Фанфики эрик и трис
====== «Глава 1p>
— Бесстрашие! — изрекает громким голосом Маркус Итон, лидер Отречения и член правительства нашего города Чикаго, когда моя капля крови шипит на углях чаши моей новой Фракции.
В нашем мире люди делятся на пять фракций, каждая из которых посвящена определенному качеству человеческой личности. Это «Искренность», «Отречение», «Эрудиция», «Дружелюбие» и «Бесстрашие». Трудясь бок о бок, эти пять фракций живут в мире уже много лет, и каждая вносит посильный вклад в свой сектор общества. После войны, отгремевшей сто лет назад и стершей с лица земли все живое, вокруг нашего города построили стену, оберегающую и защищающую всех нас от возможной опасности. Каждый год в определенный день подростки, достигшие восемнадцати лет, имеют право выбрать свой путь.
Я выросла в Дружелюбии. Наша фракция занимается обработкой земли, мы выращиваем зерно, овощи, фрукты, наша цель — обеспечение провизией всех жителей города. Но жить в гармонии с самой собой совсем не для меня. Сделанный выбор может изменить тебя — или разрушить… Но я сделала свой выбор! Я выбрала Бесстрашие! Теперь это мой дом, ведь «Фракция превыше крови»!
Под громкие выкрики я встаю к урожденным неофитам, которые решили остаться в собственной фракции. Все они намного выше меня и одетые в черную кожу. Когда последняя девушка делает свой выбор — Дружелюбие, наступает пора уходить. Мы покидаем зал первыми. Я не оглядываюсь на сектор, где сидят люди в оранжевых одеждах, я знала, что не вернусь больше туда, решила уже два года назад. Толпа ведет нас к лестницам, и мы припускаемся бегом под нестройный ритм десятков ног.
Вываливаясь на улицу, лишь прибавляю ходу, чтобы не отстать от толпы. Масса в черных одеждах несется по улице, сворачивая за угол, и слышится гудок подъезжающего поезда. Я всегда пристально наблюдала за прибытием и отбытием бесстрашных в школе, и знаю что нам предстоит. Поезд скользит по стальным рельсам и двери всех вагонов открыты в ожидании лихих пассажиров. Рожденные в Бесстрашии привыкли к подобным прыжкам и через мгновение на платформе остаются только переходники, бросающиеся к вагонам. Я совсем невысокая, поэтому могу лишь прицепиться за ручку рядом с дверью. Впечатываясь плечом об вагон я, наконец, затаскиваю внутрь свое тело. Последней запрыгивает девушка из Отречения, вот уж, правда, удивительно, ведь Сухари, как их называют, заботятся только о всеобщем благе, отказывая себе даже в маленьких радостях.
— Вы знаете куда мы едем? — перекрикивая ветер, задувающий в двери, спрашивает одна из перешедших искренних.
— Наверное, в штаб-квартиру Бесстрашия, — говорит высокий парень, бывший эрудит.
— А разве кто-нибудь знает, где она находится? — поднимается еще один переходник из Искренности, но порыв ветра проносится по вагону и сбивает его с ног, кидая прямо на меня. Мы врезаемся в крупного парня стоящего сзади, тот лишь злобно шипит:
— Полегче, коротышка, — и отталкивает меня к стене. Опускаюсь на пол чтобы не упасть, к двум девчонкам. Они радостно смеются, что-то обсуждая, и мои губы растягиваются в ответной улыбке. Знакомлюсь с ними. Кристина и Беатрис. Мы перекидываемся ничего не значащими фразами и, в самый разгар нашего знакомства, Ал, упавший на меня парень, кричит:
— Они прыгают!
Неофиты встревоженно переговариваются. Я, отлипаясь от стенки, замечаю, что поезд замедлил ход и вижу как бесстрашные из передних вагонов выпрыгивают на крышу. Рельсы протянуты на высоте семи этажей. От мысли что надо спрыгнуть меня даже не передергивает. Я знала об этом от моего друга Джорджа, перешедшего из Бесстрашия в Дружелюбие пару лет назад. Убедившись, что я действительно хочу перейти к лихачам, он помогал мне готовиться к инициации, учил прыгать с грузовика в поле пока никто не видит, часами отрабатывал нехитрые боевые приемы и метание ржавым ножом в криво нарисованную мелом мишень. Я прыгаю третьей из вагона. Мгновение свободного полета и мои ноги врезаются в твердую поверхность крыши. По инерции меня бросает вперед и я приземляюсь животом на мелкие камушки.
