Переплыл тихий океан на плоту
Историю о том, как команда Хейердала на плоту из бальсовых бревен пересекла Тихий океан, знал каждый советский школьник. Их родители следили за тем, как позже он покоряет на тростниковой лодке уже Атлантический океан вместе с будущим ведущим программы "Клуб путешественников" Юрием Сенкевичем.На момент приглашения в экспедицию "Ра" Юрий Александрович уже был экспертом в области экстремальных экспедиций. Одним из первых он начал работу на советской антарктической станции "Восток", где изучали адаптацию человеческого организма к условиям низких температур и больших высот. В итоге Сенкевич и Хейердал трижды совершили совместные путешествия и оставались близкими друзьями до конца жизни.Почему книги Хейердала были востребованы как литература для юношества? Как отзывался о наследии норвежца путешественник-одиночка Федор Конюхов и какие теории пытался подтвердить своими экспедициями Хейердал, вы узнаете из нового выпуска программы "Между строк" на радио Sputnik Кыргызстан.
переплыл тихий океан на плоту
28 апреля 1947 года из перуанского порта Кальяо на побережье Тихого океана отчалил деревянный плот с шестью мужчинами на борту. Во главе команды стоял 32-летний норвежский ученый-естествоиспытатель Тур Хейердал. Он хотел собственным примером доказать, что в древние времена жители Южной Америки доплывали до островов Полинезии. Это была стопроцентная авантюра и многие профессионалы морского дела уже оплакивали безумцев. Так начиналась знаменитая экспедиция на "Кон-Тики".
Выбора нет
Впрочем, началась она много раньше. Даже сам Хейердал, уже сидя на палубе своего судёнышка посреди океана, с трудом вспоминал, когда именно. Очевидно, что сначала было слово. В конце 30-х годов недоучившийся студент-зоолог и отчаянный романтик Тур Хейердал вместе со своей женой Лив отправился в экспедицию на Таити. Вскоре молодые перебрались на самый южный из Маркизских островов Фату-Хива. Именно здесь Тур услышал от вождя местного племени историю о боге и предводителе Тики, который привел предков нынешних полинезийцев из далёкой страны Те Фити на востоке.
В ту пору базовой считалась гипотеза, согласно которой предки полинезийцев попали на острова Океании из Южной Азии. Что было вроде бы логично, если смотреть на карту и сравнивать расстояния. Увлёкшись этнографией, Хейердал обнаружил, что некоторые элементы быта и материальной культуры, включая исторические памятники полинезийцев очень напоминают южноамериканские. Предания инков сохранили нам память о царе-солнце Виракоче, ранее известном как Кон-Тики (бог Кон), верховном вожде исчезнувшего белого народа в Перу. Будучи изгнанным из окрестностей озера Титикака, племя пробилось к побережью Тихого океана и ушло вслед за солнцем полторы тысячи лет назад… Но куда пришли эти люди?
"А там, где останавливается научное познание, начинает свою работу воображение", - ничуть не стесняясь считал пылкий Тур.
Соединив два предания – полинезийцев и инков – он предположил очевидное, но невероятное. Преодолев тысячи километров по бушующему океану, изгнанники оказались на "островах Южного моря".
Свою гипотезу с многочисленными примерами и параллелями Хейердал изложил в многостраничной рукописи. Но вот беда – никто не хотел её печатать. Старый редактор-зануда в нью-йоркском научном издательстве только отмахнулся: "Жители Южной Америки не могли доплыть до островов Тихого океана, потому что у них не было лодок". Когда Хейердал осторожно напомнил, что были плоты, получил колкий ответ: "Ну что ж, попробуйте дойти из Перу до островов Полинезии на бальзовом плоту".
Молодой учёный понял, что иного пути у него нет, нужно брать и плыть.
Плот
Если гипотезу Хейердала можно было назвать упражнением в жанре альтернативной истории, то конструкция плота, которую использовали индейцы Южной Америки, дошла до нас в довольно подробных описаниях конкистадоров.
