только речь заходит о гомосексуальности, вся человечность уходит, появляется ненависть.

Это ужасно – жить в страхе. Надеюсь, когда-нибудь это все закончится.

Артем, 13 лет (Волгоград):

– Убийство Влада Торнового20 повергло меня в ужас и страх. И не только меня, а все ЛГБТ-сообщество и даже некоторых гомофобов (моих родителей, например). Равнодушные говорили либо: «Ну и что?», либо: «Ну, он же гей, так ему и надо». Черт, как ужасно учиться в кругу таких людей.

М. Н., 15 лет:

– Мне страшно признаться родителям, что я лесбиянка. Такое чувство, что они меня возненавидят.

Саша, 17 лет:

– Если честно, я боюсь. Смотрю новости, видео с гей-парадов, видео избиения геев, и мне страшно. Страшно открыто заявлять о себе, боюсь, что когда-нибудь будет страшно держать любимую за руку на улице.

Анастасия, 15 лет:

– С каждым днем мне становится все страшней. Я смотрю новости, где рассказывают о гомофобных законах, когда в Америке разрешают однополые браки. Я слышу высказывания окружающих. В них столько злобы и непонятной ненависти… Не могу понять, что им такого плохого сделали гомосексуалы.

Кати, 18 лет:

– Мне страшно. У нас маленький тихий городок. Недавно, гуляя с подругой, я наслушалась насмешек и оскорблений только из-за того, что держала ее за руку. Кучка подростков орала нам вслед, что мы лесбиянки, уродки и так далее.

Ал:

– Я живу в Москве, в центре страны. И мне страшно. Страшно, что я в метро не смогу спокойно обнять любимого человека, взять за руку, о поцелуях речи не идет. Косые и презрительные взгляды, насмешки. Все бы ничего, но этот чертов закон покоя не дает. Вызовут милицию – и дело с концом. А камин-аут я пока что не планирую. И это все при том, что так называемые «традиционные» парочки могут спокойно обжиматься прямо на эскалаторе.

Дио, 15 лет:

– Я боюсь. Боюсь, ведь теперь я и все мы вне закона. Как будто я что-то плохое делаю. А я всего-то полюбила человека. Разве это так плохо? Противно? Ужасно? Нет. Это чудесно. И какое дело этим глупым дядькам и тетькам из правительства, чьи губы я хочу целовать каждый день?

Большинство подростков заявили, что сейчас не считают себя больными или ненормальными.

Л. В., 17 лет (Свердловская область):

– Все люди равны. Их делают плохими и хорошими их поступки, а не то, с чем они родились. Я привык судить о людях по внутреннему содержанию. Это касается и внешних данных, и ориентации.

Маргарита, 16 лет (Сургут):

– Я не лаю, как собака, по утрам, не представляюсь Наполеоном или Иваном VI. Все у меня в порядке. Просто я люблю свой пол. Разве любовь – это отклонение?

Оля, 16 лет (Бийск):

– Любить и влюбляться – прекрасно, девушки – красивые и понимающие, так разве ориентация может быть болезнью?

Саша, 16 лет (Санкт-Петербург):

– В этом нет ничего плохого, к тому же права человека заканчиваются там, где начинается свобода другого. Ничью свободу я не затрагиваю.

Алиса, 15 лет (Москва):

– Мы немного отличаемся от других, но это не значит, что мы ненормальные.

Дима, 16 лет (Ейск):

– Это не приносит никому вреда. Если бы не было гомофобии, то ЛГБТ точно бы не сходили с ума от дискриминации, не прыгали с крыш, не травились таблетками, а жили бы спокойно.

Вита, 17 лет (Воркута):

– Сегодня у меня слабость, кашель и болит горло. Сегодня я больна, да. Но буквально пару дней назад я была совершенно здорова, при этом целуя не любимого, а любимую.

Дарья, 15 лет (Иркутск):

– Болезнь – это то, что убивает человека или мешает его жизни. Мне это не мешает, в чем тогда моя болезнь?

