Русские мужчины глазами иностранных женщин
«Я прошу вас поменять мое имя, но имена парней можете оставить — буду рада, если они себя узнают и им будет неприятно. Они это заслужили!
Мой первый русский бойфренд, Костя, был из известной высокообразованной семьи, и я никак не могла понять, почему он так себя ведет с женщинами. Костя мог быть очень агрессивным и постоянно нарушал границы — если он видел, что меня что-то может задеть, он обязательно это делал. Например, мы договорились встретиться в ресторане в восемь, я жду его час, он не отвечает на звонки. В 10 он звонит и не извиняется, а просто говорит, что сейчас приедет. Нет, я не собираюсь тебя ждать по два часа, я уже дома! Тогда он говорит: «Еду к тебе, приготовь мне ужин». То есть я работала весь день, ждала тебя, а теперь ты хочешь, чтобы я делала тебе ужин?! Ну ладно тебе, говорит, сделай мне пасту, я же голодный. Я решила — ок, не хочу сражаться, приготовлю, и вот 11 часов, его все еще нет, я звоню, а он такой: «Ну ты сказала, что не хочешь готовить, и я поэтому остановился в кафе и поел. Буду через час». И так постоянно: какая-то глупая детская игра, чтобы разозлить меня. Я надеюсь, что не все русские мужчины такие и только мне так не повезло.
Вообще, здесь в тебя обычно влюблены с самого начала — говорят, что ты женщина их жизни, и все развивается быстро, слишком быстро! Для меня любовь — это больше loving, чем love. То есть это действие, это что-то, что ты осознанно строишь, и чувство возникает не сразу, а когда ты узнаешь человека лучше. Но в России все прямо огненные, latino style. Поначалу Костя хотел меня поразить — вот мы в ресторане, стол полон разных блюд, а вот мы уже летим в самолете и оказываемся в Бангкоке. Но я не люблю такие сюрпризы, хороший сюрприз — это когда человек соотносит свой подарок с твоей жизнью и желаниями. А внезапно повезти меня в Бангкок, заставив все отложить, — это неуважение к моим планам.
Еще русские любят дарить мертвые цветы. Я люблю цветы в горшках, а принести сорванные — это все равно что принести мертвого котенка. Стоит узнать человека, прежде чем делать подарки: например, я люблю шоколад, принеси мне шоколад, если ты так хочешь меня порадовать. Когда я наконец бросила Костю, он пришел с цветами и заставил меня помириться, а после секса и завтрака сказал: «Кстати, мы расстаемся». То есть типа это он решил, ему было важно, что уходит он.
Потом я познакомилась с Мишей — он был дизайнером, жил прямо надо мной. Мы встретились в лифте, на следующий день мы уже встречались, через 3 дня спали вместе. В сексе все было однообразно. Кое-что было мило — много брутальности, много нежности, русские часто смотрят в глаза, но все это было по какой-то одной схеме, никаких маленьких игр, одна и та же поза и недовольство, если я хочу что-то изменить. Оба моих друга очень мало знали о женском удовольствии. Никогда не предлагали спускаться вниз — а ведь есть вещи, о которых не просят (особенно если ты охотно делаешь минет).
С Мишей мы через пару месяцев поехали в Израиль и провели там пять прекрасных дней, а в конце он сказал: «Кстати, мы расстаемся». Мы с моей подругой называем этот русский обычай миткиссбрейкап: все круто, вы целуетесь — и вдруг тебе сообщают, что все кончено! Сейчас я смеюсь, но тогда было больно. Он сказал, это потому, что у нас partnership instead of relationship, и еще что он не хочет быть с женщиной, которая умнее его. Я стала спрашивать, что я сделала не так, может, перебивала его часто? Но он сказал: «Нет, просто ты хочешь быть всегда на равных». Да, и правда, я хочу! Я попросила его оставить меня одну и, когда он ушел, заплакала. А на следующий день проснулась с мыслью, что больше никаких русских мужчин, хватит. Если у меня не получилось не только с таким придурком, как Костя, но даже с добрым парнем Мишей, у которого квартира над моей, который отлично говорит по-английски и провел три года в Берлине, ничего не получится и с другими. Так что я объявила бойкот русским. Знаете, как бывает: ты встречаешься с плохими парнями — и потом ты этих плохих парней уже издалека видишь, вот так я издалека вижу русских. Все эти штучки типа «я настоящий мужчина, я заплачу» и прочее. Нет, ребята, это не то, что нужно, чтобы понравиться мне. Сейчас у меня друг-итальянец, который из-за меня переехал в Россию, у нас все отлично, и никакого культурного барьера я не чувствую.
