Начало кристофер нолан

Кристофер Нолан — выпускник филфака, который постиг кинопроизводство и режиссуру без учителей, прославился как самоучка, а в итоге получил степень почетного доктора в родном UCL. Когда в 2015 году он выступал с напутственной речью перед бывшими студентами Принстонского университета, англичанин сказал фразу, которая может служить ключом к пониманию его фильмов. «Обычно на таких встречах выпускникам советуют: преследуйте свою мечту, не переставайте грезить. Я не стану вам так говорить, потому что не верю в это. Следуйте за своей реальностью. Мы привыкли считать ее бедной родственницей наших фантазий. Но для меня сны и грезы — это подмножества настоящего мира, который гораздо богаче». А дальше Нолан добавил — хотя его не просили, — что в фильме «Начало» есть лишь один финал — тот, каким его видит каждый конкретный зритель. Если нам хочется думать, что Кобб (герой Леонардо ДиКаприо) и в самом деле воссоединился со своими детьми, то так оно и было. Но если его встреча с ними — это тот же вечный сон, из которого Кобб пытался выдернуть свою жену, то пусть будет так.

В новом «Доводе» предостаточно головоломок, научных парадоксов, отсылок и фокусов, которые не раскусить с первой попытки, но отчего-то кажется, что этот фильм не сможет будоражить наше воображение и продолжать ранить спустя десять лет — как «Начало». «Довод» все больше обращается к разуму, а людям в его истории отводится роль водителей, операторов и солдат («Мы все — солдаты Нолана», — говорит сыгравший русского злодея Юрий Колокольников в интервью «Кинопоиску»), без которых не будет работать нолановская машинерия. Сила «Начала» же — в обращении к самому человеческому, к подсознанию, страхам и надеждам героев. Поэтому самой убедительной из фанатских теорий, сплетенных вокруг фильма, спустя десять лет кажется такая: в сюжете не два, а три «внедрения мысли» (inception). 

Герои ленты, напомним, аферисты, которые проникают в чужие сны, чтобы либо выведать у задремавшего подсознания какую-то информацию, либо, наоборот, посеять там идею, нужную заказчику спецоперации. Обычно цель извлечения и внедрения — корпоративный шпионаж. Основной inception фильма — грандиозная экспедиция в чертоги разума наследника бизнес-империи Роберта Фишера (персонаж Киллиана Мерфи) с целью внушить ему мысль, что деспотичный отец не оставил компанию ему в наследство, а завещал быть счастливым и свободным. Другое внедрение, которое упоминается вскользь, — это попытка Кобба доказать своей супруге Молл (Марион Котийяр), с которой они десятилетия провели в сладостном сне, что этот сон нереален — и, чтобы проснуться, оба должны совершить самоубийство. Идея оказалась настолько живучей, что и реальность, в которую вынырнула героиня, будет казаться ей новым сном. И она бросится из окна в отеле — а мы так и не узнаем, освободил ее этот прыжок веры или убил. Герой убежден, что убил.

Так вот, по ходу фильма Кобб, мастер афер в подсознании, не раз будет объяснять правила внедрения. Позитивные мысли сильнее негативных — поэтому отчаяние топ-менеджера в семейной фирме оттого, что отец его презирает, легко подменить иллюзией, что патриарх на самом деле все время его любил и раскаивается в своей жестокости. А другие участники аферы должны подталкивать объект внедрения к озарению — подобно тому, как Кобб внушает Фишеру, что его мозг пытаются вскрыть. 

Так вот, если держать в уме эти правила (а Кристофер Нолан никогда не нарушает законы своих вселенных), то вырисовывается третий, самый важный inception фильма — внедрение Коббу мысли, что он должен отказаться от чувства вины перед мертвой женой ради чувства долга перед живыми детьми. Предпочесть горести и одиночеству жизнь с неполной, но семьей. «Хочешь ли ты стать стариком, переполненным сожалениями и ждущим одинокой смерти?» — несколько раз произносят герои фильма. А звонком для пробуждения героев всегда становится песня Эдит Пиаф Non, je ne regrette rien («Нет, я ни о чем не жалею») — и кстати, если вы поставите ее на будильник, то никогда и ничего не проспите. А в решающий момент, когда Кобба вновь затягивает в вечный сон вина перед Молл, сопротивляться соблазну ему мешает чувство ответственности перед другим человеком. Лица своих детей он уже не помнит, поэтому им его из лимба (самого глубокого и долгого из снов) не вытащить. Но это может сделать Сайто (Кен Ватанабе) — человек, который тоже оказался в лимбе и которого нужно любой ценой спасти. 

Вдобавок Сайто — заказчик последней миссии Кобба и влиятельный бизнесмен, который гарантирует герою воссоединение с детьми. Здесь и вовсе соединяются две, кажется, самые важные и личные для Кристофера Нолана темы: профессионализм и семья. Все нолановские герои — перфекционисты и люди долга и чести, которые умрут, но выполнят свою работу безупречно. А сам режиссер ни разу не срывал сроки и не превышал сметы. И в этом ему всегда помогает семья. Брат Джонатан — соавтор половины фильмов, а супруга Эмма Томас — продюсер на каждом проекте. Джонатан над своими проектами тоже, кстати, работает с женой — Лизой Джой. В самой пронзительный момент «Начала» герои ДиКаприо и Котийяр кладут головы на рельсы и ждут прибытия поезда, который разбудит их смертельной болью. Поезд — символ кинематографа, которым одержимы и Кристофер и Эмма, и Джонатан и Лиза.