Нюта, 17 лет (Щекино):

– А что значит нормальность? Жить по правилам, которые запрещают мне нормально жить, любить и быть собой? Законы, по которым я не вписываюсь в понятие «человечность»? Может, я и больна. Больна, раз живу в России и уважаю эту страну. Нельзя судить о человеке только по его ориентации.

Лиза, 17 лет (Санкт-Петербург):

– Мне кажется довольно странным считать себя ненормальным только из-за того, что группка людей, верующих в то, что люди произошли от Адама и Евы, считает это болезнью. А научное сообщество еще с 70-х годов ХХ века утверждало, что гомо- и бисексуальность – варианты нормы.

Евгения, 15 лет (Няндома):

– Ни психических, ни физических отклонений у меня нет. Но гомофобы почему-то продолжают спорить с ВОЗ, исключившей гомосексуальность из списка болезней.

Г., 16 лет (Элиста):

– I was born this way (c). Я полноценный член социума, что бы мне ни говорили.

К сожалению, есть те, кто так и не может принять себя либо находится на полпути от отрицания к принятию.

Александра, 16 лет:

– Никто не знает, что творится у меня внутри. Я боюсь рассказать кому-либо, потому что мне стыдно. Потому что я ненавижу себя. Потому что не хочу, чтобы близкие чувствовали отвращение ко мне. Потому что не хочу видеть выражение их лица в момент, когда я откроюсь. Потому что не хочу потерять их. Потому что в глубине души хочу быть «нормальной», чтобы люди не презирали меня. Потому что даже себе не могу признаться в том, что я лесбиянка.

Без подписи:

– Я воспитана в России, и, видимо, из-за этого в моей голове засела мысль, что «нельзя» любить человека того же пола. Меня не заботит реакция близких, заботит сам факт, что я бисексуалка.

Без подписи, 17 лет:

– Я просто би, и я не люблю себя за это. Нет, не говорите, что не надо стесняться или что-то еще. Я знаю, что это не очень хорошо. Ибо это находится под запретом многие тысячи лет. Я склонен ходить из крайности в крайность, поэтому гей и натурал враждуют между собой. Со стороны натурала я веду холодный расчет. Что гомосексуализм приведет к разрушению института семьи, что это нелогично со стороны биологии, религии и даже, в какой-то мере, политики. Со стороны гея ничего нет. Он просто любит смотреть на парней. Хочет повеситься милому на шею, обнимая, и целовать его. И больше ничего.

Эти две разные стороны враждуют между собой изо дня в день. И первая сторона побеждает. Вторая ведет подпольную жизнь.

Даша, 16 лет:

– В последнее время мне становится все хуже и хуже. Я стала больше плакать, корить себя, кричу себе, что ненормальная, так не должно быть.

Без подписи, 16 лет:

– Каждую ночь я корю себя. И плачу. Каждую, черт побери, ночь я плачу. Меня разрывает изнутри осознание своей никчемности и слабости. А еще и обстановка в стране. Все твердят (пусть обобщенно), что я не человек. Я – отродье, не имеющее права жить и дышать одним воздухом с «нормальными» людьми.

А. С., 17 лет:

– У меня отец – священник. Все, что я знала о геях и лесбиянках, – что это грех, это наказуемо. Содом и Гоморра, все дела. Самое печальное – я до сих пор так думаю. Я не могу принять себя.

Джек, 14 лет (Москва):

– В девять лет я понял, что мне нравятся мальчики. Именно тогда я узнал, что такое гей. Тогда я думал, что это очень плохо, что это болезнь и мне надо лечиться. В некотором смысле я до сих пор так думаю. О том, что я гей, никто не знает, потому что я боюсь признаться даже самому себе.

Настя, 17 лет (Москва):

– Время от времени провожу ночи в слезах и с мыслями о том, что даже полюбить не выходит, как у «нормального» человека. Прекрасно понимаю, что все это навязано, но ничего не могу с собой поделать. Никто вокруг не воспринимает однополые отношения наравне с «традиционными». Это заставляет меня чувствовать себя неполноценной, ведь мальчики меня привлекают очень редко. Выходит, по общепринятым стандартам я почти не способна на полноценные отношения. Это, конечно, всего лишь чужое мнение, но оно очень сильно давит.

Анимаг, 16 лет (Нижегородская область):