Трансы без яиц
В 1990-х годах покойный нейробиолог из Стэнфорда Бен Баррес совершил переход из женщины в мужчину. Ему тогда было около сорока лет и он находился в середине своего карьерного пути. Впоследствии Баррес отмечал резкие перемены, произошедшие в его профессиональной жизни: после того, как он стал мужчиной, его идеи начали воспринимать серьезнее, он мог закончить предложение без того, чтобы его прерывал другой мужчина. А один коллега, который не был в курсе его перехода, даже заявил, что исследования Барреса «намного более качественные, чем у его сестры».
В последние годы многие клиники отмечают рост числа людей, желающих совершить гендерный переход. Исследования показывают, что количество людей, называющих себя трансгендерами, за последние десять лет возросло. Такие знаковые события, как переход Кейтлин Дженнер, спор о публичных туалетах и вышедший на Amazon сериал «Очевидное» также обеспечили данной теме большее внимание в политическом и культурном дискурсах.
Но, глядя на человека, не всегда можно понять, что он совершил переход — особенно если речь идет о переходе из женщины в мужчину.
Для трансгендерных женщин переход не так легок. Они крупнее, чем женщины в среднем, и зачастую кажутся мужеподобными. По словам Сейфера, подобные вещи трудно изменить гормональной терапией.
Мы поговорили с четырьмя мужчинами, которые совершили переход в зрелом возрасте, чтобы жить в теле, в котором им комфортнее. Их опыт показывает, что пропасть между отношением к мужчинам и женщинам в обществе по-прежнему огромна. Благодаря тому, что каждый из них имеет разную расовую и этническую принадлежность, их истории раскрывают неожиданные подробности восприятия полов в нашем обществе.
Тристан Коттен,
50 лет, Беркли, штат Калифорния
Жизнь афроамериканского мужчины — не сахар. Из-за расизма вообще и со стороны полицейских в частности, я не чувствую себя в безопасности и не могу свободно ходить всюду, где хочу. Другие афроамериканцы и латиноамериканцы привыкли к этому с детства. Мне же пришлось самому учиться выживать в своем новом теле и сохранять достоинство, несмотря на унижения со стороны полицейских.
Однажды ночью кто-то врезался на машине в дом моего соседа, и я позвонил 911. Я выхожу на улицу поговорить с полицейским, а он наставляет на меня пистолет и кричит: «Ни с места! На землю!» Я оглядываюсь, чтобы проверить, нет ли кого-то у меня за спиной, а он снова: «Ты! На землю!» При этом я был босиком и в пижаме.
Я ложусь на землю, он обыскивает меня. Когда все закончилось, я спросил его: «В чем было дело?», а он ответил: «Ты двигался как-то странно». Позже мне говорили: «Да ты с ума сошел. Никогда не звони в полицию».
Теперь меня намного чаще останавливает дорожная полиция. За первые два года после перехода меня остановили больше раз, чем за предыдущие двадцать лет. Раньше, даже когда меня останавливали за настоящие нарушения, вроде превышения скорости, меня опускали. Однажды в Атланте мы с полицейским говорили о команде «Атланта Брэйвз». Теперь же мне первым делом задают два вопроса: «В машине есть оружие?» и «Находитесь ли вы на условно-досрочном или испытательном сроке?»
Расовая принадлежность — это фактор, влияющий на решение людей о переходе. Я провел этнографическое исследование среди трансгендерных мужчин и обнаружил, что среди афроамериканцев и латиноамериканцев 96% хотят лечь под нож (То есть совершить хирургическую коррекцию пола, а не только пройти гормональную терапию. — Прим. ред.), по сравнению с лишь 45% белых. Во время обыска станет очевидно, есть ли у вас пенис. И если вас задержали за неаккуратное вождение или курение травы, будет только хуже, если окажется, что вы трансгендер.
Кроме того, у мужчин есть методы борьбы с сексизмом и гендерным неравенством, о которых я не знал, будучи женщиной. Через пару лет после перехода у меня была студентка, которая преследовала меня, засыпая письмами и сообщениями. Мой научный руководитель и декан — обе женщины — лишь посмеялись надо мной. Это продолжалось более полугода.
Именно в том году я должен был получить постоянную должность в университете. Было страшновато. Я опасался, что если не отвечу на знаки внимания этой студентки, она заявит, что я изнасиловал ее. Мне казалось, что никто не воспринимает мою проблему всерьез.
Я прежде уже имел дело с домогательствами в другом университете. Но тогда я еще был женщиной, и реакция была незамедлительной: полицейские сопровождали меня на работу и с работы. Мне казалось, что если бы я все еще был в моем прежнем теле, то получил бы больше поддержки.
