Бланкетт
ЧТО МОЖЕТ СЛЕПОЙ
Став главой министерства внутренних дел в правительстве Тони Блэра, Дэвид Бланкетт создал исторический прецедент – до него ни в одной стране не было слепых от рождения мужчин или женщин, добравшихся до таких вершин.
Только личности крупного калибра становятся объектами публичных скандалов. Дэвид Бланкетт, бывший министр внутренних дел Великобритании, без сомнения, относится к этой категории. Он всегда вызывал интерес и восхищение публики, многие продолжают верить ему и после его громкой отставки в декабре прошлого года. Ему 57 лет, и историю его жизни можно без всяких домысливаний переработать в захватывающий роман, где есть бедность, любовь, удары судьбы и противостояние им.
Слепой от рождения, Дэвид Бланкетт добился такого успеха, что ему трудно было найти в своей душе сочувствие к другим инвалидам, менее сильным и менее успешным. Он сам признается, как непросто ему давались часы приема своих избирателей из Шеффилда: «Люди входят в кабинет и начинают жаловаться: «Мистер Бланкетт, я очень болен». Я отвечаю: «Сочувствую вам, присаживайтесь». Они начинают рассказывать, что не могут работать из-за высокого давления или язвенного колита. Я слушаю и думаю: минуточку, у меня все эти болячки имеются. Но не говорить же им в лицо: «Что вы такое несете, у меня самого десять лет гипертония, язвенный колит, и к тому же я слеп, так что освободите помещение».
Бланкетт убежден: каждый человек может собраться с силами и бороться. На самом деле его жизнь, сложившаяся вопреки ударам судьбы, может быть вдохновляющим примером.
Неудачный ген
Слепоту обнаружили вскоре после его рождения в июне 1947 года. Из-за неудачной комбинации родительских генов у младенца не развился оптический нерв.
Мать винила свой возраст – ей было сильно за сорок, она уже имела дочку от первого брака. Переживание было таким сильным, что женщина поседела на глазах.
Сначала была надежда, что сын постепенно начнет видеть. В раннем возрасте он различал огромные заголовки комиксов, но отказ зрительного нерва привел к угасанию и этого слабого зрения. Единственное, что Бланкетт может сегодня видеть, – это сильный контраст света и темноты.
Они жили в тесном муниципальном доме, деля его с другими родственниками, денег было мало, но первые годы Дэвид запомнил как счастливые. Родители воспитывали его в том духе, что при желании он может добиться всего.
А потом пришла сокрушительная перемена – им было сказано, что мальчика придется отдать в специальный интернат для слепых, который находился далеко от дома. Были слезы и протесты – как можно четырехлетнего ребенка отрывать от семьи? Но муниципалитет остался непреклонным.
В школе ему выдали униформу и отвели в общую спальню, где находились девять других перепуганных новичков.
Первые недели сдавленный плач детей можно было слышать каждую ночь. Некоторые лежали в мокрой постели и не знали, что делать. Они были абсолютно беспомощны – во всех смыслах. Нянек не было, и им приходилось самостоятельно одеваться, умываться и находить маршруты внутри школы. «Временные мамы» – девушки 16–17 лет – сопровождали мальчиков только на большую помывку, и были единственными, кто давал малышам тепло, ласково обнимал на ночь.
Спорт стал другой отдушиной. В играх Дэвида и его товарищей были особые правила – футбольный мяч можно было бросать руками, а на крикетных мячах позванивали колокольчики. Незрячие мальчишки знали, что рискуют получить удар мячом в лицо, но это их не останавливало. И совсем уж безрассудными можно назвать катание на велосипеде и картинг – любимые развлечения Дэвида. Сломанные ключицы и пальцы, ушибы и порезы были платой за любовь к играм зрячих сверстников.
Смерть отца
К 12 годам набравший уверенности Дэвид собрался переходить в школу второй ступени, и тут случилось еще одно испытание. Его 67-летний отец, работавший в газоснабжении, свалился в гигантский котел с кипящей водой. По возрасту он давно мог бы быть на пенсии, но его ценили, просили обучать молодежь...
Весь следующий месяц он боролся за жизнь. Дэвид Бланкетт до сих пор помнит запах обваренной плоти, наполнявший больничную палату, и точное время отцовской смерти – 3.34 утра.
Газовая компания долго не хотела платить компенсацию вдове. Даже когда отец работал, они были бедными, но теперь просто стали нищими. Из еды в доме были только хлеб и маргарин. Как только Бланкетт начал зарабатывать деньги, он первым делом установил на отцовской могиле надгробный камень.
Противостояние
В спецшколу второй ступени он пришел в коротких штанишках, на потеху новым одноклассникам, так как мать не могла потратиться на брюки. Получив пару затрещин, понял, что придется самому стоять за себя, и преуспел, превратившись в одного из главных озорников. Сломанный передний зуб и шрамы напоминают Бланкетту-политику о временах, когда учителя писали ему замечания – «слишком шумит» или «неуправляем».