Хочу добавить, что наше поколение европейцев выросло в очень спокойной обстановке — без проблем, войны, кризисов. У нас была возможность получить образование и вообще все что нужно, мы как испорченные дети немного. Миша в 90-е почти жил на улице, его отец лежал в клинике, и он должен был тратить на это половину зарплаты, а еще помогать маме, которая сходила с ума. Его отчим покончил с собой. По сравнению со всем этим у меня была очень легкая жизнь. И потом я поняла, что у меня была своя, приятная версия отношений. Например, я была расстроена его поведением, а потом оказалось, что в этот день его отец сжег квартиру, а я просто не знала. Здесь у таких, как я, все иначе, хорошая работа и зарплата, и когда ты встречаешься с парнем, то ты можешь ему сказать: «Ой, пошли куда-нибудь в пятницу», а он не хочет тебе признаться, что у него нет денег или что он не может пойти, потому что его мама пьяна и ее тошнит на ковер».
Астрид, 34 года (Швеция) 12 лет живет в Москве«Я танцевала линди-хоп, а Володя — буги-вуги. У нас был общий преподаватель, который ставил совместные номера, и Володя однажды мне написал в «ВКонтакте» и спросил, есть ли у меня партнер по танцам. Потом мы встретились поболтать, решили, что попробуем танцевать вместе, а вскоре стало понятно, что это будут не просто танцы, а через три года мы поженились. Но мы продолжали быть танцевальными партнерами — и мужчина там по всем традициям играет ведущую роль.
Разницу культур я ощущаю сильно. В отношениях с русскими мужчинами, у меня, как и вообще с Россией, много сложностей, но это-то и интересно. В Швеции мы боимся сказать что-то не так, быть невежливыми, неполиткорректными, а здесь ничего подобного нет, и мне это совсем не нравится. Даже Володя может иногда в шутку сказать что-то такое, что я не одобряю (про геев, например). Но в целом он не подходит под стереотипы про русских мужчин — он намного мягче, у него есть слабые места, которые он не боится показывать, не делает вид, что он мачо.
От женщин в России не требуется, чтобы они были самостоятельными: они сами этого не хотят и мужчины этого не хотят. Всех моих русских мужчин моя независимость удивляла. На мое желание платить за себя в кафе реагировали по-разному, иногда очень негативно. Но с Володей все было проще: мы первый раз были как раз в таком кафе, где платишь на кассе, и было естественно заплатить каждому за себя. Я вообще больше зарабатываю и считаю нормальным иногда платить за нас обоих, мы же семья, но иногда мне кажется, что ему это… не то что бы стыдно, но не вполне комфортно.
В целом все эти отличия существуют как бы параллельно и не имеют отношения непосредственно к нашей семье — мы принимаем друг друга, а жизнь полна совершенно других забот. Я тоже, может, не совсем такая, как он представлял себе жену — у него была русская жена до меня, так что ему есть с чем сравнить. Мы вместе — и все.
Зато моя свекровь — настоящий консерватор. Когда у нас родился сын, оказалось, что есть очень много правил, которым мы должны следовать. Не показывать никому ребенка, пока он маленький, крестить его и так далее. Я не могу сказать наверняка, верит ли мой муж в бога, но ни я, ни он крестить ребенка не хотели. Сначала свекровь настаивала, а теперь часто говорит нам: «Как жаль, что я не могу за него оставить записку в храме, он же некрещеный!» И еще ее очень смутило имя Эйнар — она долго возражала, а сейчас для нее очень важно, что ударение на первый слог, а не на последний, потому что Эйнар — это какой-то «нерусский», то есть кто-то, кем быть не следует. В целом все эти разногласия разрешаются мирно, Володя очень мудро себя ведет, и мы с ним всегда на одной стороне.