— Клуша! — роняет мимо проходящий крепыш, в которого я врезалась в вагоне. Все неофиты приземляются с тем или иным успехом, кроме одного бесстрашного, сорвавшегося вниз. Вот она, тонкая грань между жизнью и смертью. Встаю, оглядываясь, и подтягиваюсь к месту сбора новичков. Переходник Питер из Искренности, уже ухмыляясь, что-то с издевкой кричит Беатрис, пребывающей в шоке то ли от прыжка, то ли от гибели парня.
— Тихо все! Я Эрик! Один из лидеров вашей новой фракции! — кричит мужчина, стоящий на крыше недалеко от нас. — Хотите в Бесстрашие — вход несколькими этажами ниже. Если прыгнуть кишка тонка, то вам здесь не место. Переходники неофиты вправе пойти первыми.
С интересом оглядываю мужчину. Черная кожанка обтягивает высокую широкоплечую фигуру. Из-под воротника куртки, на шею, вытягиваются замысловатые черные линии и квадраты татуировки, мужественный подбородок, губы, презрительно стянутые в тонкую линию, черный пирсинг над правой бровью и в ушах. Каштановые волосы, выше средней длины, на макушке зачесаны назад, а виски коротко выбриты. Завершает картину холодный, надменный взгляд серых, как сталь глаз. Перед нами самый молодой лидер фракции Бесстрашия.
— А что там внизу? — спрашивает бывший эрудит.
— Сам выяснишь! — отрезает лидер. — Кто хочет пойти первым?
Никто даже не пошевелился. Все замерли переглядываясь.
— Я! — выкрикивает Беатрис, выходя вперед. Осторожно забирается на высокий бордюр и под едкие комментарии и шуточки Питера шагает в пустоту.
Эрик отходит в сторону, выжидающе поглядывая на всех оставшихся.
— Ну, кто следующий? — он окинул холодным, безразличным взглядом притихшую разноцветную группу переходников. Я оглядываюсь, пытаясь рассмотреть собравшихся ребят, как чьи-то руки, резко выпихивают меня из толпы прямо к краю.
— Давай, малявка! — выкрикивает за моей спиной недавно обозвавший меня крепыш — Дрю.
Под глупые смешки неофитов я забираюсь на узкий бортик, пытаясь удержать равновесие под порывами ветра. Здание, на котором мы стоим, представляет собой сторону квадрата, образованного еще тремя такими же зданиями. Внизу посередине — огромная дыра в бетоне, и не видно что там находится внутри.
— Долго ждать-то! — раздраженно подгонят меня командир, и я прыгаю в темную пропасть. Мгновение и мое тело с силой врезается в нечто. Сеть. Она прогибается и подбрасывает меня несколько раз, пока кто-то не выдергивает меня за руки из этой бешеной качки. Молодой мужчина ставит меня на землю. Мне приходится закинуть голову, чтобы рассмотреть его. Высокий брюнет с синими глазами с удивлением оглядывает меня, я ниже его на две головы.
— Там что, одни девки смелые? — слышится из темноты чей-то смешок.
— Как тебя зовут?
— Эш… Эшли, — с трудом отвечаю я.
— Второй прыгун Эшли! — объявляет он. — Добро пожаловать в Бесстрашие!
По мере того как глаза привыкают к темноте, помещение заполняется оставшимися прыгунами. Люди одобрительно кричат, машут кулаками. Нас делят на две группы — переходники и урожденные. Рожденные в Бесстрашии уходят вслед за Лорен, а мы остаемся со встретившим нас мужчиной.
— Большую часть времени я работаю в диспетчерской, но следующие несколько недель я ваш инструктор, — заявляет он. — Меня зовут Фор.
Пока Кристина переговаривается с Фором об особенностях его имени, мы проходим по бесконечным, серым и темным коридорам, по шатким громыхающим под каждым шагом железным лестницам, по грубо сваренном из арматуры и перекинутому через пропасть мостку без перил. Фор толкает железную дверь и нашему взору предстает большое помещение, заставленное железными узкими кроватями с проплешинами облупившейся краски.
— Ваша спальня, — небрежно бросает Фор и толкает другую дверь за которой открывается еще одно помещение, отделанное темно-серой плиткой. — Душевая общая. — снова поясняет инструктор. Вдоль темной стены тянутся ржавые раковины, чередующиеся с довольно узкими тумбочками. Так вот где мы должны хранить свою мыломойку. Всю противоположную стену занимают душевые, без занавесок и любых других перегородок. Паника накрывает всю женскую часть группы, пока Фор не демонстрирует нам несколько унитазов, стоящих почти вплотную друг с другом, и перспектива мыться всем вместе уже не кажется такой уж страшной.