В основании "Кон-Тики" было девять крупных бревен, из бальзы, уложенных вдоль. Её древесина очень мягкая и лёгкая, напоминающая пробковое дерево. На эту основу поперёк укладывали более тонкие бревна, затем настилали палубу из стволов бамбука. Поверх всего укладывали циновки. Такое судно не могло зачерпнуть воду – она просто выливалась. Посередине плота была установлена треугольная мачта с квадратным парусом. А позади неё находилась "каюта" – по сути, хижина из того же бамбука. Длина плота составила 13,5 метра, ширина – 5,5 метра.
Плот имел килевые доски, закрепленные между нижних брёвен, и рулевое весло на корме. То есть теоретически таким плавсредством можно было управлять. Но главное его преимущество – великолепная плавучесть и способность противостоять большим волнам. Плот просто скользил по ним, как чайка, а будучи плоской конструкцией был чрезвычайно устойчив на воде. Для чистоты эксперимента его строили без единого шипа, гвоздя и стальных тросов, связывая части конструкции канатами.
"Наш плот был точной копией древних перуанских и эквадорских плотов, за исключением низкого борта в носовой части, который, впрочем, оказался совершенно ненужным", - не без гордости подчёркивал Хейердал.
Идея штурмовать Тихий океан на таком плавсредстве вызвала всеобщий скепсис среди профессионалов с самого начала.
"Ничего хорошего не обещали нам и эксперты, осматривавшие наш плот. Штормы или ураган смоют нас за борт и разобьют наш низкий и открытый плот, который вообще может только беспомощно дрейфовать кругами в море и будет игрушкой для ветра и волн. Волны будут перекатываться через плот даже при самом легком бризе, а наша одежда будет все время пропитана соленой морской водой; она постепенно разъест кожу на ногах и испортит все, что мы с собой возьмем. Если бы подвести итог всему тому, что посещавшие нас один за другим эксперты считали главным недостатком нашего плота, то на нем не было такого конца, угла, бревна или щепочки, которые не сулили бы нам неминуемой гибели", - отмечал Хейердал. И всё же оставался убежден в собственной правоте.
Соратники
Компанию романтиков (или авантюристов) Хейердалу составили четверо норвежцев и один швед. Со специалистом по холодильным установкам Германом Ватцингером Тур познакомился в столовой Дома норвежских моряков в Нью-Йорке. "Что знал я об этом человеке? Только то, что говорило мне его открытое лицо. А оно говорило многое", - простодушно вспоминал Хейердал.
Другим членом экипажа стал друг детства Эрик Хессельберг, единственный моряк в команде, да и то в прошлом, на тот момент выбравший для себя призвание художника. Это он изобразил на парусе бородатую голову Кон-Тики, скопировав изображение с каменной статуи царя-солнца, найденной в развалинах города Тиауанако в Боливии. Не менее важными качествами своего товарища начальник экспедиции считал умение играть на гитаре и неистощимое чувство юмора.
С Кнутом Хаугландом и Турстейном Робю Хейердал познакомился в годы войны. Оба они были радистами, а главное – отважными мужчинами, героями норвежского Сопротивления.
С последним членом экспедиции, шведским этнографом Бенгтом Даниельссоном, Хейердал встретился уже в Перу. У того как раз закончилась экспедиция, и он тут же с энтузиазмом присоединился к новой.
Не стена, а коридор
Коренное различие в подходах академических учёных и Хейердала состояло в том, что первые видели океан препятствием, а второй – напротив, коридором. Более того, это был не просто путь, но своего рода транспортная лента, поскольку существовали попутные ветры и течения.
По задумке Хейердала, вскоре после выхода в открытое море, плот должно было подхватить Перуанское течение (оно же течение Гумбольдта). Оно проходит вдоль границ континента с юга на север, а затем в районе Галапагосских островов переходит в Южное пассатное течение, почти достигающее Австралии и Новой Гвинеи. Хейердал рассчитал, что в идеальных условиях и при использовании паруса путь длиной четыре тысячи миль займет менее ста дней.
В течение первых же суток плавания члены команды прошли хорошую школу. Как отмечал сам Хейердал, "из сухопутных крыс мы превратились в моряков". В первую очередь, этому способствовали шторма.
