Мадам ларсон
Используя наш сайт, вы принимаете условия, согласно которым мы используем cookie-файлы для анализа данных и создания контента (в том числе рекламного) на основе ваших интересов. Узнать больше о том, какие данные мы собираем и используем можно
здесь.
мадам ларсон
«Интердевочка» (1989)
Сложно подобрать слова, чтобы написать об этом фильме. Он трогает до глубины души и вряд ли кого-то оставит равнодушным. Сказать, что фильм о «валютной проститутке, мечтающей вырваться из замкнутого круга — выйти замуж за иностранца, уехать заграницу и стать респектабельной дамой», это даже не дотронутся до вершины айсберга.
Хочется рассказать о фильме так, как я его почувствовала.
Так вот… В славном городе Ленинграде, которого сейчас даже на карте не найдешь, в давно несуществующей стране СССР жила с мамой жизнерадостная девушка Таня Зайцева. Работала Таня медсестрой «сутки через трое». Отличалась она веселым нравом и доброй душой, заражала окружающих непобедимым оптимизмом, умела постоять за себя. И все бы как у миллионов советских девушек, но «хочет женщина быть красивой, с гордо поднятой головой». А красота, да еще во времена вечного совкового дефицита, немалых денег стоит. Поэтому Таня Зайцева по совместительству «подрабатывает» валютной проституцией. И знает она жизнь не понаслышке, знает всю её грязную подноготную.
Тане повезло больше, чем коллегам-интердевочкам, она встретила иностранца, который полюбил её, предложил выйти замуж. Вскоре после бракосочетания, пройдя жесткую процедуру «оформления на выезд» отбывает, казалось бы, счастливая, Татьяна (теперь уже мадам Ларсон) в Швецию. Вот только счастья она так и не найдет. Дорогие шмотки и уютный быт быстро надоедают, замучает тоска за мамой и родным городом. Эд Ларсон будет маяться со своей русской интердевочкой, но ничего изменить не сможет. Они такие разные: он со своей скандинавской точностью, дотошностью и экономностью никогда не сможет понять широкую русскую душу. Ларсон любит Таню и многое ей прощает, только он со своим европейским подходом никогда не сможет понять Танечку, готовую первого встречного земляка привести в дом, напоить и накормить как лучшего друга. К тому же у них нет детей. Все сложно, трудно и запутано. Какое уж тут счастье…
Актеры играют великолепно. Елена Яковлева настолько вживается в роль, что веришь, будто она и есть та самая Таня Зайцева: веселая, энергичная, жаждущая счастья девушка с опустошенной душой.
Неповторима в роли проститутки Зины Любовь Полищук. Разбитная и, казалось бы, неуязвимая, она хохочет и шутит в отделении милиции, поучает «младшую коллегу». Потом все так же весело метет двор и переодевается прямо у всех на глазах, меняя платье «ночной бабочки» на потасканное тряпье. «Кошелек мой пилит», — говорит Зина с радостью, легким отвращением и тихой безысходностью, завидев на горизонте итальянца, снявшего её на 10 дней. Тоскливый взгляд Зины больно врезается в память. «Это я так, харахорюсь… Кому я нужна на пятом десятке?»
Среди «подруг по профсоюзу» у Тани есть еще лимитчицы Кисуля (Ингеборга Дапкунайте) и Сима-Гулливер (Ирина Розанова). Девушки из провинции в большом городе со всех сил пытаются урвать от жизни всего да побольше. Жадные к деньгам, стараются они изо всех сил побыстрее сколотить капитал. Только вот счастья нет.
Этот фильм обязательно надо посмотреть, чтобы знать как выглядит отличное кино и отменная актерская игра.
И хотя действие картины в основном происходит в городе, которого не найдешь на карте, в несуществующей ныне стране, фильм заставляет думать, переживать и чувствовать. А значит «Интердевочка» будет актуальна всегда.
#Интердевочка #КиноПерестройки #ЕленаЯковлева #Драма@ussr_movies
Все совпало настолько удачно, что съемки фильма прошли всего за три месяца: в Стокгольме, Ленинграде и Москве. Жена Тодоровского впервые нашла коммерческое финансирование для этой ленты — шведского партнера (впоследствии обанкротившегося) и ресурсы Мосфильма. В первоначальной версии картина имела еще одну альтернативную концовку с открытым финалом, где главная героиня Таня (Елена Яковлева) мчится в машине, а далее, в следующем кадре зрители видят самолет, улетающий в Ленинград. Такой финал отечественная цензура не могла принять, т. к. моральный образ героини не соответствовал советской этике. Фильм с таким завершением должен был выйти в Швеции, но в результате банкротства шведского партнера так и не вышел в прокат.
С названием фильма тоже не все так просто: повесть Кунина должна была выйти в журнале «Аврора» со спорным заголовком — «Проститутка», однако, кодекс нравственности homo soveticus никак не предполагал затрагивание таких табуированных тем, как продажная любовь. В итоге Кунину было предложено название «Интердевочка», которое стало фактически нарицательным, обозначая целый пласт советской действительности. Стоит отметить, что тематика публичных домов и образ проститутки не нов для русской литературы. Здесь можно вспомнить «святую» путану Сонечку Мармеладову из «Преступления и наказания» Достоевского — именно тут впервые представители социального «дна» становятся не только героями, но и подвергаются оправданию — Сонечка вступает на путь продажи собственного тела лишь из соображений выживания, а не сознательно выбирая такую стезю. Образ развратной женщины встречается и в еще одном романе Достоевского — «Идиот», где Настасья Филипповна отнюдь не целомудренно распоряжается своим телом и связанными с ним удовольствиями. Вероятно, именно после героинь великого русского классика возникла в отечественной словесности своеобразная традиция изображения проститутки — скованная обстоятельствами никчёмной жизни, девушка вынуждена отправляться на панель. Притом есть тенденция наделения ее порой даже качествами евангельской Марии Магдалины, которая, совершив много грехов, осознает степень своего падения и необходимость покаяния и раскаяния. Так поступает героиня повести А. И. Куприна «Яма», Женечка, на примере биографии которой можно проследить традиционную линию сюжета русской проститутки: от борделя «средней руки» к самым низам, где женщина уже никак не является объектом любви и поклонения, а лишь товаром, выносимым на продажу.