фанфики эрик и трис
- Слышали, - открывает рот Трис. – И я не буду отжиматься. И Кристина тоже.
- Что ты сказала? – Кажется, Эрик смеется.
- Мы пробежали сто кругов вокруг здания. Мы не ели. Мы устали. Мы не будем отжиматься. – Голос девушки звучит уверенно, а слова произносятся с нажимом.
- Не будете? – Угроза становится все ощутимее и ощутимее.
- Если бы я не отклонилась, то ты бы меня убил. Ты прекрасно знаешь. Поэтому нет, я не буду отжиматься.
Эрик молчит. Сверлит Трис холодным взглядом темных глаза, а потом со всей силы ударяет ее по лицу. Девушка падает на пол. Щека горит, губа разбита, перед глазами пляшут цветные искры. Кристина тут же оказывается около подруги, а потом так осуждающе смотрит на Эрика. Трис не фиксирует это, но кожей чувствует, что поведение ее подруги крайне странное по отношению к Эрику. Но мужчина игнорирует взгляд Кристины и наклоняется к Трис.
- Я еще раз тебя ударю, если ты не начнешь отжиматься.
- Нет.
Удар приходится по другой щеке. Лицо Трис быстро опухает, краснеет, а потом участки кожи начинают синеть.
- Последний шанс, - фигура Эрика не предвещает ничего хорошего.
- Стой! – Кристина кидается между ним и Трис. – Хватит. Пожалуйста. – Мужчина напрягается всем телом,- линия его плеч слишком прямая, а челюсть плотно сжата.Он стоит так пару секунд, а потом разворачивается и уходит. Кристина выдыхает. Поворачивается к подруге. – Давай помогу, - поднимает Трис на ноги. У той кружится голова, и она хватается за Кристину. – Держись. Тебе необходимо в медпункт. Надо обработать раны, убрать кровь и приложить лед к опухоли.
Они медленно идут по коридору. Темному и неприветливому. Впереди появляется чья-то фигура. И Кристина напрягается – она не хочет снова сталкиваться с Эриком. Но это Четыре.
- Кто это сделал? – Его голос похож на наждачную бумагу, а глаза с ужасом рассматривают лицо Трис. Его руки невольно тянутся, чтобы прикоснуться к девушке, но молодой человек себя одергивает. – Кто? – Повторяет он свой вопрос.
- Эрик, - признается Кристина. И Четыре тут же исчезает. Девушка старается не думать о том, что он может сделать с Эриком. Старается не думать о том, что сердце ее екает от плохого предчувствия.
Кристина сажает Трис на кровать.
- Я позову медсестру или кого-то в этом роде. Надо, чтобы с твоим лицом что-то сделали.
- Подожди, - Трис хватает подругу за руку. – Что происходит между тобой и Эриком?
Кристина молчит. Она не знает, как рассказать Трис обо всем. Как признаться в том, что Эрик проявлял к ней интерес, взял то, что ему не принадлежало, а потом извинился за насилие. Кристина не знает, как объяснить лучшей подруге, что видит в Эрике что-то хорошее. Это звучит так дико. Но это правда. Кристина запуталась во всем и не готова этим делиться. Пока не готова.
- Я просто не хочу, чтобы Четыре его избил до полусмерти. И позову кого-нибудь для тебя, а потом попробую их остановить.
Трис молчит. Ей не нужен ответ Кристины. Пусть девушка не знает деталей, но она начинает отдаленно понимать, что ее подруга не равнодушна к ублюдку. А, возможно, и он к ней. От этой мысли Трис становится плохо. Но она продолжает молчать, пока Кристина не покидает палату, а чьи-то руки осторожно не касаются ее лица, прикладывая долгожданный лед.
Кристина несется по коридорам. Она понятия не имеет, где искать Эрика и Четыре. Слышит шум воды. Движется по направлению к Пропасти, стараясь заглушить в себе все неприятные воспоминания, связанные с этим местом. Она находит их около самого обрыва.
Глава 1
Он выпрямляется на стуле и кладёт руки на подлокотники. Тобиас держит пистолет напротив его левого плеча.
— Эрик, — говорит он. — Будь смелым.
И нажимает на курок.