С тех пор, как я стал чернокожим мужчиной, я также начал по-другому передвигаться. Раньше я бежал, чтобы успеть на автобус. Теперь я хожу медленно. Даже если я опаздываю, то не спешу. Я вообще стараюсь не делать резких движений, особенно в аэропортах, на вокзалах и в других общественных местах.
Я избегаю контактов с незнакомыми белыми людьми, особенно женщинами. Заприметив меня, белые женщины, как правило, крепче сжимают свои сумочки и переходят на другую сторону улицы.
Хоть мне и нравится городской стиль, я перестал носить мешковатые толстовки и джинсы. Теперь я ношу узкие штаны и свитера, чтобы никто не подумал, будто я краду кошельки и перепрыгиваю через турникеты. Чем я незаметнее, тем больше у меня шансов выжить.
Но это помогает не всегда. На работе я целыми днями сижу за столом, поэтому стараюсь использовать любую возможность, чтобы потренироваться.
Однажды я пошел на почту, чтобы отправить книги, и надел 18-килограммовый жилет-утяжелитель. Возле меня остановилась полицейская машина. Я был в наушниках и не знал, что они обращаются ко мне. Затем я вдруг увидел над собой вертолет.
Теперь я понимаю, почему люди убегают от полиции. Если убежать, то, по крайней мере, больше шансов выжить. И неважно, что ты ничего не сделал. Дело было в Эмеривилле, одном из самых обеспеченных городов северной Калифорнии, где охрана повсюду. Кто-то увидел, как я иду на почту, и сообщил в полицию, что по улице идет мусульманин с поясом смертника. Вызов принял белый полицейский, который рассмеялся и сказал: «Кажется, я знаю, что это такое. Это жилет-утяжелитель».
Это не только унизительно, но и порождает постоянное чувство тревоги. Прежде, если я не мог найти дорогу, то справлялся у полицейского. Теперь я так больше не делаю. Я много хожу пешком. И если я когда-нибудь увижу труп, то просто пройду мимо. Я больше никогда не позвоню в полицию.
Зандер Киг,
52 года, Сан-Диего
До перехода я был радикальной феминисткой. Я заявлял о своих взглядах часто, громко и уверенно. Более того, мои высказывания поощрялись. Теперь же, когда я говорю, мне нередко прямо или косвенно дают понять, что я занимаюсь «менсплейнингом», «тяну одеяло на себя» или «использую свое привилегированное положение как белый мужчина-гетеросексуал». На самом же деле я мексикано-американец в первом поколении, мужчина-трансгендер и по-прежнему состою в браке с женщиной, с которой я был до перехода.
Я считаю оскорбительными попытки помешать мне высказываться на темы, которые я считаю важными. Моя способность к эмпатии многократно возросла, так как теперь я больше принимаю в расчет мужчин. До перехода я редко задумывался о том, как мужчины смотрят на жизнь и чего они хотят.
Я много узнал о мужчинах благодаря дружбе с ними, чтению написанных ими книг и статей и общению с коллегами мужского пола.
Социальная работа считается женским делом, ведь в США женщины составляют 80% всех представителей этой профессии. Сейчас я работаю исключительно с женщинами, но на моей предыдущей должности, где я помогал бездомным ветеранам, страдающим от алко- или наркозависимости и психических расстройств, я был одним из нескольких мужчин среди десятков женщин.
Многочисленные исследования показывают, что жизненные события, заболевания и семейные обстоятельства влияют на мужчин и женщин по-разному.
Тем не менее, когда я высказывал предположение, что проблемное поведение пациента, например злость или агрессия, может быть следствием пережитой травмы или депрессии, никто не хотел меня слушать. Господствовало убеждение, что «мужчины склонны к насилию» и их поведению «нет оправдания».
Я заметил, что мужчины стали относиться ко мне более по-товарищески, встречая меня на улице. В то же время женщины ожидают, что я буду им уступать — например позволять им говорить или садиться первыми. Как лесбиянку и феминистку в прошлом, меня возмущает желание некоторых женщин, чтобы я, будучи мужчиной, обращался с ними каким-то особенным образом. Это идет вразрез с моим убеждением о том, что женщины — полноценные существа, которые не нуждаются в уступках от мужчин.
При этом меня шокировало то, насколько меньше доброты и сочувствия я стал получать. Мне кажется, что теперь я сам по себе. Помимо моей семьи и близких друзей, никто не интересуется моим благополучием.