При этом я не могу сказать, что у нас в семье царит равноправие. Дело в том, что сейчас, когда у нас появился ребенок, я все время сижу дома, и мне это очень не нравится. Мне, конечно, хочется быть с малышом, но иногда нужен отдых, а Володе на работе не дали ни дня отпуска, и он такой ответственный, что ни разу не взял больничный (уверена, что здесь все мужчины так делают). Я превратилась в маму с ребенком, которая никуда не может пойти, по вечерам только иногда, но для этого каждый раз нужно спрашивать — это создает ощущение зависимости. При этом муж после работы всегда может куда-то пойти и просто сообщает мне, не спрашивая, посижу ли я с ребенком. Все как-то само собой происходит: я же и так с ним сижу. В Швеции все было бы иначе: у него тоже был бы отпуск после рождения ребенка. А здесь у него на работе считается, что так и должно быть: дома жена, а ты работай, все правильно. Это меня сильно расстраивает, потому что в результате он отдаляется от процесса воспитания ребенка, от общения с ним. Когда я его прошу остаться, он говорит: «Ой, а я совсем не знаю, что с ним делать!» Конечно, я в первые дни тоже так себя чувствовала! Разве я знала? Первый ребенок — это вообще такая штука, с которой совершенно непонятно, что делать. Я этот опыт приобретаю и совершенствую каждый день, а у мужа это намного медленнее происходит. Раньше он тоже переживал по этому поводу, но сейчас Эйнар подрос — и стало проще».
Кэтлин, 29 лет (Ирландия)5 лет живет в Москве«В России меня все сразу стали спрашивать, почему я не замужем, и я была этим шокирована. Я считаю себя молодой: в Ирландии в этом возрасте мало кто женат, а здесь — наоборот. В Москве трудно кого-то встретить в барах или в клубах — так что у меня большой опыт свиданий через интернет. С русскими парнями так: даже если они мне поначалу нравятся, это лишь вопрос времени, когда они скажут или сделают что-нибудь такое, что меня сильно расстроит или удивит: что-то сексистское, гомофобное, грубое или просто странное.
Один парень, с которым мы ехали в машине, так накричал на женщину, просто переходившую перед нами дорогу по пешеходному переходу, что я решила — мы с ним встречаемся в последний раз. Но больше всего запомнился случай с парнем из «ВКонтакте»: мы пошли гулять на ВДНХ, он был такой супермачо и сказал, что хочет пострелять в тире. Я это не очень люблю, но он настоял, и мы пошли. Он хотел, чтобы я тоже постреляла, я отказывалась, но он так настаивал, что я решила: окей, могу сделать это один раз. Взяла ружье — и тут он принялся учить меня, как ребенка: вот это пулька, кладешь ее вот сюда. Вышло смешно: у меня гораздо лучше получалось стрелять, чем у него. И его это сильно раздосадовало, было видно.
Однажды на свидании в кафе я пошла в туалет и случайно там закрылась, не могла выйти. Это было так нелепо! Я думала, как же быть? Наверное, он решит, что я убежала, и уйдет, я бы на его месте поступила так. Я не могла выбраться целый час. Когда я вернулась, он так же сидел на месте и спокойно продолжил разговор, как будто ничего не было, — сцена как из комедии. То есть он не сделал ничего плохого, но меня удивило, что человек просто сидел на месте, ничего не предпринимая в течение часа: не ушел, не попытался выяснить, что случилось, и помочь — просто сидел и ждал. Я думаю, это очень в стиле русских мужчин.
Нормальные парни тут тоже есть, но очень мало, и поэтому они все заняты. Это жизнь. А свободные обычно со странностями. Например, парень, с которым я встречалась здесь дольше всего, два года, очень боялся серьезных отношений и все время делал вид, что мы друг другу никто, — не ездил со мной в отпуск и не называл своей девушкой. В конце концов мы расстались.
Последний романтический опыт был у меня примерно месяц назад — мы встретились в компании и хорошо провели время, напились, и, когда ловили в ночи такси, он спросил мой номер телефона. То есть мне так показалось, я стала диктовать цифры, а он сказал: «Да нет, не твой, а твоей подруги, той, что сидела рядом». Это было очень неприятно, и я не понимаю, зачем он это сделал.