Кадр из фильма. (YouTube)
Путаны Кунина, не менее интересны и самобытны, по сравнению с героинями романов классиков. Они — совсем не те, привычные нам несчастные женщины в обтягивающих нелепых одеждах, оказавшихся на панели. Это настоящие амазонки своего времени. Они умны, решительны, а порой жестоки. У каждой своя уникальная судьба. Зина Мелейко (Любовь Полищук) самая опытная из их «кооператива». Женщина с трагической судьбой, философским взглядом на вещи (неоконченный филфак), лишенная по неосторожности свободы в молодости, она оказалась на периферии советской действительности. Другой персонаж — «Кисуля» (Ингеборга Дапкунайте), изворотливая и циничная девушка, обслуживает «элиту», пользуясь отличными природными данными и гуманитарным образованием. «Сима-Гулливер» (Ирина Розанова), наоборот, очень отзывчивая и добрая, готова всегда прийти на помощь в трудную минуту. И, конечно же, миловидная «Лялька» (Анастасия Немоляева) — юная соседка по квартире Татьяны. Измученная бытовыми проблемами, героиня Немоляевой с восхищением посматривает на Татьяну, которая меняет дорогие наряды как перчатки, общается с иностранцами и, как кажется ей, ведет легкую беззаботную жизнь. Все они пришли в этот «бизнес» по-разному, но их объединял инстинкт охотниц, выслеживающих своих жертв в дорогих отелях и валютных ресторанах. Как опытные преследователи, девушки с ловкостью обходят все ловушки, подкупают метрдотелей ради доступа к кошелькам наивных иностранцев. У них нет покровителей и сутенеров, их тела — это ловушки, которые они используют слово приманку. Они принадлежат сами себе, выстраивая рыночные отношения внутри советской действительности, так же как это приходилось делать фарцовщикам, валютчикам и многим другим, ведя свою деятельность нелегально.
Сама Татьяна в отличие от остальной компании — коренная Ленинградка, живет с интеллигентной мамой и в целом ни в чем не нуждается, хоть и живет скромно. По всей видимости, в ремесло она пришла не по нужде, а скорее из жажды наживы. Ей легко давалась новая профессия и даже приносила удовольствие. Но пришло время остепениться и подумать о будущем. Она быстро влюбляет в себя флегматичного шведского инженера Эдварда (Томас Лаустиола) и уже мечтает о семейной тихой гавани в Швеции, но сталкивается сначала с бюрократической советской машиной, а затем с откровенным жлобством своего родного отца, бросившего когда-то ее мать Аллу Сергеевну (Лариса Малеванная). Папаша быстро смекнул, что можно нажиться на выезжающей за границу дочке, и ставит Татьяну в непростое положение. Ей приходится ненадолго вернуться к проституции, не найдя других альтернатив. Но, в конечном счете, справившись со всеми трудностями, она добивается своего и уезжает с Эдом в Швецию.
Кадр из фильма. (YouTube)
На новой родине Татьяну ждут: обустроенный быт, симпатичный скромный муж, одаривающий поначалу дорогими подарками и новое социальное положение. Казалось бы, живи и радуйся нормальной жизни, но в груди постепенно что-то начинает сдавливать и не давать покоя главной героине. Тоска по родине и русскоязычной среде, непривычный менталитет довели новоиспеченную мадам Ларсон до внутреннего истощения. И вот неожиданно, как гром среди ясного неба, появляется Виктор (Мартиньш Вилсонс) сосед по дому в Ленинграде, который курсирует из Ленинграда в Швецию на фуре. Он стал той ниточкой, что связывает ее с домом и близкими людьми. Они быстро сошлись, несмотря на то, что в Ленинграде это вряд ли смогло произойти: Татьяна частенько бранила Виктора за неправильную парковку во дворе, и вообще казалось, что дома в Питере они находились на разных полюсах, настолько разной была их жизнь. Но и эта последняя возможность общения, в лице Виктора исчезла, оставив Татьяну в еще более мрачных мыслях. Трагедия неминуемо должна была произойти как раз в тот момент, когда последняя надежда исчезла. Героиня чувствует, что на родине случилось что-то страшное. В панике она прыгает в машину, едет в аэропорт и трагически погибает. Драматизм финального эпизода усиливает русская народная песня «Бродяга» («По диким степям Забайкалья…»), являющаяся лейтмотивом фильма.
Есть в фильме и обратная сторона медали, два противоположных друг другу мира, показанные в картине: загибающийся и неприспособленный для нормальной жизни социализм и лощенный, изобилующий разнообразием западный мир. Вначале выбор Татьяны Зайцевой кажется очевидным, и она всеми возможными способами пытается уехать из Союза, но, столкнувшись с прагматичным и расчетливым подходом европейцев к жизни, понимает, что ей ближе более открытые и добрые соотечественники.