Я отчетливо помню момент, когда вдруг осознал эту разницу. Однажды утром на выходных, через пару лет после начала моего перехода, я ехал в автобусе. В нем было шесть человек, включая меня, в том числе одна женщина. Она очень громко разговаривала по телефону и в какой-то момент заявила, что «мужчины — козлы». Я сразу же бросил взгляд на нее, а затем на остальных мужчин. Ни один из них даже не поднял голову. Женщина заметила, что я смотрю на нее, и сообщила своей собеседнице о том, что прямо сейчас на нее смотрит «какой-то козел».
Я помню, как оказывался в аналогичных ситуациях до перехода. Когда мужчина говорил или делал что-то оскорбительное, я всегда мог рассчитывать на солидарность со стороны других женщин. Мы обменивались взглядами, закатывали глаза или возмущались вслух. Не знаю, почему никто из мужчин не отреагировал на ситуацию, но на меня это произвело огромное впечатление.
Крис Эдвардс,
49 лет, Бостон
Когда я начал переход в 26 лет, мне очень помогли парни с работы. До этого, если я сталкивался в коридоре с коллегой-женщиной, она спрашивала: «Ну, как дела?», а я отвечал: «Я только что с совещания с клиентом. Он забраковал все мои идеи, так что теперь мне нужно делать все заново. А у тебя что?» И она рассказывала мне свою историю.
Теперь, будучи мужчиной, я сталкиваюсь с коллегой-мужчиной, он спрашивает: «Как дела?», я начинаю рассказывать о том, как складывается мой день, а он уже на другом конце коридора. Сначала я подумал, что это очень невежливо. На второй раз я решил быть кратким. А на третий осознал, что нужно просто кивнуть головой и идти дальше.
Креативный отдел состоит преимущественно из мужчин. Меня сразу приняли за своего. Я учился, наблюдая за окружающими и корректируя свое поведение. Я сразу заметил, что если мужчины хотят заказ, повышение или надбавку, то прямо просят об этом. Это стало для меня неожиданностью. Когда я был женщиной, мне казалось, что это невежливо и даже неприемлемо.
Но, увидев, как это делают другие, я решил, что если буду чего-то заслуживать, то тоже об этом попрошу. Благодаря этому я приобрел уверенность в себе и взял карьеру в свои руки.
В то же время оказалось, что другие придерживали для меня дверь только из-за того, что я был женщиной, а не из вежливости, как мне казалось раньше. И не только мужчины, но и женщины тоже. Я понял это, когда, став мужчиной, впервые вышел из дому, и женщина, вошедшая в универмаг передо мной, отпустила дверь, и та захлопнулась у меня перед носом. Я не ожидал такого и с ходу врезался в дверь лицом.
В процессе социального перехода стараешься стать своим, поэтому расстраиваешься, когда тебе напоминают о том, что ты не такой, как остальные. Скажем, ожидается, что я буду знать все о спорте. Мне нравится спорт, но я не увлекаюсь им, как большинство парней. Например, я люблю смотреть футбол, но я никогда им не занимался, поэтому многого не знаю.
Помню, как через три года после перехода меня впервые попросили быть шафером на свадьбе. Когда я фотографировался с остальными парнями, один из них вдруг скомандовал: «Занять позицию, как в футболе!» Все мгновенно присели, как игроки нападения, а я не понимал, что происходит, так как никогда не играл. Я попытался скопировать их позу, но на фото я выгляжу нелепо.
Из-за гормонов я стал более нетерпеливым. Раньше всем моим подругам нравилось, что я умею слушать. После гормональной терапии они сразу же сообщили мне, что я перестал быть внимательным.
Вот пример: я еду вместе с одной из моих лучших подруг, Бет, и спрашиваю ее: «Твоя сестра будет обедать вместе с нами?» Спустя десять минут она все еще говорит, а я по-прежнему не знаю, присоединится к нам ее сестра или нет. В итоге я не выдержал: «ПРИДЕТ ОНА ИЛИ НЕТ?» А Бет в ответ: «Знаешь, раньше тебе нравилось слушать предысторию. Многие из нас заметили, что ты последнее время стал очень нетерпеливым, и мы считаем, что во всем виноват чертов тестостерон!»
Отчасти поведение мужчин действительно продиктовано гормонами. Вместо того, чтобы выслушивать женщину, рассказывающую о своей проблеме, и сочувственно кивать головой, я бы сейчас сделал то же, что и любой парень — перебил и предложил решение, чтобы закрыть тему. Но я работаю над собой.