* * *
Пуля сильно бьет в грудь, разрывая ткани. Быть раненым - это очень больно, а быть убитым? Это гораздо больнее, чем просто быть раненым. Больнее, чем даже можно вообразить. Благо, оно не длится долго. Выстрел - это последняя вспышка, перед падением в вечную тьму…
- Приходи в себя, жмурик!..
Нос резанул вызывающий острый аммиачный дух, и падение закончилось. Эрик открыл глаза и старательно вгляделся в смутные очертания окружающих его предметов. Это было первым этапом возвращения в реальную жизнь. Вторым была боль, сильная, ноющая. Вначале она, казалось, пронзала каждую клеточку его тела, но спустя минуту сконцентрировалась в левой стороне груди и боку. Там, куда выстрелил Фор, и куда всадила нож его подружка. Гребанные стиффы. И гребанные дивергенты. Мысли о Тобиасе и Трис привели Эрика в чувство окончательно, и он абсолютно ясным взором посмотрел на настойчиво пихающую ему в лицо емкость с нашатырем девушку в черно-белой одежде искренних.
- Ну и как там загробная жизнь: луч света или темный коридор? - усмехнулась та.
- Спроси, что полегче, - голос Эрика чуть дрожал.
Некоторое время назад дрожали его пальцы, вроде бы как от страха перед смертью, сыграть оказалось нетрудно. Почему же сейчас дрожит голос? Неужели от радости, что казни удалось избежать? Эрик пошевелился и стиснул зубы, чтобы не застонать, перевел дух и спросил:
- Где все?
- Ваши убежали. А наши в панике.
- Почему?
- Макс передал искренним ультиматум Джанин. Ты знаешь, Искренность очень зависит от Эрудиции, и в последнюю очередь Кан желает конфликта с Метьюс. А благодаря взбунтовавшимся бесстрашным Джек не может выполнить два из трех требований: вернуть тебя, ты же убит, и выдать бунтовщиков их софракционерам, они ушли, несмотря на открытое заявление Кана о переходе на сторону эрудитов.
- Значит, Искренность вне игры? Умница Джанин!
- А я? Упаковать тебя в защитную хрень на глазах у охранников под видом оказания помощи?
- И ты умница, Нора.
- Ладно, считай, что я поставила тебе галочку. Идти сможешь?
- Должен. Не сидеть же в этом допросном зале до тех пор, пока меня на самом деле не убьют.
Эрик встал, пошатнулся, все же только что сыгранный спектакль истощил и без того подорванные предшествующими ранением и допросами силы, и вынужденно оперся на услужливо подставленное девичье плечо. Девушка охнула, но выдержала его вес.
- В эту дверь. Первый поворот налево. Служебный лифт, подвальный этаж. Там выход в коллектор. По нему мы как раз доберемся до моего дома. Извини, предложить убежище получше я не могу.
- Устраивает. Искренняя! Ты слишком хорошо ориентируешься по карте города. Просто как эрудит…
- Фракция превыше крови, Эрик, - девушка окинула парня серьезным взглядом. - А нашей фракцией всегда будет Эрудиция, несмотря на то, что ты в Бесстрашии, а я в Искренности. Мы оба знаем, почему так было нужно.
Некоторое время они передвигались молча. Прежде всего, чтобы не привлекать излишнего внимания к своим персонам. К тому же Эрику приходилось экономить силы. Разговор продолжили, только оказавшись за запертой дверью квартиры Норы. Устало вытянувшись на девичьей кровати прямо поверх покрывала, стараясь по мере сил помогать девушке, профессионально отсоединяющей затейливое приспособление, сохранившее ему жизнь, Эрик поинтересовался:
- Как я смотрелся?
- Так, как и должен выглядеть приговоренный к смерти: больше мертвым, чем живым. А вот я боялась по-настоящему. Особенно, когда вдруг представила, что Фор вполне может выстрелить не в сердце, а в голову.
- Я тоже думал об этом, но риск - благородное дело. Мы рискнули и выиграли.
Нора придвинула приготовленную аптечку и начала обрабатывать огромную гематому. Защитный щиток с наполненным кровью мешком задержал пулю, но полностью самортизировать ударную волну он не мог.
- А еще я боялась, что та девица, которую ты назвал Беатрис, что-то заподозрила. Она так пялилась на кровь, та ведь чуть темнее настоящей.
Настала очередь сменить повязку на ране от ножа. Эрик в очередной раз поморщился и удовлетворенно проговорил:
- Короче, мы справились.