В 16 лет у него было противостояние с директором колледжа для слепых. Директор-«новатор» не хотел, чтобы незрячие ученики сдавали экзамены: все равно они интеллектуально ограниченны. Бланкетт уже тогда понимал, что это приговаривало студентов – включая и его – к жизни с сильно зауженными горизонтами, где профессия настройщика музыкальных инструментов была пределом мечтаний. С пятью единомышленниками он начал посещать занятия в обычном техническом колледже и сдал экзамены там. Директор не давал им транспорта, обратно вся компания добиралась ближе к ночи.
Самостоятельность и страсть к образованию, поддержанные внушениями матери, что он, Дэвид, не хуже, а даже лучше зрячих детей, остались с ним на всю жизнь.
Прецедент
Когда Бланкетт окончил курс политических и общественных наук и начал карьеру в городском совете Шеффилда, его рассматривали как любопытное местное явление, подразумевая, что слепец не может стать политиком национального масштаба. Поэтому избрание его членом парламента в 1987 году многим показалось чудом. Но масштаб Бланкетта не уменьшился даже в толпе рафинированных столичных политиков. Наоборот, он знал, что темперамент, полная открытость и простонародный здравый смысл добавляют ему популярности: «Я не имею права быть трусом перед людьми, которые собираются верить мне, и не хочу быть стандартным членом правительства, выступающим с выхолощенными текстами».
Став главой министерства внутренних дел в правительстве Тони Блэра, Дэвид Бланкетт создал исторический прецедент – до него ни в одной стране не было слепых от рождения мужчин или женщин, добравшихся до таких вершин.
Что помогло ему пробиться наверх? Помимо всего остального работоспособность и феноменальная память. Его предшественник на высоком посту жаловался на невозможность ознакомиться с огромным объемом ежедневной информации, и для него до сих пор остается загадкой, как Бланкетт успевал перерабатывать весь материал.
Каждый документ, который Дэвид Бланкетт «читал», был предварительно надиктован на пленку помощниками. Самые важные бумаги переписывались шрифтом Брайля. Он научился прослушивать надиктованные пленки на повышенной скорости. Для нетренированного уха записи звучали как бессмысленная болтовня мультипликационных персонажей.
Но даже эти, превышающие обычные человеческие, возможности подошли к пределу, когда в прошлом году пришлось изучать 300-часовой доклад по евровалюте.
Бывший сотрудник Бланкетта вспоминает, что, если случались небольшие паузы в рабочем расписании, его шеф никогда не расслаблялся, он заполнял и эти паузы, слушая записи глав из книг. Его мозг постоянно требовал новой информации.
Не имея возможности видеть собеседника, он научился чувствовать настроения и скрытые мотивы. И по изменениям голоса догадываться, что ему лгут. Он мог увидеть внутреннее напряжение, даже если человек хранил молчание. Люди говорили, что его проницательность внушала им суеверный страх.
Он пользовался своим даром и на заседаниях кабинета министров, чтобы оценить вовлеченность коллег в дискуссию, и прислушивался к таким маловажным звукам, как покашливание, раскачивание на стуле, шуршание бумагами.
Его собственные настроения и мотивы всегда были на виду. Незнакомый с беззвучными сигналами несогласия, он выражал свое собственное громкими вздохами. Желая привлечь внимание премьер-министра, так активно размахивал рукой, что Тони Блэр научился предупреждать его: «Дэвид, ты будешь следующим».
Как у всех слепцов, у него чувствительные пальцы, феноменальный слух и обостренное обоняние. В гостях у принца Чарльза, гуляя летним вечером по саду имения Хайгров, он не мог не оценить аромат разнообразных цветов и сказал принцу, что вокруг преобладает лаванда. «Нет, – ответил Чарльз, – это мой лавандовый лосьон после бритья».
Ужиная в ресторане с журналистами, он услышал, что люди за отдаленным столиком говорят о нем гадости и называют фашистом. Попросив журналистов не писать о том, что сейчас произойдет, он прошел через ресторан к столику, за которым его обсуждали, и сказал, что слышал весь разговор. Как свободные люди, они имеют право критиковать его работу, но он не давал им повода переходить на личные оскорбления. Очевидцы говорили, что лица критиков стали густо-красными.
На самом деле, на посту министра внутренних дел Бланкетт давал немало поводов для недовольства – новые законы в отношении иммигрантов, особенно нелегальных; меры по предупреждению террористических актов, а также предложение ввести обязательные удостоверения личности для граждан многим показались антидемократическими. Его обвиняли, что он хочет пожертвовать свободой отдельной личности ради безопасности общества.
Но в отставку ему пришлось уйти не из-за своей жесткой линии, а из-за большой любви.
Цена счастья
Он никогда не был особенно счастлив с женщинами. Первый юношеский роман закончился неудачно – девушка бросила его, и Дэвид впал в депрессию. Затем, по обыкновению взяв инициативу в собственные руки, он нашел подружку по переписке, Марию, и пара регулярно обменивалась письмами, хотя он не спешил сообщать, что слеп. Когда летом 1968 года он приехал к ней на Мальту в гости, семья Марии пришла в ужас – вместо молодого подающего надежды клерка к ним явился полунищий слепец с невнятными перспективами.