Кадр из фильма. (YouTube)
Несмотря на закрытость и табуированность темы, поднятой Петром Тодоровским, он смог привнести в советский кинематограф новый образ эмансипированной женщины — независимой, принимающей решения о своей судьбе самостоятельно. Эротические мотивы в картине скорее вторичны, лишь подчеркивая неприкрытые особенности реального мира с его бытовым насилием, сексом, жизненной неустроенностью людей. Этот фильм стал настоящим культурным вызовом устоявшейся ханжеской системе, которая до последней минуты пыталась навязать искусственные и надоевшие нормы морали.
Цитаты из фильма:
— Кисуль, а я вот у тебя хочу спросить: тебе твой диплом Института культуры в постели с партнёром помогает? Ну вообще, вот так вот в конечном итоге, ты его в постель для удобства себе подкладываешь?
— Ты заметила, что в нашем бизнесе приезжих гораздо больше, чем вас, настоящих москвичек и ленинградок? А почему? А потому что родители у вас всегда под боком, крыша над головой… а мы, которые приехали — из Вологды, Новгорода, Череповца, — нам рассчитывать не на кого. Крутись, зайчик, как хочешь. Правда, никто не спросит тебя: а жрала ли ты? А у тебя всегда был дома кусок булки с маслом.
— Когда Куприн и Вертинский вернулись на родину, они до конца жизни свою эмиграцию считали трагической ошибкой.
— Сравнила! Если бы они прошли мое оформление на выезд, я еще не знаю — вернулись бы они или нет.
Полусказочная повесть, написанная по сюжетным мотивам Яна Экхольма (Швеция)
Действующие лица:
Людвиг Четырнадцатый Ларссон – лисёнок.
Папа Ларссон – лис, отец Людвига.
Мама Ларссон – лиса, мать Людвига.
Учитель - лис, педагог Людвига.
Тутта Карлсон – цыплёнок-девочка.
Петрус Певун - петух, отец Тутты.
Мадлен - курица, мать Тутты.
Максимилиан - пёс, охраняющий курятник.
Оформление сцены:
Задник - дерево, перед ним два куба-«пеньки». На левой кулисе, как на двери табличка: «лисья нора», у кулисы - два стула в чехлах или диванчик. На правой кулисе: «курятник», у кулисы - стол со скатертью.
*Звучит мелодия песни «Дружба»
Максимилиан. История эта случилась давно, а, может быть, и недавно. Где-то в
окрестностях Парижа жили-были две семьи, знакомьтесь: семья хитрых лисов
Ларссонов! (появляются слева герои, которых Максимилиан представляет публике)
Мама Лора, папа Ларссон и их сын Людвиг четырнадцатый, а это учитель Людвига в
лисьей школе – месье Лабан… (они ушли) И другая семья: (представление семьи
Тутты) Петух Петрус Певун, его жена – курица Мадлен и их дочка – Тутта. (ушли)
А я - пёс Максимилиан, охраняю курятник от непрошенных гостей из леса. Если
рассказать о том, что случилось, так никто же мне не поверит. Никто, никогда! А может,
попробовать?.. Итак, однажды… (уходит).
*Звук певчих птиц – лес. Появляется учитель. Ждёт Людвига. Тот опаздывает. Учитель садится проверять тетради. Чуть позже входит Людвиг. Садится, ставит рядом портфель.
Учитель. Ну что, детонька? Не помнишь ни одного стишка на интересующую нас тему? Фу,
Нехорошо… Я не прошу знать их много... Но ведь есть стишки и песенки, которые
мобилизуют! И даже как-то нацеливают! Вот, например, – про кого я напою сейчас?
Ну-ка?
...Ваша жизнь молодая потухнет
В адском пламени фабрики-кухни
Ваш извилистый путь устремлен
Непосредственно в суп и в бульон!
… Про кур! Про цыплят!.. Чтобы это был твой бульон, славный ты мой, надо, чтобы твоя
психология была не так проста... Объегоривать этих симпатяг – пара пустяков, но на пути к
ним стоят их сторожа и хозяева – вот где понадобятся наши уроки...
Людвиг. Как это – объегоривать? Меня два дня не было... извините…
Учитель. Чтобы лисенок из такой семьи не знал, что такое объегорить... Надуть. Провести.
Смухлевать. Обжулить. Одурачить. Обвести вокруг пальца. Облапошить. Околпачить. И –
объегорить... Ну – вспомнил? нет?
Людвиг. Ах, это все – одно и то же? А я-то думал...
Учитель. Что? Что ты думал?
Людвиг. Вы запели... там стихи были хорошие... я и подумал, что сегодня что-то новенькое
будет...
Учитель. У тебя, дружок, со "стареньким" еще не все благополучно! Вот, полюбуйся сам: три
точки подряд по практической хитрологии! А по идее, это не точки должны быть, а –
единицы! Просто я хитрю сам с собой – неудобно мне ставить кол правнуку Ларсона
Первого! Правнуку Лиса, который основал хитрологию как науку... Стишки тебе
понравились... Что-что? Громче!
Людвиг. Всё... Ненавижу я эту хитрологию... И пускай кол стоит! Я, может, вообще не хочу
никого... объегоривать? По правде буду жить...
Учитель. Тихо! Ты ничего не говорил, я ничего не слышал! Не будем выносить сор из избы... Он
одумается, конечно, он успокоится. Мы все поможем тебе, Людвиг... Два-три
дополнительных занятия после уроков...
Людвиг. Нет.
Учитель. То есть как это "нет"?! По правде он будет жить! А честь школы? Ты хочешь, чтобы на
нее легло пятно? Школе проще исключить тебя, чем допустить, чтобы такое звучало в ее
стенах!
Людвиг. Ну и пожалуйста, я и сам уйду... Вы не переживайте, месье Лабан, я не против вас...
Вы хотели, как лучше, я понимаю... Ну, а мне лучше – так...
Учитель ушёл.
Людвиг.