- Ты так уж точно, - не менее довольно улыбнулась Нора. - Я слышала, как кто-то говорил о допросе. У тебя получилось убедить народ, что ты почти ничего не знал о планах Джанин.
- Жаль только, что девчонка не ответила на мой вопрос.
- Неужели ты всерьез рассчитывал, что она ответит.
- Трис - очень эмоциональная натура. Я надеялся, что она не сдержится и хоть что-нибудь сболтнет. А рассчитываю я только на себя. И на тебя.
Они обменялись взглядами, наполненными особым смыслом, понятным только им. Отведя глаза, Нора собрала медицинские принадлежности и вышла из спальни. Спустя пару минут она вернулась с другим покрывалом.
- Отдыхай. Несколько дней у нас по любому есть. Потом подумаем, что делать дальше.
Девушка укрыла парня и отстранилась, чтобы уйти, но с проворностью, которую трудно ожидать от раненого человека, пусть даже он и бесстрашный, Эрик схватил ее за запястье.
- А ты? Ты совсем не устала?
Скрестившиеся взгляды снова наполнились особенным смыслом, только совсем другим.
- А почему это тебя так интересует?
Нора не спешила освободить руку и уйти, будто раздумывая.- Просто здесь достаточно места для двоих…
- Для человека, только что избежавшего смертельной опасности, ты не о том думаешь, - притворно нахмурилась Нора, устраиваясь рядом так, чтобы не причинить мужчине боль.
- А я всегда об этом думаю, - хитро ухмыльнулся Эрик. - Когда ты рядом.
Спустя пару минут он крепко спал, а Нора еще долго лежала с открытыми глазами.
Девочка из фракции эрудитов знала, что дети-искренние всегда говорят правду, поэтому им и верят беспрекословно, ставя под сомнение слова их товарищей по играм из других фракций. Тот мальчишка-искренний не был Норе ни другом, ни товарищем, ни даже одноклассником. Он просто попался ей на глаза, когда целенаправленно швырялся камнями по окнам школы. Целенаправленно, но бессистемно, это-то и привлекло внимание маленькой эрудитки. Однако каким бы плохим снайпером не был искренний, теорию вероятности никто не отменял. Очередной камень достиг цели. Раздался мелодичный звон, окно взорвалось хрустальными брызгами, солнце весело заиграло на россыпи разномастных осколков, усеявших газонную траву и дорожку.
- Кто это сделал? - казалось, секунды не прошло, как раздался недовольный голос учителя, как из-под земли возникшего у места происшествия. Он осуждающе-выжидательно переводил взгляд с эрудитки на искреннего.
Девочке даже в голову не пришло убегать. Ведь искренние всегда говорят правду. Сейчас мальчик признается, и жизнь пойдет своим чередом.
- Это она! Я видел! - внезапно выкрикнул мальчишка и ткнул пальцем в Нору.
- Но ведь это неправда. Зачем ты врешь? Ведь это же сделал ты! - попыталась возразить девочка.
- Я - искренний! Я никогда не вру! - гордо заявил мальчишка, и эрудитка почувствовала, как ее ручка утонула в ладони учителя:
- Пройдемте со мной, юная леди! Директору предстоит серьезный разговор с вами и вашими родителями.
Беспомощно оглянувшись, девочка заметила торжествующую физиономию мальчишки-искреннего.
Эрудиты все делают по науке. Тем более, когда речь идет о воспитании детей. Степень наказания определяется степенью вины, но в данном случае наказуемая упорно отрицала свою причастность, что усугубило ее положение, и повлекло его ужесточение: словесное внушение дополнили физическим воздействием. Но в укромном уголке Нора рыдала совсем не от боли, а от обиды. Ее соседка по парте, стифф, в подобной ситуации, а таковые случались, призывала смириться и постараться забыть несправедливость. Норе этот способ совсем не подходил.
- Чего нюни распустила? - резкий окрик заставил девочку обернуться и, сдерживая всхлипы, размазать по щекам слезинки.
С Эриком, сыном соседей, Нора не дружила. Для нее он был слишком умный, излишне рациональный, чересчур хладнокровный. И безжалостный. Но за неимением других ушей… Обида была больше неприязни. К удивлению Норы, Эрик молча выслушал ее рассказ. Не обозвал доверчивой гусыней, как Милли, когда та купилась на шутку одноклассника-бесстрашного. Не обругал за жалобы и нытье, как Сэма, упавшего на прошлой неделе и до сих пор щеголяющего с разбитой коленкой. Но и не утешил, хоть в тайне Нора на это надеялась. Просто на следующий день каким-то невероятным образом он вычислил того мальчишку-искреннего, нашел его и избил. Так Нора узнала, что Эрику она нравится.