Вернувшись домой, он заперся в четырех стенах и довел себя до разновидности агорафобии – каждый раз при выходе на улицу ему казалось, что его разглядывают и обсуждают.
Но снова решив побороть проблему и найти друзей, он начинает посещать молодежный клуб при методистской церкви. На одном из вечеров Дэвид долго набирался смелости, чтобы пригласить девушку на танец. «Нет уж, спасибо большое», – ответил мужчина, к которому он обратился по ошибке. После этого Бланкетту показалось, что вся его жизнь будет чередой разнообразных унижений.
Встреча с Руфь изменила многое. Он обрадовался, что девушка восприняла его всерьез, и женился на ней в 1970 году, несмотря на мрачные предсказания матери. Они прожили 20 лет в «браке без любви», по его словам. Воспитали троих сыновей и расстались друзьями. Сразу после отставки бывшего мужа Руфь отклонила предложение одной воскресной газеты – за 50 тысяч фунтов поделиться подробностями их семейной жизни.
Бланкетт преуспел на многих поприщах, но, похоже, ему не суждено познать нормальную семейную жизнь, ту, которой жили его родители и из которой его вырвали четырехлетним ребенком.
Красавица с темными блестящими волосами, американка Кимберли Куинн при знакомстве шутливо терзала его, уверяя, что она – высокая блондинка, и невинно спрашивая, каково это – спать с незрячим мужчиной. Он подумал – к нему пришла любовь его жизни. Трехлетняя секретная связь (Кимберли замужем) привела к рождению мальчика, его сына, как Бланкетт узнал после проверки ДНК, затем – к новой беременности и полному разрыву отношений, по требованию американки. Кимберли испугалась серьезности намерений своего любовника и глубины его чувств. Чего эта образованная светская женщина не ожидала – так это того, что Бланкетт в борьбе за признание своего отцовства не побоится выйти на публику. После взаимного обмена ударами Куинн вынесла на суд общественности факт злоупотребления Бланкеттом служебным положением. Он действительно ускорил подготовку визы для филиппинской няни их сына.
Ситуацию усугубили цитаты из его новой биографической книги, где он ядовито отзывался о своих сотоварищах по кабинету министров. Одних он назвал мягкотелыми, других – некомпетентными, третьих – неспособными к переменам. Он сказал правду, но люди, которые могли бы встать на его защиту, обиженно отвернулись от него.
Бланкетта преследовали толпы журналистов, пугая даже привычную ко многому собаку-поводыря, ни один выпуск новостей не обходился без упоминания филиппинской няни.
В утро своей отставки Дэвид Бланкетт не скрывал потрясения. То, что казалось самой большой радостью и началом будущего счастья, разрушило его карьеру.
«Я надеюсь, что, повзрослев, маленький мальчик поймет – отец заботился о нем настолько, что пожертвовал карьерой», – сдерживая слезы, подведет он итог.
Его можно назвать мужчиной, который слишком сильно любил. Но некоторые далекие от романтики обозреватели увидели в нем нечувствительного к другим эгоиста, пожелавшего разрушить семью. Кимберли вызывает сочувствие – находящаяся буквально на сносях женщина измучена скандалом. Их общему сыну не избежать в будущем душевной травмы. Напор и беспощадная откровенность, которые приносили успех Бланкетту-политику, не помогли ему в решении личных проблем.
Но после его ухода британская политическая сцена поскучнела. «Павлин улетел, остались одни воробьи», – заметили журналисты. Они нападали на него в разгар скандала, а после отставки вдруг вспомнили, что никто из великих политиков не был святым. Дэвид Ллойд Джордж был вовлечен в скандальные истории, связанные и с деньгами, и с женщинами. Уинстон Черчилль, хотя и являлся преданным мужем, сильно выпивал.
В конце концов, Бланкетт сражался за любимую женщину и сына, не было в его деле ни проституток, ни беспорядочных связей. То, что не простили бы другому современному деятелю, до сих пор осмысливают в отношении Бланкетта – настолько он не похож на других.
Неоднократно теперь высказываются сочувствие и надежда, что он вернется в большую политику. Интеллект и знания этого человека огромны, вряд ли родная лейбористская партия позволит им остаться без применения. Да и сомнительно, что он сам сможет долгое время оставаться в тени.
0
«Переложить овощи и мясо в соус, прогреть. Добавить оставшийся бульон, соль, перец, кайенский перец. Подавать с рисом, украсив сметаной и листьями петрушки.» А где рис при подаче?
ОтветитьПожаловаться
0
В п. 3 написано — Отварить рис для подачи.