Может, я и неправ... Может, я дурачок...
Может, в этих делах я совсем новичок...
Может, все осмеют это мненье мое...
Только мне надоело вранье!
Я из школы врунов сам себя исключил,
С их дорожки кривой я в бурьян соскочил...
Пусть их школьный звонок разорвется, звеня, –
Не дождаться им больше меня!
*Звучит мелодия Парижского танго. В танце появляются отец и мать Людвига.
Вбегает Людвиг, бросает портфель.
Папа Ларссон (сдерживаясь). Ну, какие новости в школе, сынок?
Мама. Людвиг! Папа же спрашивает.
Людвиг. А что рассказывать? Учили, как объегоривать... все, как обычно. Мам, уже руки можно
мыть? Пора?
Папа (открывает портфель сына). Гляди, чего он принес! Зайцы, небось, дали... умора!
Мама. Людвиг... боже мой... Ты капустой собрался ужинать?!
Папа. А что ему остается, Лора? Лис, заявляющий, что хитрость ему не по нутру, не станет же есть
индюшку? Ему и смотреть на нее противно: я ведь добыл ее именно хитростью...
Мама. Но он же голоден!
Папа. Да, но, кроме того, он принципиален! Верно, сынок? Заявил, что никого он не будет
обманывать... отшвырнул от себя учебник хитрологии! Написанный его прадедушкой,
между прочим! Людвиг, нам верно все рассказали?
Людвиг. Да, папа.
Папа. Ты слышишь, Лора? Слышишь, каким тоном говорится это "да"? Итак, Мама, – у мальчика
теперь свое отдельное меню... Сегодня – капуста, а завтра, надо думать, над ним сжалятся
знакомые птички и подсыпят ему проса... Что ж ты всхлипываешь, Лорочка?
Гордиться надо, что у нас такой прямодушный, такой добродетельный сын! Ступай в
детскую, Людвиг. Хрусти там своей капустой: здесь от нее всех будет мутить.
Мама. Ну так что, Людвиг? Правда, ты жалеешь уже? Ты больше не будешь?
Людвиг. Папа прав: раз я так считаю, – нельзя мне с вами... ( ушёл)
Папа. Он так считает! Философ!
Мама. Он болен, этот ребенок! Его честность – какая-то пугающая... Отец, ну скажи, что он
оставит эту блажь, когда подрастет...
Папа. А он не подрастет...
Мама. Как это? Что ты говоришь?
Папа. Если Людвиг не будет хитрым, он не подрастет! Никогда! В том-то и дело!
Послушай-ка меня: судьба – она нахалка,
Она ласкает тех, кто смело ей грубит!
На что ей размазня, которому всех жалко?
Такой не будет сыт, а вечно будет бит!
*Стук в дверь. Папа Ларссон спрятался за стулья. Вошёл учитель.
Мама. Батюшки... месье Лабан! Какая радость!
Учитель. Дорогая мадам Ларсон, я позволил себе заглянуть, потому что ваш младшенький...
Мама. Знаю, месье Лабан, всё знаю... Сегодня вообще не был в школе, так? Мы с отцом – в
шоке, просто в шоке... А долго вы меня ждали?...
Учитель. Скажите честно, дорогая мадам Ларсон... как ни глупо это звучит – "скажите честно"... Я
Хотел бы знать: когда Людвиг был ещё совсем мал, вы, прошу прощения, не роняли его
случайно? Он нигде не мог удариться головой? И вообще – что говорили специалисты о
его способностях?
Мама. Вы думаете... он... как бы это сказать... не в себе? Нет, месье Лабан, я не роняла его!
Кроме гланд и частых простуд, ничего такого...
Учитель. Значит, ничего... совсем ничего утешительного вы не скажете?! ... Хотелось мне застать
месье Ларсона, ну да ладно...
Мама. А с Людвигом как же?...
Учитель ушёл. Появился отец.
Папа. Кто это у нас в гостях? … Се ля ви, се ля ви...
Мама. Это как понимать? Нет, а как все-таки переводится это се ля ви ?
Папа (раздраженно) Специально отправлюсь в зоопарк города Марселя, чтобы разузнать! Или
прямо в зоологический сад Парижа! Нет, как вы не слышите, глухие тетери, что в этих словах
– ответ на все самые трудные вопросы? Се ля ви... се ля ви... Мне лично никакого перевода не
требуется!
Уходят.
*Звук птичьих голосов. Выходит Людвиг.
Людвиг. Куда идти-то? Некуда... Тогда уйду куда глаза глядят! И пускай найдут мои кости,
обглоданные шакалами! Да... трудно по правде жить, это они точно говорили – и папа с
мамой, и месье Лабан, и все.... А плутовать? А объегоривать всех - легко? Не знаю, как
им, а мне это еще труднее! А главное - противно!
Да здравствует правда во веки веков,
А плуты достойны одних тумаков!
Появляется Тутта. Оглядывается. Людвиг, удивившись появлению не знакомого персонажа, разглядывает «поляну», пытаясь понять – один ли он. Сталкиваются спинами.
Людвиг. Кто это? Кто это налетел на меня ни с того, ни с сего?
Тутта. Пин-пин-пинтересно! Я вовсе не налетала, хотя бы потому, что почти не умею летать... Сам
налетел – и еще ругается!...
Людвиг. Что ты делаешь здесь совсем один и в такую темень?
Тутта. Я не один. Я одна. Я девочка.
Людвиг. Девочка?!
Тутта. Представь себе! И я боюсь идти домой... Только что я почувствовала запах Лисицы... А
никого хуже Лисицы не бывает, по-моему...
Людвиг. Три "ха-ха"! А ты видала хоть одну Лису в жизни?