А еще здесь часто дарят цветы. В Ирландии так никто не делает, нам это не очень понятно. Я бы хотела, чтобы вы назвали мою историю «Цветы для Кэтлин», я предпочла бы, чтобы вместо цветов мне дарили немного больше уважения. Честно говоря, я подумываю уехать из Москвы. Я очень люблю этот город, но, похоже, я стою перед выбором — либо жить где-то в другой стране, либо остаться одинокой».
Эшли, 24 года, (Великобритания) 2 года живет в Москве«С моим русским бойфрендом мы познакомились в клубе. Мы немного поболтали, и я сразу поняла, что он мне очень нравится. Мы танцевали, потом разговаривали в «ВКонтакте» и через неделю встретились.
В Англии часто флиртуют в барах, в клубах и обычно на первой же встрече целуются или отправляются в постель. В России гораздо меньше флирта или во всяком случае откровенного флирта. Я привыкла к тому, что все открыто и быстро, и, наверное, могла показаться русским мужчинам чересчур прямолинейной, потому что мне скучно так долго ждать. Мне больше нравится попробовать и сразу понять, получится или нет. Здесь люди рано женятся, чуть что, думают о семье, о «навсегда», боятся терять время на кого-то, кто для них не идеальная пара.
Мой новый друг поступил очень странно: он пришел на свидание с компанией друзей, которые лучше говорили по-английски, видимо, нервничал, что мы не сможем общаться. Потом мы пошли в гости, напились, и я поцеловала его. Вообще, я редко так делаю, но в России всегда делала первый шаг, потому что все стеснялись меня.
Русские мужчины намного более вежливы и обходительны с женщинами. Они настаивают на том, чтоб открыть перед тобой дверь, убедиться, что ты не упадешь в метро, не позволяют тебе самой носить свои сумки, уступают место и всегда должны быть уверены, что тебе хорошо, тепло, ты не устала… Со мной никогда так не обращались в Англии, я этого совершенно не ожидала, и мне понравилось чувствовать себя принцессой. Теперь у меня новые стандарты! Я прекрасно понимаю девушек, которые против такого поведения, но я научилась получать от этого удовольствие.
Но надо сказать, что в сексе я себя принцессой не чувствовала. Мне кажется, местные мужчины не особенно заботятся о женщинах в постели. Доставлять оральное удовольствие, похоже, они не любят, хотя ждут этого от девушек. Не могу сказать, что для меня это очень важно, и в целом было не хуже и не лучше, чем с другими.
Проблема была в том, что я хотела равноправия и независимости. Меня предупреждали, что русские мужчины хотят за все платить (в ресторане, кино, магазине — везде), и я была к этому готова, но мне всегда было как-то не по себе, потому что я зарабатываю деньги и хочу участвовать. Я не возражаю, если за меня заплатят на первом свидании, ну может быть, на втором, но, вообще-то, я хочу платить за себя сама, я иначе воспитана и не считаю, что мужчины мне что-то должны. Мой бойфренд зарабатывал намного меньше денег, но был очень гордым и всегда хотел платить. Он заплатил даже за торт на день рождения моей подруги, куда я шла одна. Тем не менее я часто платила сама, потому что ему действительно не хватало, а мне хотелось куда-то пойти, — что для меня было совершенно нормально, но ему явно давалось с трудом.
Самое неприятное было в том, что в один день все могло быть чудесно, а на следующий полностью менялось: однажды он решил все прекратить — совершенно внезапно для меня. Оказывается, он очень много думал и принял решение. Я не считаю, что дело только в разнице культур, но иногда действительно казалось, что мы с разных планет, слишком разных, чтобы продолжать эти отношения».
Луиз, 31 год (Франция) Жила год в Воронеже, 4 года в Москве «Я учила русский еще в школе и всегда мечтала поехать в Россию. Моя мама утверждает, что это из-за того, что мне нравился теннисист Марат Сафин. А когда я приехала и рассказывала это тут, все говорили: «Сафин?! Он не русский!»