ОтветитьПожаловаться
1
Сделала из говядины и в соусе немного потушила. Получилось невероятно вкусно. Спасибо автору
ОтветитьПожаловаться
0
Получилось очень вкусно, жена в восторге. Небольшое изменение сделал, так как в магазине не нашел маринованного лука, пришлось в бульон бросить обычную луковицу и в нее вдавил две гвоздики (потом луковицу выкинул). И еще в рецепте не нашел в какой момент добовлять лимон, и я его добавил в последний момент когда соединял овощи с соусом, получилось очень вкусно.
ОтветитьПожаловаться
Многие знают, что люди без зрения могут быть хорошими музыкантами, массажистами, преподавателями и даже специалистами информационных технологий, но не всем известно, что есть среди них и политики, способные добиваться огромных успехов и в этой области социальной деятельности.
Так незрячий британец Дэвид Бланкетт большую часть своей жизни посвятил работе в органах власти, занимая такие высокие должности как министр образования и занятости, министр внутренних дел и министр труда и пенсий в кабинете Тони Блэра.
Дэвид Бланкетт родился 6 июня 1945 года в Шеффилде (на юге Англии), и почти сразу стало понятно, что мир, в который он пришел, его глаза никогда не увидят. Мальчик появился на свет с генетическим заболеванием, вследствие которого зрительные нервы его глаз были недоразвиты. Переживания матери Дэвида оказались настолько сильными, что она посидела буквально за несколько дней. Сначала семья надеялась, что зрение Дэвида восстановится, но после короткого времени им стало понятно, что этого не произойдет.
Мальчик вместе с родителями, старшей сестрой и многочисленными родственниками жил в тесном муниципальном доме. Денег в семье было совсем немного, но зато было много любви и взаимопонимания. Родители верили в то, что их незрячий сын при желании сможет добиться в жизни многого и старались ему внушить то же.
Но для успешной реализации себя необходимо было дать Дэвиду образование, и родители зачислили его в школу для незрячих детей. Учебное заведение находилось далеко от дома и, конечно, им было тяжело принять решение о том, чтобы их четырехлетний сын расстался с семьей и переехал жить в интернат.
В школе Дэвида поселили в комнате вместе с девятью незрячими малышами. Воспитателей было мало и ребятам приходилось учиться самостоятельно передвигаться по зданию школы, обслуживать себя, решать возникающие проблемы, и для тех, кто с самого рождения был окружен родительской любовью и заботой, все это давалось непросто. Самостоятельности Дэвид научился быстро, но вот находиться вдали от любящей семьи ему все равно было тяжело. Со своими обидами и переживаниями он справлялся, благодаря спортивным занятиям: с незрячими друзьями Дэвид играл в футбол, бросая мяч только руками, а движение мячика во время партии в крикет, узнавал по звуку находящегося в нем колокольчика. Но больше всего ему нравилось кататься на велосипеде и на карте.
Конечно, такие увлечения незрячего мальчика взрослым людям могли казаться безрассудными и даже опасными, но его желание не отличаться от зрячих детей, было выше любых опасений.
В возрасте двенадцати лет Дэвид перешел в школу второй ступени. В это же время вследствие несчастного случая на рабочем месте погиб его 67- ти летний отец: он упал в гигантский котел с кипящей водой и получил тяжелейшие ожоги, в результате которых и умер в больничной палате. Его смерть стала серьезным психологическим испытанием для Дэвида. Кроме того, и финансовое положение семьи сильно ухудшилось. Газовая компания, в которой работал отец, долго не хотела платить компенсацию его вдове. Денег не хватало даже на еду, не говоря уже об одежде так, что в школу Дэвиду приходилось ходить в старых вещах, из которых он давно вырос. Это нередко становилось причиной насмешек со стороны его одноклассников и научило его бороться за себя в любой ситуации. Иногда дело доходило до драк, которые заканчивались синяками и царапинами.
А в 16 лет Дэвиду пришлось вступить в противостояние с директором школы, который полагал, что незрячие ученики не должны сдавать общие для всех экзамены потому, что они, на его взгляд, интеллектуально ограничены. Вместе с пятью единомышленниками Дэвид начал посещать занятия в техническом колледже: Молодые люди самостоятельно добирались до здания колледжа, слушали лекции преподавателей и возвращались в интернат уже поздно вечером, а на утро надо было снова быть на занятиях. Усилия незрячих молодых людей оказались напрасными, и по результатам экзаменов они были зачислены на обучение в колледж.
Дэвид Бланкетт окончил курс политических и общественных наук и начал карьеру в городском совете Шеффилда. Коллеги воспринимали его как «любопытное местное явление», полагая, что незрячий человек не может стать политиком национального масштаба. А между тем, в 1987 году Дэвид Бланкетт был избран членом парламента. Он знал, что темперамент, полная открытость и простонародный здравый смысл добавляют ему популярности: «Я не имею права быть трусом перед людьми, которые собираются верить мне, и не хочу быть стандартным членом правительства, выступающим с выхолощенными текстами»,- говорил он. А в 2001 году Дэвид Бланкетт стал главой министерства внутренних дел в правительстве Тони Блэра, создав тем самым исторический прецедент- ведь до него никто из числа незрячих людей не занимал в политике такую высокую должность.