На третий день раны Эрика почти его не беспокоили. Последние известия, доставляемые Норой, выслушивались им с искренним интересом. Все отчетливей в его глазах читалась жажда деятельности. Он еще не собирался покинуть гостеприимный дружеский приют, но уже обдумывал эту необходимость.
- Ну и куда ты собираешься пойти? - допытывалась Нора.
- Пока не знаю. В мои планы не входит сообщать бунтовщикам-бесстрашным, что слухи о моей смерти несколько преувеличены, но и за твоей спиной я отсиживаться не буду. Может, свяжусь с Максом. Или с Джанин. Как эрудит под маской бесстрашного, я заинтересован в ее победе. Городом должны управлять эрудиты. Ведь ты тоже так считаешь, иначе не была бы сейчас искренней.
Нора поморщилась.
- О, да! Искренней я бы точно не была…
Где-то за год до тестирования Эрик изменился. Стал скрытным и каким-то задумчивым. Казалось, что ему не пятнадцать, а как минимум в два раза больше. К этому времени все уже настолько привыкли, что он и Нора всегда вместе, что, не стесняясь, пророчили свадьбу. И родители, и друзья, и даже одноклассники из других фракций были уверены, что сразу после церемонии выбора, где оба предпочтут Эрудицию всему остальному, они официально начнут встречаться, потом обручатся, спустя пару лет поженятся и нарожают кучу маленьких эрудитиков, не отвлекаясь от основной, научной, деятельности. Знали бы они, как ошибались.
Сначала Нора обратила внимание, что Эрик посещает центральный офис. Вообще-то центральный офис посещали все приближающиеся к возрасту тестирования. Джанин Метьюс, лидер фракции, не жалела времени на объяснение важности ожидающего подростков шага. Но не так же часто, как Эрик! Нора неоднократно пыталась докопаться до истины, но безуспешно: приятель хранил молчание, в хорошем настроении отделывался шуточками, не больше. Все разъяснилось неожиданно. Настал и черед Норы встретиться с Джанин.
Это лицо каждый эрудит, и не только, знал, как свое собственное: доброжелательное, открытое, с серьезными глазами, светящимися интеллектом, и жесткой складкой губ, по которому невозможно определить возраст. Портреты лидера повсеместно украшали стены институтов, лабораторий, библиотек и прочих общественных мест. Нора и так чувствовала себя скованно, а когда Метьюс вышла из-за стола, огромного, но уравновешивающего размер общей визуальной легкостью причудливого сочетания стекла и хромированного металла, и села рядом на такой же, как и девушка, стул для посетителей, она почти запаниковала и сидела, нервно вцепившись в оборку своего голубого платья, не решаясь поднять глаза выше лацканов синего строгого костюма главной эрудитки. Но при первых словах Метьюс Нора-таки посмотрела ей в глаза:
- Эрик много рассказывал о тебе, Нора. Он сказал, что с тобой я могу быть столь же откровенна, как и с ним.
Ровный голос Джанин, без каких-либо акцентов и эмоций, подействовал успокаивающе, а упоминание об Эрике заменило удивление заинтересованностью.
- Скоро тебе предстоит выбор - это очень ответственный шаг. Ты знаешь наш девиз: фракция превыше крови. Мы выжили потому, что поставили на первое место не семейную привязанность, а индивидуальную предрасположенность человека. Это наше первое правило, - Джанин сделала паузу, подчеркнув важность сказанного. - Но иногда, когда это нужно для всеобщего блага, правила нужно нарушать.
- Что вы имеете в виду? - осторожно спросила Нора.
- Прежде я хочу спросить: могу ли я доверять мнению Эрика о тебе? Могу я тебе довериться, зная, что даже если ты не согласишься помочь своей фракции, дальше этого кабинета сказанное здесь не выйдет?
Проникшись важностью момента, Нора просто кивнула.
- Так вот, о правилах, - продолжила Джанин. - Ты знаешь, что Отречение восполнило потребность нового мира в самоотверженных лидерах, управляющих городом, справедливо распределяющих ресурсы. Но так ли на самом деле самоотверженны и справедливы политические лидеры? Может быть, на самом деле они только притворяются? Из года в год вести аскетичный образ жизни. Возможно ли такое выдержать? Не логичнее предположить, что человеколюбие, бескорыстность, скромность лишь ширма? Стремление пустить пыль в глаза? Мы беспрекословно доверяем отреченным, видя в них тех, кем они стремятся перед нами предстать, а на самом деле подчиняемся властолюбивым, деспотичным развращенным лгунам.