Поднявшиеся волны в одну из ночей в начале пути достигали высоты хижины. Об их приближении во тьме наши герои узнавали по нарастающему гулу. Плот, как и предсказывал Хейердал, довольно ловко вползал на гребень волны. Но самые крупные волны все же обрушивались на палубу. От моря её отделяло менее полуметра и, разумеется, никаких перил на плоту не было. В такие моменты каждому из участников экспедиции нужно было цепляться за судно, как за свою жизнь.
Особенно тяжко приходилось рулевому. Человека приходилось обматывать бечевой, чтобы его не смыло в море. Тяжеленное весло бушующее море буквально вырывало из рук. Когда на плот надвигалась особенно большая волна, вахтенные оставляли весло и бросались к торчавшему из крыши хижины бамбуковому шесту, чтобы успеть крепко ухватиться за него. А потом бежали вновь к веслу, чтобы удержать судно на курсе. И так по многу раз, во мраке ночи. Вот тут-то наши герои оценили конструкцию: вода уходила через брёвна, как сквозь сито.
Несмотря на то, что дежурили у руля сначала по два часа, когда приходила смена, человек был уже в полуобморочном состоянии от усталости, ушибов и постоянного стресса. "Мы ползли в бамбуковую хижину, привязывали к ноге веревку и мгновенно засыпали в промокшей от морской воды одежде, не добравшись до спальных мешков; но в тот же момент кто-то дергал за ногу: три часа прошли, как сказка, надо было снова выходить на корму и сменять одного из вахтенных у весла", - вспоминал Хейердал. Так прошли первые 60 часов.
Разумеется, были и другие вызовы. На их фоне приступы морской болезни у некоторых членов экипажа даже не считались проблемой. Когда море успокоилось, и путешественники поняли, куда попали, приуныл Герман Ватцингер. Инженер, он хорошо понимал, что плот, связанный канатной веревкой, может однажды просто не выдержать. А еще некоторые члены экипажа стали замечать, что бальзовое дерево пугающе активно впитывает воду…
Впрочем, по расчетам экипажа, к тому времени, как бревна перестанут держаться на воде, "Кон-Тики" должен был достичь суши. К тому моменту в среднем в сутки плот проходил 55-60 морских миль, а однажды удалось пройти за день 71 морскую милю, то есть более 130 километров!
Между тем выяснилось, что плот, наряду с движением вперед под парусом, сносит к северу. В этот момент экспедиция находилась в течении Гумбольдта, примерно в сотне морских миль от берегов Южной Америки. Угроза состояла в том, что бурные морские течения, создававшие воронки в районе Галапагосских островов, могли здорово потрепать плот. А ещё – утянуть его к берегам Центральной Америки, и – прощай цель. Хорошо, что Эрик Хессельберг, единственный на судне моряк, вовремя это заметил…
Вот с чем не было никаких проблем – так это с провизией. Продовольствия путешественники взяли на четыре месяца. Это был американский "фронтовой паек", со всякими экспериментально упакованными продуктами, и 56 контейнеров, вмещавших 1100 литров кристально чистой воды из высокогорного ручья. Их закрепили между поперечными бревнами, чтобы они всё время омывались морской водой и не сильно нагревались. Кроме того, члены экспедиции прихватили с собой корзины с фруктами и кокосовыми орехами.
Но запасы можно было даже не распаковывать. Вокруг плота было полно самой разнообразной и весьма съедобной живности. А летучие рыбы сами запрыгивали на палубу. Хейердал отмечал, что первой обязанностью кока, когда он просыпался, было обойти плот собрать "урожай": "Обычно мы находили около полудюжины рыб, а однажды утром собрали 26 штук".
Соседи по океану
Вообще, океанские гости постоянно наведывались на плот. Однажды ночью на свет керосиновой лампы запрыгнула удивительная рыбина. Длиной около метра, она была узкая, как змея, с черными глазами и челюстями, усеянными острыми, словно бритва, зубами, которые к тому же могли отгибаться назад. Турстейн Робю схватил непрошенную гостью, но тут же получил ожог. Оказалось, это макрель-змея, живущая на больших глубинах. Шестеро членов экипажа "Кон-Тики" стали первыми из людей, кто увидел эту редкую рыбу живьём.