Конечно, добиться успеха ему помог не только темперамент, но и работоспособность и феноменальная память. Его предшественник на посту министра внутренних дел жаловался на невозможность ознакомиться с огромным объемом ежедневной информации, и для него до сих пор остается загадкой, как Бланкетт успевал перерабатывать весь материал. Секрет же был в том, что каждый документ, который Дэвид Бланкетт «читал», был предварительно надиктован на пленку его помощниками. Самые важные бумаги переписывались шрифтом Брайля. Он научился прослушивать надиктованные пленки на повышенной скорости. Человек, не привыкший воспринимать звуковую информацию на такой скорости, конечно, не мог ничего понять.
Не имея возможности видеть собеседников, Дэвид Бланкетт научился чувствовать их настроения и скрытые мотивы. И по изменениям голоса догадываться, что ему лгут. Он мог увидеть внутреннее напряжение, даже если человек хранил молчание. Люди говорили, что его проницательность внушала им суеверный страх.
Незрячий политик пользовался своим даром и на заседаниях кабинета министров: чтобы оценить вовлеченность коллег в дискуссию, он прислушивался к таким маловажным звукам, как покашливание, раскачивание на стуле, шуршание бумагами.
Однажды, Ужиная в ресторане с журналистами, он услышал, что люди за отдаленным столиком нелестно отзываются о нем о нем и называют фашистом. Попросив журналистов не писать о том, что сейчас произойдет, он прошел через ресторан к столику, за которым его обсуждали, и сказал, что слышал весь разговор. Как свободные люди, они имеют право критиковать его работу, но он не давал им повода переходить на личные оскорбления. Очевидцы говорили, что лица критиков стали густо-красными.
На самом деле, на посту министра внутренних дел Бланкетт давал немало поводов для недовольства – новые законы в отношении иммигрантов, особенно нелегальных; меры по предупреждению террористических актов, а также предложение ввести обязательные удостоверения личности для граждан многим показались антидемократическими. Его обвиняли, что он хочет пожертвовать свободой отдельной личности ради безопасности общества.
Но в отставку ему пришлось уйти не из-за своей жесткой линии, а из-за большой любви. Дэвид Бланкетт никогда не был особенно счастлив в любви. Его первый юношеский роман закончился неудачно – девушка не захотела развивать отношения, и Дэвид впал в депрессию. Затем, по обыкновению взяв инициативу в свои руки, он нашел подругу по переписке и регулярно обменивался с ней письмами. Дэвид не спешил сообщать девушке, что слеп, и когда летом 1968 года приехал к ней в гости на Мальту, неприятно поразил ее родителей. Они категорически не захотели рассматривать незрячего молодого человека с еще неясной перспективой трудоустройства как жениха своей дочери. Вернувшись домой, Дэвид много дней не выходил из дома, сильно переживая произошедшую ситуацию. Ему долго время казалось, что люди на улице пристально и с любопытством рассматривают его.
В 1970 году Дэвид Бланкетт все - таки женился на девушке Руфь, которая, как ему показалось, восприняла его всерьез. Они прожили в браке двадцать лет и воспитали трех сыновей, а после развода к Дэвиду пришла настоящая, ставшая для него роковой любовь. Он встретил черноволосую красавицу американку Кимберли Куинн. При знакомстве она шутливо уверяла его, что волосы у нее светлые и интересовалась, как могут развиваться романтические отношения с незрячим человеком. Кимберли была замужем, но это не помешало ей на своем опыте ответить на последний вопрос. Их встреча привела к рождению сына.
После разрыва отношений Дэвида с Куинн стали известны события, которые и привели незрячего политика к отставке. Ради сына, он ускорил подготовку визы для его филиппинской няни, что и стало фактом злоупотребления его служебным положением. Ситуацию усугубили цитаты из биографической книги Дэвида Бланкетта, в которой он нехорошо отзывался о своих коллегах из кабинета министров. Одних он называл мягкотелыми, других – некомпетентными, третьих – неспособными к переменам. Незрячий политик сказал правду, но люди, которые могли бы встать на его защиту, обиженно отвернулись от него.
Бланкетта преследовали толпы журналистов, пугая даже привычную ко многому собаку- проводника. Свою отставку он прокомментировал только одной фразой: «я надеюсь, что, повзрослев, маленький мальчик поймет – отец заботился о нем настолько, что пожертвовал карьерой».
После ухода с поста министра внутренних дел, некоторое время Дэвид Бланкетт служил в должности государственного секретаря по вопросам труда и пенсий, а затем снова решил баллотироваться на всеобщих выборах в Палату общин. Редактор консервативного журнала «The Spectator» Фрейзер Нельсон прокомментировал это так: "Он всегда обладал информацией о том, что происходит в стране и никогда не акцентировал внимание на своей инвалидности. Он был одним из лучших депутатов лейбористской партии и одним из немногих людей в парламенте, чью жизнь я бы назвал вдохновляющей ".