Меня часто спрашивают, помог ли мне переход стать более успешным в профессиональном плане. Да, помог — но не так, как можно было бы подумать. Став мужчиной, я наконец почувствовал себя комфортно в своем теле и поэтому стал увереннее в себе. Я стал более прямолинейным: теперь я сразу перехожу к делу, не извиняюсь перед тем как что-то сказать, не хожу вокруг да около и не любезничаю как прежде. Я начал открыто высказывать свое мнение на совещаниях и перестал выражать свои мысли в вопросительной форме. Я начал прямо заявлять о том, чего хочу, вместо того, чтобы делать намеки и надеяться, что другие прочтут между строк. Я перестал быть застенчивым. Проводя презентации, я стал более интересным и забавным. Но не потому что я теперь мужчина, а потому что я наконец-то счастлив.
Алекс Пун,
26 лет, Бостон
В китайской культуре принято выполнять волю своих родителей и оставаться в пределах традиционных гендерных ролей. Но я вырос в США, поэтому имел возможность исследовать свою индивидуальность и гендерную идентичность. В пятнадцать лет я посещал школу для девочек, в которой все обязаны были носить юбки. Но я чувствовал, что отличаюсь от своих сверстниц. Примерно в то же время с нами стал жить дедушка, в то время уже очень старый. Он придерживался традиционных взглядов и был очень консервативным. Я не мог коротко стричься и одеваться так, как хотел, потому что боялся расстроить его или испортить его последние впечатления обо мне.
Гены не позволяют мне отрастить пышную бороду. Лица китайцев выглядят женственно из-за отсутствия четко очерченных скул и волос на лице. Я беспокоюсь, что из-за этого мне будет труднее выглядеть мужчиной. Когда люди впервые встречают меня, то часто считают женоподобным.
Мой голос становится ниже. Последнее время я начал замечать разницу в том, как меня воспринимают окружающие. Я пытаюсь уравновесить воспоминания о том, как мужчины подавляли меня, с преимуществами, которые приобретаешь, будучи мужчиной. Проводя совещания, я специально беру паузы, чтобы дать возможность другим высказаться или задать вопрос.
Теперь у меня есть авторитет. Люди смотрят на меня и ожидают, что у меня есть ответы на все вопросы, хотя это не так. Однажды я был на совещании, в котором участвовало сорок человек, в том числе женщина, занимающая более высокую должность. И все равно меня спрашивали: «Алекс, а что ты думаешь? У тебя наверняка есть идеи». После совещания я подошел к ней и сказал: «Это было несправедливо. Твоя команда сделала больше, чем моя».
Из-за этой ситуации я почувствовал себя неловко и вспомнил, как сам оказывался в таком же положении и не получал признания за свою работу.
Когда люди воспринимали меня как женщину, то часто отвечали мне в расплывчатой или уклончивой манере. Однажды мне даже сказали: «Попробуй загуглить, и узнаешь». Но теперь люди дают мне прямые и точные ответы, даже если для этого им приходится навести справки.
Иногда я сожалею о том, что не рассказал дедушке перед его смертью о том, кто я на самом деле. Интересно, как изменились бы наши отношения тогда и продолжил бы он и дальше считать меня своим внуком.
В китайской культуре мужчины считаются более важными, чем женщины. Прежде я был младшей внучкой, то есть наименее важным членом семьи. Теперь я старший внук.
Возможно, ожидания деда изменились бы, и он попытался бы привить мне традиционные ценности, вроде трудолюбия и заботы о старших. Но, хоть он никогда и не увидел во мне мужчину, я все равно их выработал.трансы без яиц
Привет всем, кто пришел со страницы в Яндекс Дзен. Там сокращённая версия из-за строгих правил платформы. Хотя ничего слишком откровенного в тексте нет, просто ликбез по теме трансвеститов-ледибоев, которыми славится Таиланд.
Тема трансвеститов в Таиланде очень животрепещущая и собирает много читателей. Кадык, высокий рост, грубый голос - все это приписывают этим необычным людям. Но это все штампы и сколько бы ты не читал статей по теме как отличит транса от девушки, зачастую понять кто есть кто у тебя не получится. Сегодня я расскажу всё, что знаю о них, в том числе и от них самих, потому что за годы жизни в Таиланде, а в частности в Паттайе, с ледибоями получается сталкиваться повсеместно, и как любопытный по роду профессии человек (журналист), я старался всегда порасспрашивать их об их жизни. И собственно, как они дошли до жизни такой. Причем, их она очень устраивает.
Ну вот сами посудите, кому открыто больше дорог - этому парню...