Когда я только приехала, удивлялась, что тут женщинам не жмут руку при встрече. Потом я тоже стала подавать всем руку, а они хихикали, говорили, что у них так не принято. Воронежские студенты, когда узнали, что француженка приехала в общежитие, приходили специально посмотреть на меня. А я носила джинсы и шарф на голове — они были очень разочарованы! С этим стереотипом о французских женщинах у меня было много неприятностей — если француженка, значит, можно сразу хватать за коленки и делать какие-то наглые намеки. Мужчины совершенно не обращали внимания на то, что мне это явно не нравится, — «Ну и что, ты же в короткой юбке!»
Что касается одежды, похоже, что русская женщина обязана быть красиво одета и часто менять наряды — все время помнить о том, что она должна нравиться мужчине… Бывало, что друг смотрит на меня и говорит: «Опять? Опять то же самое платье?» Я говорю: «Ты посмотри на себя, ты вообще носишь одни и те же джинсы все время, почему я должна наряжаться для тебя?»
Часто рассказывают, что русские мужчины всегда должны платить за тебя, но, поскольку я тусовалась со студентами и художниками, у которых обычно нет денег, такого вопроса не возникало: «Хочешь заплатить сама? Хорошо!»
А еще женщина в России всегда ответственна за всю гигиену сексуальной жизни — например, если какая-то инфекция обнаружилась, то это женщина виновата, это она должна была подумать, что надо было использовать презерватив. Один мой русский партнер говорил: «Почему ты не сказала, что нужно предохраниться, ты же знаешь, ты же чувствуешь, ты же женщина!» Зато теперь я знаю, что у русских женщин есть суперсила: они врачи и предсказательницы одновременно!
С мужчиной, с которым мы живем вместе уже несколько лет, Димой, у нас кроме разницы культур есть еще и разница поколений — и я могу сказать, что, он советский мужчина, авторитарный. В какой-то момент я заметила, что он ждет, что все бытовое буду делать я. Я сказала, что готовить не умею, а он говорит: «Я тебе покажу, а потом делаешь ты». И часто все критиковал, то яйца ему не так сварены, то еще что-то — я говорю: «Ну окей, делай сам».
Самое неприятное было, когда некоторые Димины друзья стали меня называть по его фамилии — Булныгин. То есть я прихожу на вечеринку без него или прощаюсь после вечера, на котором мы были вместе, и люди говорят: «О, Булныгин пришел» или «Пока, Булныгин!» Вспоминать об этом мне до сих пор противно — они же знают, как меня зовут, мы уже не раз общались, почему они меня идентифицируют через него? Понимаете, когда ты приехала из другой страны, никого не знаешь, тебе важно, чтобы тебя тоже воспринимали как-то. Второй раз я даже расплакалась, когда услышала «Булныгин пришел». Человек, который это сказал, на самом деле добрый, даже не понял, наверное, что тут обидного. Он извинился потом. Я сказала ему, что в следующий раз я знаю, что ему отвечать — буду звать его именем жены. Но на самом деле будет совсем не тот эффект, скорее просто будет странно. Вообще, я такого во Франции не представляю, мне кажется, это очень жестко.