В мае 2015 года Дэвид Бланкетт был назначен профессором политологии в Университете Шеффилда, а чуть раньше его пригласили стать членом Академии социальных наук и председателем правления Юридического университета. В августе 2015 года Дэвид Бланкетт был удостоен звания пэра, а в сентябре того же года получил титул барона. Сегодня Дэвид Бланкетт занимается не только политической и образовательной деятельностью, но и активно принимает участие в благотворительности, являясь председателем благотворительного фонда «David Ross Multi Academy».
Но, главное, Дэвид Бланкетт снова встретил свою любовь и на этот раз эта встреча завершилась счастливым бракосочетанием. Его избранницей стала Маргарет Уильямс, врач из его родного города Шеффилда.
Дорогие друзья! Если вы считаете, что дело "Дома слепоглухих" является важным и нужным для всей нашей страны - окажите поддержку Дому. Сделать это можно прямо на сайте,здесь
Дэвид Бланкетт, так зовут этого, теперь уже бывшего министра, добровольно ушедшего в декабре в отставку с поста главы министерства внутренних дел Британии. История его ухода – сенсационная история. За ее развитием следили не только на Альбионе, но и во всем мире. И это вполне объяснимо: Бланкетт был одним из самых ярких игроков британской политической сцены, самым сильным за последние десятилетия «силовым министром», ближайшим и преданнейшим соратником Тони Блэра, опорой и тягловой силой лейбористской партии. И, наконец, он был, наверное, самой заметной фигурой в Вестминстере. Слепой министр, у чьих ног под парламентской скамьей всегда лежала большая черная собака-поводырь. Бородач с застенчивой детской улыбкой и чуть запрокинутым вверх лицом, как если бы некие знаки посылались ему с небес. Оратор, чьи руки бегло читали шрифт Брайля и который никогда не видел выражения лиц своих ярых оппонентов в парламенте, но который ощущал, наверное, куда больше, чем ощущают зрячие.
Это трагическая история. В ней много боли, абсурдности и жесткости. Когда в зените предшествовавшего его уходу скандала он однажды подъехал к своему дому, вышел из машины – худой, почерневший, и, потеряв на мгновение равновесие, шагнул на тротуар, он, слепой человек, почувствовал на себе прицел объективов десятков камер поджидавших его репортеров. И он сказал так горестно, так беспомощно: «Зачем же вы так? Вы же знаете, это неправильно. Так не надо…»
Принято считать, что большие люди уходят в отставку с высоких постов своей славы и всеобщего признания не от хорошей жизни. Они уходят лишь тогда, когда в этой их жизни случается что-то неправильное. Что же неправильного произошло в жизни британского министра Дэвида Бланкетта? Что произошло неправильного в жизни исключительно одаренного, бесконечно преданного своему делу человека, главным определением для которого является слово «порядочность»?
Построить социализм в одном отдельно взятом графстве
Он родился слепым. Для тех, кто получил от Бога бесценный дар видеть этот мир, немыслимо представить, как живут те, кто не видит его беспредельной красоты. Но фокус Создателя нашего заключается в том, что он награждает любое свое творение еще и внутренним зрением, позволяющим незрячему видеть многое из того, что подчас скрыто даже от зрячих глаз.
Бланкетт родился после войны, в рабочем английском Шеффилде, в бедной семье, проживавшей в «социальном» доме, как именуют в Британии дома, построенные для беднейших слоев населения на средства государства. Когда Дэвиду исполнилось четыре года, его отдали в интернат для слепых детей. Он очень полюбил свою школу. Он учился истово и освоил шрифт Брайля, разработанный специально для слепых, с таким совершенством, что впоследствии смог печатать и писать рекордных сто слов в минуту.
А потом в его жизни случилось горе: при аварии на работе погиб отец, монтер газового оборудования. Говорят, после его гибели Дэвид поклялся, что приложит все силы, чтобы сделать этот мир лучшим местом для всех в нем живущих. В 1963 году, в возрасте всего лишь 16 лет, он вступил в ряды лейбористской партии. Ему приходилось подрабатывать во время учебы, но это не помешало ему блестяще закончить школу, потом – Шеффилдский университет, где Бланкетт получил почетный диплом за выдающиеся академические достижения. Основная специальность Дэвида Бланкетта – учитель.
В возрасте 22 лет он был избран в городской совет Шеффилда, став самым молодым в истории Британии членом горсовета: рекорд, не превзойденный и по сей день. А в 25 лет Бланкетта избрали членом совета графства Южный Йоркшир, где несколько лет спустя он возглавил фракцию лейбористской партии. Он не отступился от своего обещания строить лучший мир: в созданной его усилиями «социальной республике Южный Йоркшир», как прозвали журналисты графство, в совете которого работал Бланкетт, были установлены самые низкие во всей стране цены на автобусные билеты. Имя Дэвида Бланкетта стало весьма популярным среди британцев. Позднее он стал председателем Шеффилдского горсовета. А в 1987 году был избран депутатом в палату общин британского парламента. После победы Тони Блэра на выборах 1997 года партия вышла из тени – Дэвид Бланкетт получил пост министра, отвечающего за образование и занятость.