Тутта. Я? Я лично? Нет... Я только знаю, что у них длинные уши и маленький хвостик. И
они скачут.
Людвиг. Может, ты смотрела не на те рисунки?
Тутта. А ты лисиц видел?
Людвиг. Ну, я-то... неоднократно... Да, среди них немало плутов... Но нельзя же всех под одну
гребёнку! ... А Лисы... нет, Лисы они – как грибы: есть плохие, а есть хорошие...
Тутта. А что это ты так заступаешься за них?
Людвиг. Моя бабушка была Лисой!
Тутта. Это ... шутка, да? Не очень, знаете, удачная... А как вас зовут?
Людвиг. Ну вот, сразу на "вы"... Нет, давай-ка попросту: я – Людвиг Четырнадцатый Ларсон.
Тутта. А я – Тутта Карлсон… Очень приятно. Какое у вас... то есть у тебя такое имя... загадочное.
Почему-то с номером. Разве, кроме тебя, в семье еще тринадцать Людвигов?
Людвиг. Да не Людвигов, а Ларсонов. Начиная с прадедушки, нас всего 14. Но вообще-то они
посчитали меня зря. У них что-то кончилось на мне. Или с меня началось... Ну, в общем,
потом они, может быть, станут называть меня Первым. Поживем – увидим... Слушай, вот я
гляжу на тебя и сомневаюсь: знакомиться поближе или не стоит? Цвет шубки твоей – он
мне что-то напоминает...
Тутта. Никакая это не шубка, это пушинки. А цвет - ну что он может напоминать? Солнышко,
наверное... а что ещё?
Людвиг. Но ведь ты... птица?
Тутта кивнула.
Людвиг. И сказала, что не умеешь хорошо летать... И у тебя желтый пух... Кажется, я влип... Ну
говори прямо: курица, что ли?
Тутта. Да нет, я ещё не курица.
Людвиг. "Ещё не..." Успокоила!
Тутта. А какого цвета твои пушинки?
Людвиг. У меня нет никаких пушинок. У меня шубка, и она рыжая.
Тутта. А хвост у тебя есть?
Людвиг. Да, конечно.
Тутта. Значит, я правильно угадала. Ты – заяц!
Людвиг. Да, нет же. Зверёк с рыжей шубкой и большим хвостом… Ну?...
… А где ты живешь? У людей?
Тутта. Да, а что?
Людвиг. Как они, люди-то? Можно с ними... ну... кашу сварить?
Тутта. Как чудно ты спрашиваешь... Я ни разу не варила с ними кашу, а вот они с нами... Бедный
Людвиг... Ну вот что: там у нас во дворе полно всякого съестного. Проводи меня домой –
угощу.
Людвиг. Да, тебе хорошо, ты тут своя. А Пёс Максимилиан? Мне про него папа рассказывал.
Скажешь, он тоже не опасный?
Тутта. Смотря для кого... Я знаю один лаз в нашем заборе, которого он не знает, наш Максик.
Еще минутка – и ты будешь угощаться в тепле, в уюте, среди друзей...
Людвиг. Сначала ты.
Тутта. Но ты же гость!
Людвиг. Мало ли что... А ты – девочка.
Тутта. Надо же, какой пин-пин- пинтеллигентный!.. (ушли)
*Звучит мелодия Фламенко. Появляется курица Мадлен, идёт к столу, протирает полотенцем тарелки.
Мадлен. А Тутта всё гуляет у нас? Ну и ну...
Тутта (входит). Мамуля! Кого я привела! Входи, Людвиг... здесь только свои... А то, что папы нет,
– это кстати...
Вошёл Людвиг. И – что тут началось! Он чуть не оглох, такой крик и гвалт поднялся.
Мадлен. Помогите! Тревога! Здесь Лиса! Караул! Спасайся, кто может! Куда ты... куда ты... куда
ты...
Тутта. Тихо! Дай же объяснить! Мама! Людвиг, не бойся... она сама обалдела от страха! Пе-пе-
перестань!
Мадлен. Все целы, никто не задушен пока? Ко...к-ого ты привела, негодница?!
Тутта. Это Людвиг Четырнадцатый Ларссон. Он не плут и не собирается никого душить! Ему
Можно верить, понимаете?
Мадлен. Ларссону? Ларссону – можно верить? Ты глупа, дочь моя...
Людвиг. Она умнее некоторых взрослых!
Тутта. Помолчи! Я только хотела сказать, как ты хорошо воспитан, а ты... Да, мамуля, его бабушка
была Лисой, он не отрицает, но сам он...
Мадлен. Что значит – бабушка? А дедушка?! А его отец?!
Тутта. Но сам Людвиг – другой!
Мадлен. Как это – "другой"? Он питается незабудками? Он играет на флейте? У него крылышки?
Лис есть Лис! И поэтому ты привела его в курятник?!
Тутта. Он очень голоден, он с утра ничего не ел... Вот... не знаю только, понравится ли...
Мадлен. Смотри-ка... А я уж решила, что начнет он прямо с меня... Вот что: доклевывай... то есть,
дожевывай побыстрей и уноси ноги отсюда! Сейчас вернется Петрус Певун, он знает цену
вам, Ларссонам... ему не объяснишь, что ты "другой"...
Людвиг. Послушайте... Я вспомнил! Вы все... в опасности! Сегодня ночью к вам собирается папа.
Я не слишком поздно вспомнил, а? Вы успеете что-нибудь придумать?
Мадлен. Пи...пи...пи... пиковое положение!
Людвиг. А если нет... я тогда сам, сам его встречу тут!
Мадлен. Всегда можно выкрутиться, если знаешь о беде заранее... Он и вправду симпатичен,
Тутта… Ничего, пусть этот тип явится! Максимилиан будет на посту, да и мы сами не
станем сидеть, сложа крылья... Еще раз спасибо тебе!