А когда я маме рассказываю, она говорит: «А что ты, Луиз, хотела — приехав в Россию, живя с русским мужчиной, — что ж теперь жаловаться?» У нас есть такое выражение — «enfoncer des portes ouvertes», «вышибать открытые двери», — то есть делать что-то лишенное смысла, сражаться с воздухом, — и вот она мне так говорит, что я вышибаю открытые двери. Может быть, она права, я не знаю…»
Таня, 29 лет, (Германия) Жила полгода в Москве, полгода в Тбилиси, 2 года в Минске «Я жила в разных странах Восточной Европы и могу сказать, что к западным женщинам здесь относятся предвзято, считается, что они открытые, свободные и с ними можно обращаться иначе, чем с остальными. Не люблю обобщения, но в целом у меня в России был неприятный опыт: я несколько раз сталкивалась с ситуациями, когда мужчины не воспринимали отказ. Когда мне было 18 лет и я впервые приехала сюда, на свадьбе друзей я познакомилась с парнем, мы немного флиртовали, это было совершенно несерьезно, и никакого продолжения я не предполагала. Потом я вернулась в Германию, мне позвонили те мои друзья и сказали, что он звонит и спрашивает про меня очень настойчиво, хочет встречаться со мной и все такое. Я сказала, что мне это неинтересно, но он все-таки заставил их дать ему мой номер, стал регулярно звонить и говорил, что хочет жениться на мне. На какое то время он меня оставил в покое, но, когда несколько лет спустя я поехала жить в Москву, он нашел меня в «ВКонтакте», начал писать и активно пытался встретиться со мной — то есть фактически этот человек преследовал меня несколько лет. Были и другие похожие ситуации, но самая неприятная случилась в Ростове-на-Дону, где я была на языковых курсах и жила в общежитии. Там была обычная тусовка, мы выпивали, и я стала целоваться с парнем, который начал переходить границы и грубо меня трогать. Когда я сказала, что мне неприятно и больно, он не хотел останавливаться, как будто я играю с ним. Он продолжал и говорил, что это нравится всем девушкам, это было насилие. Наконец я смогла его выгнать, но самое странное во всем этом, что он тоже потом начал писать мне и даже иногда до сих пор пишет, хотя это было пять лет назад. Складывается впечатление, что для парней в России это нормально, они вообще не понимают слово «нет». Эти люди считали, что только потому, что они есть, они должны мне нравиться, или скорее такого вопроса просто не было — нравится, не нравится — самое главное то, что они мужчины, а потому у них есть право выбирать самим. Надо сказать, что все, конечно, очень зависит от круга общения. В Германии я больше общалась с однокурсниками, с единомышленниками, а путешествуя, встречаешь разных людей, у нас тоже все неидеально. И все же в Германии сложно встретить парня настолько самоуверенного, как в России.
Потом я жила в Грузии, и там была очень похожая обстановка, у меня было много неприятностей, но ситуация, которая меня шокировала больше всего, случилась на работе. У меня было два женатых коллеги, у которых были совсем маленькие дети, и я была знакома с их женами, мы много общались, я спрашивала, как дела у детей и все в таком духе. А за несколько дней до моего отъезда была какая-то вечеринка, и один подошел и спросил, не хочу ли я поехать с ним на гору: «Ты скоро уезжаешь и до сих пор не видела красивый вид с горы». Был поздний вечер, и вся интонация этого предложения была очевидна, я ответила, что не заинтересована, но он нисколько не смутился, а стал настаивать — так, что мне пришлось уйти. И потом ситуация повторилась со вторым коллегой, который подошел ко мне на следующий день на очередном мероприятии и спросил, не хочу ли я поехать с ним на озеро посмотреть красивый вид. Вообще, это было даже смешно, хотя мне было не до смеха — я была в шоке и не могла поверить, что они действительно так себя повели, да еще и настолько самоуверенно, как будто у них нет никаких сомнений, что я здесь только для того, чтобы переспать с ними. Потом я пожаловалась еще одному нашему общему коллеге, который был моего возраста, а он рассказал, что эти двое с самого начала обсуждали, что меня нужно трахнуть. При этом со мной они все время общались мило, вели культурный, интеллигентный разговор. Эта история была для меня последней каплей, и я поняла, что в Грузии жить не хочу. Обстановка в России тоже была не последней причиной, по которой я решила там не оставаться.
Сейчас я уже два года живу в Белоруссии, и такого неприятного опыта у меня не было. Я сталкиваюсь с сексизмом на работе: иногда говоришь с каким-нибудь пожилым коллегой и чувствуется, что он тебя считает какой-то тупой девицей, не воспринимает всерьез. Это меня раздражает, но агрессии на улице и в общественных местах я никогда не чувствовала. Только в Белоруссии, мне кажется, сложно найти человека, с которым можно было бы просто быть вместе, а не сразу замуж и какой-то огромный план на всю жизнь. Это интересно, потому что здесь очень много современных либеральных людей, но в вопросах семьи они остаются чрезвычайно традиционными. Меня удивляют мои ровесники, которые уже по десять лет в браке: в Германии у меня есть пара таких знакомых, а здесь — практически все. Я уважаю этот выбор, но мне сложно понять, делают ли они это потому, что действительно хотят, или потому, что просто считают, что так нужно и все давно решено за них».