«Это позор, что мы не можем обеспечить обездоленным детям достойный старт в жизнь!»
Главной целью Бланкетта – министра образования – было усовершенствование государственной школы, в которой учились дети из семей нижнего слоя среднего класса и из бедных семей. Главной его целью стало максимальное сокращение гигантского, на момент его прихода на этот пост, разрыва в уровнях школ частных и школ «бесплатных». Стандарты последних зачастую были ниже среднего. Мало-мальски состоятельные родители лезли из кожи вон, чтобы определить своих отпрысков в частные школы, гарантировавшие успешное поступление в университет и последующую карьеру. Государственные школы, чья дисциплина катилась вниз и откуда наблюдался массовый исход квалифицированных преподавателей, ничего этого не гарантировали.
Обыкновенно спокойный и невозмутимый, в ходе одного из своих радиовыступлений Бланкетт, говоря о том, как мало сделано в стране для беднейших слоев, вдруг страшно разволновался, потерял выдержку. Срывающимся от волнения голосом он сказал, что это позор, что правительство не может обеспечить обездоленным детям достойный старт в жизнь.
Под его началом государственная школа претерпела радикальные изменения. Были значительно повышены ее стандарты, сокращена численность учащихся в классах, были разработаны программы социальной поддержки учащихся из недостаточно обеспеченных семей, стимулирован труд педагога, существенно повышен престиж учительской профессии.
Дэвид Бланкетт получил огромную поддержку и признание со стороны родителей и педагогов.
Однако если в роли министра образования Дэвид Бланкетт был в общем и целом тепло принят публикой, то совершенно иную реакцию вызвала его трактовка «образа» министра внутренних дел. Исповедующий убеждение в том, что общество может нормально функционировать только тогда, когда в нем наведен порядок, что прогрессивная партия должна проявлять твердость и решимость в отношении угроз, подрывающих основы нашей жизни, – терроризма, преступности, антиобщественного поведения и любого рода беспорядков, – Бланкетт лоб в лоб столкнулся с убежденными противниками строгих мер и жестких правил. Начав решительную борьбу с захлестнувшей Британию уличной преступностью, воровством, грабежами, антиобщественными выходками, Бланкетт решительно усилил присутствие и роль в обществе полиции, укрепив ее ряды. Именно он выступил за отмену веками существовавшего института жюри присяжных в процессах над обвиняемыми в терроризме и ряде иных серьезных преступлений. Именно он инициировал введение для граждан Британии удостоверений личности – идею, ненавистную для вольнолюбивого большинства, не окольцованного доселе никакого рода мандатами.
Все эти меры, введенные Бланкеттом с целью укрепления порядка в изрядно «разболтавшемся» обществе, были расценены многими людьми как беспрецедентное закручивание гаек, наступление на права и свободы граждан. По определению его противников, Дэвид Бланкетт стал одним из самых «опасных и деструктивных» силовых министров Британии новейшего времени.
Британия не та страна, где приветствуют твердую руку и строгие порядки. И политик, отважившийся предложить это вскормленному веками нежной няней-демократией обществу, по определению становится непопулярным. Бланкетта многие считали заносчивым и холодным. И мало кто задумывался о том, как тяжела для него та работа, которую он делал подвижнически. Как часами он слушал пленки, воспроизводившие содержание газетных статей, как зависим был от тех, кто должен был информировать его о происходящих событиях, которые он сам в силу своей слепоты не способен был увидеть или прочесть. И как тяжело переживал он, если случалось вдруг, что в чем-то он оказывался не в курсе.
Бланкетт относится к тем, кого так же пылко любят, как и пылко ненавидят. Это удел открытых и честных людей, не обученных приспосабливаться. Это трагический удел. Когда в свет вышла его автобиография, ряд больших деятелей были неприятно удивлены тем, как он отозвался о них. А он сказал всего лишь то, что думал. Полку недоброжелателей таким образом прибыло. Поэтому объявившиеся по осени в газетах сенсационные сведения о любовной афере министра и связанных с ней служебных нарушениях стали большим подарком для тех, кто Бланкетта предпочел бы видеть за пределами Вестминстера. Спичка чиркнула.
Ну а в огне, как известно, все хрупкое и тонкое сгорает легко.
«Разве обществу нужны такие политики, которые поставили бы карьеру выше интересов своего ребенка?»
В декабре минувшего года главным событием для Британии стал уход министра внутренних дел Дэвида Бланкетта в отставку. В большинстве сообщений, появившихся на сей счет в российской прессе, отставка Бланкетта подавалась как следствие допущенных им этических нарушений на служебном поприще: министр помог ускорить выдачу въездной визы для филиппинской няни своей любовницы, да к тому же прокатил эту любовницу в поезде за казенный счет.