*Звучит мелодия Фламенко. Входит Петрус.
Петрус . Что за "вече" в курятнике: четверть девятого уже! Что за митинг в такое позднее время?
Мадлен. Петрус, позволь тебе представить и объяснить...
Петрус. Что такое? Лис в доме?! Караул!
Мадлен. Петрус, не горячись, дорогой, – это не враг...
Петрус. Что-о-о? Может, у меня уже куриная слепота? Я не узнаю, по- вашему, рыжего вора? Это
вы тут одурели совсем... Или он мозги вам запудрил, этот хитрец... Сидят и мирно
беседуют! С кем? … Максимилиан! Кукареул! Держи бандита!
Вбежал Максимилиан.
Максимилиан. Где? Кто? О чём крик?
Петрус. Да Лис же! Лис в доме! Кукареул! Кукареул!!!
Тутта. Беги, Людвиг, миленький!
И началась погоня!
Мадлен. Да нет же, Петрус, дорогой... не собирался он никого душить, милый!
Петрус. Ха-ха! И еще тридцать три "ха-ха"!
Тутта. Лисы – они как грибы, есть плохие, а есть хорошие...
Петрус. Вздор! Все, все они одинаковы! У всех на уме одно!
Мадлен. Ну как же, Петрус, ведь даже поговорка есть: "В семье не без..." Нет, не то, это мало
подходит. В общем, смысл такой: семья неважная, а зато в ней... один добрый чудак...
Тутта. Вы бы лучше о той опасности покумекали, про которую Людвиг предупредил! Благородный
Людвиг!.. (уходят).
Появляется Людвиг, затем уставший Максимилиан.
Максимилиан. После такой погони, они мне кислородную подушку должны выносить! И камфару!
И бром!..
Людвиг. Добрый вечер... А знаете, моя мама – она раньше работала в лесной аптеке, и у нас дома
лекарств – полным-полно... я могу сбегать...
Максимилиан. Минуточку... Это как понимать?!
Людвиг. Просто мне больше негде было спрятаться... Се ля ви!
Максимилиан. Се – что? Се-ля – как?
Людвиг. Се-ля-ви! Так, знаете в Париже отвечают на самые трудные вопросы. Вы не бывали в
Париже? Говорят, неплохое местечко...
Максимилиан. Что это, что это ты затараторил? "Се ля ви".... "Париж"... да ты понимаешь, где ты и
кто перед тобой? Нет, ну каковы плуты! Даже не уверен, что на такое хитроумие и
наглость сам Ларсон-старший способен...
Людвиг. А Ларсон-старший – это мой папа. А ему передам, что меня похвалили, можно? Он вас
уважает очень... ему приятно будет...
Максимилиан. Уважает, говоришь? Еще бы! Я однажды застукал его здесь во время страшной
грозы. Было это, помню, в начале мая... Гром гремит, молнии сверкают, кусты трещат... а
мы с ним бежи-и-им во все лопатки!.. На его левой задней должна была остаться
отметина на всю жизнь с того дня – от меня подарочек!
Людвиг. Вот сейчас приду домой – и тут же попрошу, мол, отца, чтоб показал...
Максимилиан. «Сейчас придешь?" Нет, милок, это вряд ли. Теперь ты свои песенки насчет "се ля
ви" споешь Хозяину и его гостям!..
Я не из кошачьей породы подлиз
И кормят меня не напрасно:
Я сторож, я кур охраняю от лис,
И курам со мной безопасно!
Тебе, милок, не очень обидно слушать такие вещи?
Людвиг. Совсем почему-то не обидно...
Максимилиан. Брось: немножко-то задевает!
Появилась Тутта.
Максимилиан. А тебе что тут надо? Послушать? Так я вам спою, не жалко... только погодя. Или
это проверка – как я гостя вашего принимаю? Как положено! Вот он, мошенник... а вот
он, ошейник! Так что справляюсь пока...
Тутта. Он не мошенник, дядя Максимилиан! Отпустите его! Мошенник – другой... Тот сейчас
прийти может... Вас папа и мама зовут! Вам сейчас караулить нас надо! А Людвига
отпустите! Пожалуйста! Он не мошенник! Он честный... Глядите, я его не боюсь!
Максимилиан. Сам разберусь! Ишь ты... позавчера только из яйца, а учит ученого... Сейчас приду!
Лучше бы ты все-таки был обыкновенным рыжим мошенником! Сдал бы я тебя Хозяину, и
спал бы спокойно безо всяких там угрызений... Но ежели ты такой особенный...
Вытряхивайся! И жми по этой тропинке... через огороды...
Людвиг. Я помню… Спасибо вам, дорогой Максимилиан! За все спасибо! И вообще вас правильно
уважают! Не зря! (убежал).
Максимилиан. "Не зря уважают"... (кричит Людвигу) Забудь дорогу в курятник, слышишь! Или тебе придется еще
не так меня зауважать... Кумир цыплячий... ( ушёл, забрав Тутту с собой).
*Звучит Парижское танго. Папа Ларссон капал для жены что-то в рюмку. Папа считал.
Папа. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать...
Распахнулась дверь – на пороге был наш герой!
Мама. Мальчик мой!
Папа. Не думаю, не думаю, что сейчас уместны эти нежности! Он заслуживает совсем другой
встречи... Где ты был, паршивец?
Мама. Мальчик мой... Где ты был? Ну?. Говори, мальчик...
Людвиг. Я был в курятнике...
Папа и Мама. В курятнике?!
Людвиг. Так и быть, скажу все... В этом районе живет моя новая приятельница – Тутта Карлсон...