Метьюс снова сделала паузу, давая девушке время осмыслить сказанное, что та и сделала. Вспомнив некогда оболгавшего ее мальчишку, Нора подумала, а ведь Джанин права. Так ли, действительно, человеколюбивы отреченные, или безобидны дружелюбные, если искренние не правдивы? Безусловно, в ее словах есть резон.
- Долг любого эрудита - бороться с невежеством. Знание - основа процветания. Только оно дает свободу и возможность двигаться вперед. Именно Эрудиция должна стоять у власти, чтобы мир преуспевал. Ты так не считаешь?
- Вообще-то считаю, - Нора решилась на более развернутый ответ, чем кивок.
- Но для этого, прежде всего, необходимо обличить тех, кто мешает процветанию.
- Отреченных?
- Отреченных. Пока еще не поздно. Пока скрытая угроза не переросла в открытую.
Нора встрепенулась. На что это намекает Джанин? Уж не собираются ли Отреченные устроить какую-нибудь пакость остальным фракциям, чтобы сильнее укрепить свою власть в городе? До сего момента девушка не интересовалась политической ситуацией, но речь Джанин напомнила ей, что она неоднократно слышала от взрослых сетования в адрес Отречения. Многие считали, что в ущерб фракциям они отдают часть ресурсов аффракционерам. А может не отдают, а себе оставляют?
- Так что я хотела сказать, Нора, - вновь заговорила Метьюс. - Мы обе не знаем, предрасположенность к какой фракции покажет твое тестирование. Статистика показывает, что девяносто пять процентов инициируемых остается в своей фракции, но оставшиеся пять процентов тоже не стоит исключать. Но для достижения важной цели иногда приходится поступать вопреки устоявшимся традициям, выбирать не то, что положено, и не то, что хочется, а то, что необходимо. Я много чего рассказала тебе сегодня, хоть это и всего лишь вершина айсберга. Подумай над моими словами. Если ты признаешь их справедливость, если решишь помочь своей фракции привести город к всеобщему благоденствию, возвращайся, я расскажу, что ты можешь для этого сделать. Если же ты считаешь, что тебе недостает сил и мужества, просто сдержи данное мне обещание молчать.
Встав, Джанин дала понять, что аудиенция окончена. Выйдя на свежий воздух, Нора поняла, почему Эрик стал таким молчаливым и задумчивым. Если он узнал то же, что и она, это повод не только задуматься. Несколько дней понадобилось Норе, чтобы в муках сомнений принять решение. Через неделю вместе с Эриком она вернулась к Джанин.
Против статистики не попрешь: тест подтвердил принадлежность Норы к Эрудитам. И Эрика тоже. Вечер Нора и Эрик, а так же еще несколько ожидающих инициации, провели в обществе Джанин Метьюс. На следующий день на Церемонии выбора под аккомпанемент возгласов удивления и недоуменных взглядов Нора перешла в Искренность, Эрик - в Бесстрашие.
- Так значит главные теперь аффракционеры? Я всегда подозревал, что эти бродяги не так глупы, как притворяются. Не зря я безжалостно уничтожал их при каждом удобном случае! - Эрик уже совсем оправился и теперь мерил шагами комнату, возбужденный последними новостями. - Как, говоришь, зовут эту суку, смешавшую эрудитам все карты?
- Эвелин. И может все не так плохо? Джанин вполне могла предполагать подобное, а вот для твоих бывших софракционеров это было сюрпризом.
Внезапно Эрик остановился.
- Ночью я уйду. Хватит прохлаждаться. Еще не хватало, чтобы шайка вооружившихся изгоев прихватила меня в твоей постели.
- Да это будет совсем не по-мужски, - саркастически хохотнула Нора.
- Не по-мужски будет подставить тебя. Возможно, Джанин еще понадобится помощь ее искреннего секретного агента.
- И что же будет дальше, Эрик?
- Победит Джанин - мы оба будем на коне. Уж она нас не забудет. Победят аффракционеры… Тебе, я думаю, нечего бояться. Во всяком случае, не больше, чем всем остальным.
- А ты?