На самом же деле этому добровольному уходу предшествовали события поистине драматические. И драма эта носила глубоко личный характер. События, которые в ней стряслись, никогда не должны были бы становиться достоянием публики. Но такова участь публичных фигур: их «белье» стирает общественная прачечная.
Так случилось, что министр, которому на ту пору было уже 54 года, встретил ту, которую ему суждено было полюбить пылко, преданно и страстно. Короче, как в наши дни влюбляются уже не так часто. Он был одинок, она – замужем. Правда, на момент их знакомства преуспевающая 40-летняя бизнесвумен, американская издательница журнала «Спектейтор» Кимберли Куинн была, по сути, «медовой молодоженкой»: ее браку с 60-летним издателем модного журнала «Вог» Стивеном Куинном минуло всего два месяца. Для Кимберли это был уже второй брак. Ее первый муж, Майкл Фортьер, характеризуя свою экс-супругу, после того как ее любовная связь с министром получила огласку, заметил, что во время их супружества у его жены была целая серия любовных афер и что статус любовников интересовал ее далеко не в последнюю очередь.
Дэвид Бланкетт пребывал в разводе уже много лет. Он женился на своей первой барышне, и их брак не задался с самого начала, хотя прожили супруги немало, успев родить троих сыновей.
Бланкетт и Куинн познакомились, как водится, на светском приватном обеде. Она подшутила над Бланкеттом, описав себя «высокой блондинкой», тогда как на самом деле была брюнеткой, и призналась ему, что ей всегда было любопытно, каково иметь любовную связь со слепым мужчиной. Очевидцы свидетельствуют, что миссис Куинн флиртовала с министром достаточно откровенно. Ее любопытство было удовлетворено: связь со слепым состоялась. Не прекратилась она и тогда, когда миссис Куинн забеременела своим первым ребенком. Именно в это время министр совершил свой первый служебный проступок: он дал своей возлюбленной два железнодорожных билета, которые полагались состоящим в браке депутатам парламента для их жен. Несколько раз служебный шофер Бланкетта доставлял миссис Куинн в его дом в Дербишире. Но после рождения сына Уильяма американка охладела к своему слепому возлюбленному: любопытство было удовлетворено. Дальнейшее пересказывать нет смысла: все-таки мы не в прачечной.
Очевидцы утверждают, что Дэвид Бланкетт страдал отчаянно и что самым сильным в этих страданиях было предположение, что Уильям Куинн – его сын. Друзья министра утверждают, что в ответ на просьбу Бланкетта миссис Куинн сделала соответствующие тесты и что тесты подтвердили его отцовство. Именно для филиппинской няни маленького Уильяма Бланкетт якобы и поспособствовал ускорению выдачи визы. Невесть каким образом три года скрывавшаяся от публики история любовного романа министра попала на первые полосы газет. Эпицентром этой истории стала ускоренная виза. Спичка чиркнула.
Кимберли Куинн проконсультировалась со своим юристом о том, как наилучшим способом разорвать с любовником. Но «наилучшего способа», вероятно, не нашлось. В настоящее время уважаемая дама ждет второго ребенка, а заодно, как поговаривают ее друзья, готовит к публикации свои дневники, в которых пунктуально запротоколирована вся хроника ее связи с министром, включая содержание их приватных бесед, в частности то, что он говорил ей о своих коллегах по работе. Отцовство Бланкетта супруги Куинн дружно и яростно отрицают.
Между тем Бланкетт настаивает на проведении тестов. Он сильно похудел, осунулся и почернел лицом. Ситуация, прямо скажем, непригодная для служебного пользования. Потому как слишком пригодная для «врагов» – правительственных оппонентов. Тем паче что лейбористам в этом году предстоит драться на парламентских выборах за третий срок. Тем паче что Бланкетт был и остается преданнейшим другом и соратником Тони Блэра. Что делает в такой ситуации человек, который становится обузой для идущего полным ходом вперед корабля? Он сбрасывает себя за борт.
В своем прощальном выступлении Дэвид Бланкетт сказал, что главное для него сейчас – бороться за маленького Уильяма, которого он любит всей душой. Уход в отставку был для него невыносимо тяжел, но еще невыносимее было бы отказаться от того, кого он считает своим сыном. Можно было бы ничего этого не затевать и не мутить воду. Но разве нашему обществу, спросил он, нужны такие политики, которые готовы были бы ради карьеры отказаться от своего ребенка?
Это потрясающая история, беззащитно оголенная и горестная. Впрочем, не так чтобы совсем уж горестная. Потому что можно только позавидовать той стране, которой руководят люди, способные на бескорыстные человеческие поступки. Говорят, что Тони Блэр не может и не собирается смириться с потерей Дэвида Бланкетта и спит и видит вернуть его в кабинет министров. Без Бланкетта и его черной собаки Люси в Вестминстере стало неуютно. Этот слепой министр был, как теперь становится очевидно, каким-то особенным, очень человеческим и согревающим «элементом» в холодноватом, в общем-то, интерьере большой политики.
Все сказано у Экзюпери: главного не увидишь глазами, главное увидишь только сердцем.
Лондон