Мама. Позволь... То есть ты хочешь сказать, что был там открыто? Не таясь?
Людвиг. Что вы так смотрите? Мы даже с Максимилианом, можно сказать, подружились…
Мама (расхохоталась). Боже, какой фантазер!..
Папа. Сынок, как же так: ведь ты у нас правдолюб... а врешь без меры и удержу! Подружился с
самим Максимилианом! Тот пел ему... Нет, милый, лгать надо умеючи все-таки, а не так. И
только чужим! И тоньше, понимаешь? Тоньше, то есть правдоподобнее...
Людвиг. Я не вру – ни тонко, ни толсто! Я правду говорю! И могу доказать: у тебя есть памятный
подарочек от Максимилиана... Есть? Отметина на левой задней! От той погони, которая
была в грозу, в начале мая... Покажи!
Папа. А у него? У него, думаешь, не осталось зарубочки с того дня?
Мама. Ладно, хватит боевых воспоминаний… Мы еще не разобрались с этой Туттой Карлсон... я
не поняла, кто это?
Папа. Так-так-так... Твоя новая подружка, одним словом, – курица?
Людвиг. Нет! То есть, не совсем. В общем, она себя курицей не считает...
Папа. Ну, какая она? Опиши!
Людвиг. Описать Тутту Карлсон? А в стихах можно?
Папа. Уже и стихи сварганил? Фантастика. Ну-ну, я весь – внимание...
Людвиг.
Образ твой
и все его оттенки
Я навеки в памяти унес:
Желтый пух и тонкие коленки
Чистый голос,
Милый рот и нос...
Папа. Да... Все ясно.. Желтый пух, говоришь?... знаешь, пока я не стал бы возражать против
ваших встреч с этой желтенькой симпатягой... Не стал бы, нет. Пожалуйста... Легальное
посещение курятника – в этом есть смысл!
Людвиг. Какой смысл?
Папа. Да это так... Ты все равно не поймешь пока. Иди спать, малыш. Иди спать...
Людвиг. Спокойной ночи… (ушёл)
Папа. Образ твой и все его оттенки
Я навеки в памяти унес:
Желтый пух и тонкие коленки... (ушли)
*Танец Фламенко (танец петуха и курицы).
Появляется Людвиг с цветком в руках.
Людвиг.
Дорогая мама,
Не сердись на сына,
Есть у сына тайна
Цвета апельсина
Мне бы повидаться -
Больше ничего -
С этой милой тайной
Цвета апельсина
Или даже солнца,
солнца самого!
Людвиг. Пожалуй, пойду опять в курятник, с Туттой повидаюсь!
*Звучит мелодия Фламенко. Появился Петрус.
Людвиг. Доброе утро!
Петрус. Доброе утро! Не говорил я тебе, чтоб ты держался подальше от моего дома?!
Повадился к нам в курятник, хитрец! Я тебя насквозь вижу! Обманщик!
Людвиг. Но я…
Петрус. По-мо-ги-те!! Максимилиан, сюда! Ку-ка-ра-ул!!
Появился Максимилиан.
Максимилиан. Что-что такое! Кто?! Ты?!! Ну, теперь ты попался! (бросился за Людвигом, оба скрылись за кулисами)
Появилась Тутта.
Тутта. Папа, а Людвиг не приходил?
Петрус. Тутта! Ты почему здесь? Занятия в танцклассе идут полным ходом, тебя ждут!
Тутта. Да-да... Иду, папа...
Максимилиан (появился со связанным Людвигом). Людвиг Четырнадцатый – попался!
Тутта. Мама! (пришла Мадлен).
Петрус. Ну что, Макс? Опять сел в калошу? Глупо, не правда ли? Хозяин поймал этого щенка
голыми руками! А про тебя опять сказал: пора, мол, нашему Максимилиану на покой... на
пенсию! Был у него, дескать, талант к охоте на лис – да весь вышел!
Максимилиан. А ты кто такой? Чего лезешь не в свое дело?
Петрус. Я говорю, что слышал – и только. Слушай, а почему бы тебе не податься в город, не устроиться... швейцаром, а?
Тутта. Папа!
Мадлен. Петрус, ну что ты такое говоришь?!
Максимилиан. Кыш! Павлин недоделанный...
Петрус. Шляпа, раззява... курам моим на смех!
Вот тут Петрус немного не рассчитал – Максимилиан ринулся за ним, и, судя по всему, догнал его за кулисами: оттуда полетели пух и перья. Тутта и Мадлен бросились к Петрусу.
Появился Максимилиан.
Людвиг. Правильно, что вы ему наподдали!.. Ой! Нехорошо я сказал, нельзя мне так: ведь он –
отец Тутты...
Макс. Ну и что? Ты действительно думал, что над такой разявой, как я, посмеяться можно?
Людвиг. Я? Да никогда! Над вами?! Да вы для меня...
Макс. Но ты пришел снова! А я ведь советовал не шутя: забудь дорогу в курятник...
Людвиг. Я помню, да... Но, понимаете, мне очень-очень-очень хотелось...
Макс. В курятник?! Ну да... чего уж тут не понять. Ты оказался неблагодарным.. Ладно,
потолковали... не буду я тебя охранять... противно! (ушёл)
Появилась Тутта.
Тутта . Пин-пин-пинтересно, что это ты тут делаешь?
Людвиг. Я? Ничего особенного. Я не занят... мы можем поболтать!
Тутта. Что не занят – это хорошо. Но ведь никак не скажешь, что ты свободен…
Людвиг. Ну да, попался я, попался! Я шел сюда, чтобы поиграть с тобой...