- Тоже как-нибудь устроюсь…
Несколько секунд Нора смотрела на Эрика, потом в два шага преодолела разделяющее их расстояние и порывисто обняла.
Ощущения от инициации у Норы остались самые противоречивые: сладость успеха соседствовала с кислым привкусом пережитого прилюдного "обнажения" и горечью вынужденной откровенности. Хорошо еще Джанин позаботилась, чтобы партия сыворотки правды для неофитов-искренних на этот раз была несколько модифицирована, что позволило Норе скрыть кое-что из своего прошлого, избежав полного душевного стриптиза.
Эрику пришлось на порядок проще в духовном плане, но сложнее в физическом. Впрочем, хлюпиком он не был никогда и по окончании подготовки занимал твердое второе место, уступив только Фору, парню, перешедшему из Отречения.
Увидеться они смогли только через полгода, когда прошедшим инициацию новичкам дозволили выходить в город без сопровождающих. Оба были рады встрече, но каждый по своему, смена фракции при всех сопутствующих обстоятельствах не прошла бесследно. Нора честно выложила Эрику все, о том, как она по нему скучала. Эрик храбро положил конец ее излияниям жарким, жадным поцелуем. Первым, что бы там ни говорили за их спиной те, кто прочил им долгую счастливую жизнь в Эрудиции.
С тех пор чувственная составляющая стала неотъемлемой частью их свиданий. Такой же, как обсуждение доведенных до их сведения планов Джанин и, в рамках дозволенного, личных поручений.
- Значит, ты у нас теперь один из лидеров Бесстрашия?
- Чудом. Только потому, что этот идиот Фор предпочел работу сторожа при камерах слежения. Макс посвящен в некоторые планы Метьюс. Если эрудиты - это мозг, то бесстрашные - его руки и ноги. А тебя Джек запихнул в отдел, занимающийся связями с Эрудицией?
- Естественно. Думаю, и тут не обошлось без Джанин. Искренности нужны разработки Эрудитов. Больше, чем Дружелюбию или Бесстрашию. Даже по мелкому: выращивать пшеницу можно и без удобрений, сыворотка для ваших пейзажей страха помогает лучше понять слабые места бесстрашных, но сильнее их не делает. Искренние никто без сыворотки правды.
- А про дивергентов тебе уже рассказали?
- Конечно. Велели внимательно смотреть по сторонам и докладывать о всевозможных странностях в поведении софракционеров…
- …И не особо задумываться о дальнейшей судьбе тех, кто признан опасным для общества. - Эрик зловеще ухмыльнулся.
- Дальнейшей судьбе?
- Ходят слухи, что они бесследно исчезают, если, конечно, неожиданно не сводят счеты с жизнью.
Нора пожала плечами:
- Хочешь сказать, что всего мы не знаем?
- Думаю, кроме Джанин, никто всего не знает.
- Ну, это меня устраивает, - заявила девушка. - Не хочу знать больше того, что меня касается. Вдруг, волею случая, я опять окажусь на кресле в допросном зале.
И кто бы тогда мог подумать, что в допросном кресле искренних окажется Эрик.
Месяц надкусанным печеньем висел на небосводе, то и дело скрываясь за клубами облаков, но Эрику темнота была только на руку. В ней легче скрыться. За то время, что парень вынужденно гостил у подруги, волосы его чуть отросли, лицо без привычного пирсинга, казалось, приобрело совсем другие очертания, татуировки, скрытые черно-белой одеждой искренних, позаимствованной Норой, не привлекали внимания. Даже сама Нора с трудом узнавала в стоящем у двери парне приговоренного к казни бесстрашного, "убитого" Фором.
- Очень может быть, что мы прощаемся навсегда, - Нора старалась не показать своих истинных чувств, совсем как эрудит, а не искренняя.
- Может. Тогда я надеюсь, что этим вечером не зря старался оставить о себе только приятные воспоминания, - Эрик нежно провел тыльной стороной ладони по щеке девушки.
- Не зря, - та рассеяно улыбнулась, вспомнив кое-что из того, на что намекал бесстрашный. - Просто, если сможешь, дай о себе знать.
- Обещаю.
Они обнялись. Затем хлопнула входная дверь, и будто бы и не было столько дней гостя в маленькой скромной девичьей квартире.
- Эрик, будь смелым, - прошептала Нора в закрытую дверь слова, адресованные ее другу приведшим приговор в исполнение палачом. Вот только смысл она вложила в них совсем другой. Фор предлагал достойно встретить смерть. Она надеялась приговорить Эрика к жизни.