Но иногда путешественники видели и вовсе фантастические картины. Где-то на середине пути, темной ночью море начало вдруг ярко светиться. Это был флуоресцирующий планктон. Иногда из глубины появлялись, как рассказывал Хейердал, два круглых светящихся глаза, которые гипнотизирующе смотрели на людей. Возможно, то была глубоководная рыба. А однажды рядом с плотом участники экспедиции увидели три огромных чудища, тоже "с подсветкой". Размером они были со слона. Но реальную опасность представляли собой совсем другие обитатели моря.
Акулы появлялись около плота почти ежедневно, и люди к ним почти привыкли. Пока однажды за плотом не увязалась китовая акула. Такой пугающе безобразной морды никто из наших героев не видел раньше.
"Это была голова настоящего морского чудища, - писал Хейердал. – Огромная и отвратительная, она произвела на нас такое потрясающее впечатление, какого, наверно, не произвел бы и сам морской черт. Широкая и плоская, как у лягушки, голова имела по бокам маленькие глазки и полуметровую жабью пасть, в углах которой свисала и колыхалась бахрома… Чудовище подходило спокойно, плывя за нашей кормой. Оно скалило зубы, как бульдог, и тихонько помахивало хвостом". Зрелище было настолько нереальным, что у путешественников возникло странное ощущение. Они как будто не воспринимали увиденное за происходящее с ними наяву.
Возможно, впрочем, этот феномен изменённого сознания был лишь спровоцирован гигантской акулой. А реальная причина была глубже. За многие дни пребывания в океане, когда синим было все вокруг, и вода, и небо, а линия горизонта неразличима, путешественники буквально слились с природой. С ней не нужно было бороться, она сама помогала экипажу "Кон-Тики" двигаться к цели так же, как в своё время – древним мореплавателям. Даже с плывущими рядом акулами наши герои не то, чтобы подружились, но воспринимали их чем-то вроде домашних животных, позволяя себе некое легкомысленно-панибратское отношение.
Впереди у путешественников были встречи с другими морскими обитателями – рыбами различной формы и окраски, огромными китами, крабами и маленькими прыгучими кальмарами. Случилось два серьезных тропических шторма, в сравнении с которым волнение первых дней было просто рябью на воде. Одно происшествие едва не закончилось трагически.
"Что за борт упало, то пропало – в этом мы не раз убеждались на собственном опыте", – писал Хейердал. Однажды, не удержавшись, в воду свалился Герман Ватцингер. Большие волны не позволяли ему забраться обратно. Несмотря на то, что плот был "тупорыл" и медлителен, двигался он неумолимо вперед и догнать его с каждой секундой становилось всё сложнее. А рядом уже кружили акулы. Ситуация выглядела безнадёжно. И тогда Кнут Хаугланд, схватив спасательный пояс, привязанный к плоту, разбежался и нырнул в море. Он чудом сумел поймать друга, прежде чем бечёвка натянулась, как струна. Вот где пригодился военный опыт Кнута.
"Земля!"
3 июля, когда "Кон-Тики" находился на расстоянии около тысячи морских миль от Полинезии, появились чайки. А 17 июля земля передала путешественникам ещё более отчётливый "привет": два глупыша (птица из семейства буревестниковых) низко пролетели над мачтой.
30 июля Хейердал и его товарищи увидели землю. Она казалась чёрточкой, проведенную карандашом по краю моря. Это был Пука-Пука, один из островов архипелага Туамоту. Хотя до него было несколько миль, но течение пронесло "Кон-Тики" мимо острова.
Спустя четыре дня показался еще один полинезийских остров – Ангатау. В этот раз течение было благосклонно. Вскоре путешественников заметили с земли его обитатели и даже нанесли визит на "Кон-Тики". Но высадиться и здесь не получилось. К слову, это был 97-й день путешествия. Хейердал ещё до начала экспедиции рассчитал, что именно столько времени понадобится для плавания при идеальных условиях.
Третья попытка оказалась финальной. "Кон-Тики" максимально приблизился к атоллу Раройа. Он был открыт в 1605 году испанским мореплавателем Педро Фернандесом Киросом, но известен также под именем острова Барклая де Толли – такое название ему дала Первая русская антарктическая экспедиция в 1820 году.