Тутта. Людвиг, я все поняла... Я поняла, что ты удивительный! Что такого, как ты, я не нашла бы ни
в одном курятнике мира...Надо что-то изобрести. Раз ты из-за меня попался, значит, мне
тебя и спасать...
Тутта развязала Людвига. Вошёл Максимилиан.
Макс. Ты с ним... заодно?! С этим Лисом?! Дуреха! ... От тебя только пух полетит! Спасайся!
Тутта. А вы за меня не бойтесь, дядя Макс!
Людвиг. Максимилиан, милый, не злитесь чересчур... не надо! Ну не было у меня другого
выхода!
Тутта. Ну что, что ты слушаешь? Его дело – ругаться, а твоё – бежать...
Людвиг убежал.
Максимилиан. Тысяча чертей! Погоди... еще встретимся!.. (завыл, убежал)
Тутта вздохнула и тоже ушла.
*Звучит мелодия Парижского танго. Появляются Ларссон-папа и учитель.
Учитель. Месье Ларссон, месье Ларссон! Это что-то ужасное! Тутта четырнадцатая Карлсон –
это… это… лис!! Нет, что я говорю?! Людвиг… цыплёнок… четырнадцать, пятнадцать…
Папа. Возьмите себя в руки! Успокойтесь! Расскажите всё по порядку, что Вы видели и что
Вас так напугало.
Учитель на ухо рассказал.
Учитель. Вы что не рассердились? И вам не стыдно за Людвига? Что бы сказал его
прадедушка?!
Папа. Ай да Людвиг! Ай да молодец!
Учитель. Ничего не понимаю…
Входит мама.
Мама. (Папе). Слушай, ты угомонишься сегодня? Доброй ночи, месье Лабан.
Папа. Не ворчи, дорогая! В субботу будет пир! Пригласим твоих сестер с мужьями и детьми...
они лопнут от зависти!
Мама. Ой, хвастун... Или ты разбудил меня, чтоб рассказать свой сон? Сон хорош, ничего не
скажешь...
Папа. Я – хвастун?! Я?! Думал я, думал… Так вот: у нас есть возможность появиться в курятнике
желанными гостями!
Мама. Желанными? Ну это ты загнул... С какой стати?
Папа. Мы отправляемся туда на смотрины! Идем знакомиться с будущими родственниками!
Ведь Тутта Карлсон – курица, а у твоего сына с ней… любовь...
Появились Тутта и Людвиг.
Тутта. Уважаемые Ларссоны! Вставайте, вам пора! Очень неважные новости!
Папа. Что это?! Откуда?!
Людвиг. Разрешите вам представить мою подругу Тутту Карлсон! У нее какая-то тревожная
новость.
Папа. Сама пришла... Эй, Людвиг, чего ты заслоняешь ее?
Людвиг. Видишь, уже начинается! Давай свою новость в темпе – и я провожу тебя...
Папа. Сынок, к чему такая нервозность, что за спешка?
Тутта. Потому что начинается охота на лис… Да нет же я по правде! Ночью к нам приехал
кто-то. То есть не к нам, а к Человеку, к Хозяину... В общем, там, возле будки Максимилиана
я и услышала конский топот и лай двух огромных незнакомых собак... С ними приехал гость
Хозяина... Потом они смазывали свои ружья на крыльце и говорили про Лис... А последние
их слова были такие: "Начнем за полчаса до рассвета".
Мама. Да ведь уже почти светло...
Учитель. Во всём лесу не найти нам хорошего укрытия.
Тутта. Я знаю одно пи-пи-писключительное укрытие. Там вас ни одна собака не разнюхает.
Папа. Ты шутишь?. Где же это такое укрытие, о котором даже я сам не знаю?
Тутта. Наш курятник-ник! Ведь там вас ник-ник-никто не станет искать, а когда облава кончится,
вы возврати-ти-титесь сюда.
Мама. А ты уверена, что остальным курам понравится наше нашествие? А если они не
согласятся?
*Звучит мелодия Фламенко. Появляются Петрус и Мадлен.
Тутта. Милости прошу!
Папа. (Петрусу) Привет, карикатура! Разрешите приветствовать вас!
Петрус. Ку-ка-ре-ка-тура! Так они отвечают на гостеприимство! Надеюсь, месье Ларссон не
думает, что мы станем для него ещё и обедом.
Папа. Я хотел быть просто вежливым. Давно я здесь был в последний раз, когда-то в молодости.
Петрус. Да, я помню… Тогда я был ещё маленьким. Удивительно, как мне удалось вырасти.
Папа. Теперь я вообще уже не такой хитрый.
Мадлен. Зато ваш сын… Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности.
Мама. Ваша дочь тоже очень способная.
Людвиг. Значит, мы можем играть друг с другом?
Родители. Конечно же, конечно!
Появляется Максимилиан.
Максимилиан. Нет, нет, нет, и ещё раз нет. Лисы дружат с курами. Если рассказать об этом, так
никто же мне не поверит. Никто, никогда!
*Песня «Дружба».
Текст песни.
Снова эти двое рядышком шагают,
Ничего вокруг не замечают.
Не должны быть вместе, но судьбе назло,
Будут они рядом всё равно!
Припев. Мальчик-лис и девочка-цыплёнок
Всюду вместе, не разлить водой, ой,
Мальчик-лис и девочка-цыплёнок…
Каждый позавидует дружбе их большой!
Каждый позавидует дружбе их большой!
Если они вместе - солнышко смеётся,
Песенка весёлая поётся!
Неразлучно рядышком идут,
Верными друзьями их зовут.
Припев.
Папы, мамы вместе за руки возьмитесь,
Доброю улыбкой улыбнитесь.
Если вы не будете дружить –
Перестанет солнышко светить!
Припев.