Между тем Хейердал и его соратники уже выбрали для высадки самый живописный островок атолла. Но пристать к нему оказалось самой сложной и опасной задачей за всё время путешествия. Раройа был окружён крупным рифом, протянувшимся на десятки километров и шириной несколько сотен метров. Острые, как лезвия, кораллы и сильные прибойные волны делали риск смертельным.
"Что бы ни случилось, мы должны были крепко держаться на плоту, предоставив девяти бревнам принять на себя удар при столкновении с рифом, - писал позже Хейердал. – С нас было достаточно, если мы выдержим удары волн. Прыгать за борт было равносильно самоубийству, потому что мы немедленно стали бы беспомощной жертвой прибоя, который принялся бы швырять нас об острые кораллы. Бессмысленно было бы спасаться и в резиновой лодке, потому что она или будет опрокинута крутыми волнами, или вместе с нами разорвана рифом в клочья. А бревна рано или поздно будут выброшены на берег, а с ними и мы, если ухитримся крепко на них удержаться".
"Кон-Тики" – сам плот или уже Тот, чьим именем он был назван – спас наших героев, приняв на себя сильнейший удар, и уже вскоре путешественники не верили, что остались целы и невредимы. Более того, под ногами был белоснежный песок острова, который, по словам Хейердала, напоминал большую зеленую корзину с цветами…
Так 7 августа 1947 года завершился удивительный эксперимент, сделавший Тура Хейердала знаменитым. За плечами путешественников было что-то около 3770 миль (без малого семь тысяч километров). С момента отправления прошёл 101 день.
Феномен Хейердала
Успешное завершение экспедиции стало мировой сенсацией. Книга, которую написал Тур Хейердал об этом путешествии, была переведена на 50 языков, а общий тираж составил свыше 70 миллионов экземпляров. Между прочим, руководитель экспедиции взял с собой кинокамеру и сумел сберечь её и отснятый материал.
В 1952 году документальный фильм об этой эпопее получил премию "Оскар". Список наград и почётных званий, которыми норвежского путешественника награждали государства, научные академии и университеты, составил бы несколько страниц. В 1964 году он был принят в члены Географического общества СССР, как тогда называлось РГО.
Несмотря на то, что Хейердал всё же испытал на себе свою гипотезу, нельзя сказать, что окончательно убедил учёное сообщество в правоте лишь своей версии заселения Полинезии. Впрочем, Юрий Сенкевич, который хорошо знал Хейердала по совместным экспедициям, отмечал, что тот и не пытался свергать с пьедестала истины кого-либо, а лишь предположил, что освоение Полинезии проходило в два этапа: сначала сюда явились южноамериканцы, затем малайцы, а потом те и другие смешались.
Но для нас гораздо важнее другое. Тур Хейердал вернул науке живой смысл, в каком-то смысле проветрил её пыльный архив. Он рассказал о путешествии, которое могло бы стать трагической авантюрой, легко и даже с юмором, поскольку был неутомимым оптимистом. Это удивительно совпало с настроением человечества. Выйдя из ужасов Второй мировой войны, оно снова обретало веру в себя и интерес к удивительному миру вокруг…
Татьяна Петренко
- знак, символ, чёрточка на обычной клавиатуре компьютера.Официально символ называется «дефис-минус», используется в первую очередь для обозначения дефиса.
- Дефис-минус U 002D HYPHEN-MINUS есть на обычной клавиатуре − Знак минус U 2212 MINUS SIGN 5−2=3 ‐ Дефис U 2010 HYPHEN «кое‐как», «как‐то» ‑ Неразрывный дефис U 2011 NON-BREAKING HYPHEN ‒ Цифровое тире U 2012 FIGURE DASH используется для разделения цифр номера телефона – Среднее тире U 2013 EN DASH 1941–1945[1] — Длинное тире U 2014 EM DASH век живи — век учись ― Горизонтальная линия U 2015 HORIZONTAL BAR ⸺ Двойное тире U 2E3A TWO-EM DASH используется для указания на пропущенное слово или часть слова[2] ⸻ Тройное тире U 2E3B TREE-EM DASH знак, используемый в библиографиях для обозначения того же автора, что и в предыдущей записи[2]См. также
- _
- Макрон
- Китайский ключ 1