Собрав все эти улики, понимаешь: фильм «Начало» — это вовсе не фантастический боевик про ограбление, а психотерапевтическая спасательная операция по возвращению Кобба к детям. Скорее всего, ее разработал его отец — персонаж Майкла Кейна. Не случайно ведь девушкой, которая выведет героя из комы его вины перед женой, станет студентка с немыслимым именем Ариадна. В греческом мифе нити Ариадны помогли Тесею выбраться из лабиринта с чудовищем на острове Минос. 

В этом и заключается магия «Начала». У каждого из зрителей есть свои лабиринты и чудища. Свои несбыточные мечты и тянущие ко дну страхи. Свои незавершенные или неначатые отношения. Свои ожидания от реальности и сомнения в ее прочности — поэтому лимб Кобба выстроен из небоскребов, уходящих в песок и океан. «Начало» — это история, противоположная тревожной «Матрице». История про то, о чем Кристофер Нолан говорил выпускникам Принстона, — про примирение с реальным миром, осознание того, что прошлое не вернуть (этим займутся уже герои «Довода»), а некоторые ошибки — не исправить (это миссия для экипажа фильма «Интерстеллар»). Фильм, который интересуют не экзистенциальные вопросы, а самые простые — например, как отпустить одну любовь, чтобы спасти другую.

А вторая причина власти «Начала» над нами — кристальная четкость придуманного Ноланом мира. На разработку вселенной он потратил больше десяти лет — и поэтому в фильме нет ни одной бессмысленной реплики и ни одного лишнего кадра. Ингмар Бергман говорил, что мастерство режиссера определяется его умением снимать сны. Неизвестно, владеет ли Нолан технологией осознанных управляемых сновидений (по крайней мере, путешествовать во времени он, судя по мелким отсылкам к Бэтмену в его фильмах, снятых до «Бэтмена», умеет), но в его грезах нет ни капли хаоса и сюра. Сценарий и диалоги объясняют вообще все: внезапный дождь; крушение поезда на узкой улице; свернутый в трубочку Париж; коттедж посреди небоскребов. Повторение имени Ариадны наводит зрителя уже на собственные открытия. Например, такое: Кобб — это же Одиссей, который несколько десятилетий (столько времени спящий человек проводит в лимбе) возвращался к семье! С каждым новым просмотром подсказки звучат все очевиднее, но фильм от этого оказывается лишь глубже. Как сон внутри сна. 

В «Преследовании», самом первом, дешевом и самозваном фильме Нолана, есть герой по имени Кобб, который любит вламываться в чужие дома и повторять фразу: «У каждого есть своя особая коробка». И в этом тайнике обычно хранятся безделушки, имеющие для хозяина сентиментальную ценность. В «Начале», самом проработанном, уверенном и успешном из фильмов Нолана (и по сборам, и по «оскарам», и по оценкам на сайтах), герой по имени Кобб находит несколько таких коробок. И люди и правда хранят в них свои надежды и страхи. И кого-то из хозяев коробок взломщик Кобб делает счастливыми (как героя Мерфи), а кого-то губит (как героиню Котийяр).

Но самое главное — зрители тоже могут хранить в этом фильме свои собственные коробки и время от времени возвращаться, чтобы их проведать. Режиссер, должно быть, делает так же.

Всем здравствуйте! А особенно моим тринадцати подписчикам.

Сегодня подруга сказала, что у её папы рак простаты. Папе уже за восемьдесят. Будут делать химиотерапию. И я прекрасно понимаю, что ждёт подругу и её папу. Знаю, что наступит такой момент, когда папа моей подруги будет кричать в муках, чтобы всё это прекратилось. А ему будут колоть очередной укол обезболивающего, который с каждым разом будет действовать всё меньшее время.

Придя домой я невольно начала вспоминать, как я ухаживала за мамой.

Я вспоминаю. Вот мне 30 лет. Я уже пять лет, как живу с мужем. Забегаю к маме периодически. И тут она мне говорит, что она подозревает, что у неё рак груди. Оказывается, мама пыталась лечиться сама, когда поняла, что что-то не так. Я везу её в больницу и выясняется, что у неё четвертая стадия. Лечит невозможно.

Переезжаем с мужем к маме. У мамы начинаются сильные боли. А так как она не обращалась в поликлинику, выписать обезболивающие ей никто не может. Выхожу через ряд знакомых на врача. Выписывают Трамал. Спасибо директору учреждения, где я работаю, она мне разрешила бегать домой и колоть уколы. (7 минуть ходьбы от работы до дома) Колю маме через каждые два часа Трамал. Обрабатываю язвы на груди, где открывшееся мясо и гной. Всё тело мамы – надувной шарик. Отказывают почки. Открываются гнойные раны и течёт кровь. Обрабатываю. У мамы очень сильные боли. Мне смотреть страшно, а она кричит от боли.

Обрабатываю и накладываю повязки. Мама плачет и просит, чтобы я поставила ей укол, чтобы она не мучилась. И день и ночь. Эти пытки продолжались подряд около трёх месяцев.

Мама в предпоследний день кричала: «Дайте пить!» Это продолжалось сутки. Сутки мама кричала «Дайте пить». Но не пила. Воду пыталась дать любыми способами. И в кружке, и через трубочку и смачивала губы и просто аккуратно лила на губы, смачивала тряпочку и клала на губы маме. Бесполезно.

В последний день мама кричала: «Дайте время, дайте часы!». Безостановочно.

И сейчас я так отчетливо вспомнила, как мама умирала рядом со мной на диване, где я из подушек соорудила удобную ей лежанку, так как ни сидеть, ни лежать у неё уже из-за боли не получалось.

Я запомнила, как колола ей последний укол обезболивающего. Она так высохла и осунулась, что я, вкалывая иглу в руку, почувствовала, как игла коснулась кости.

Она так и умерла полусидя, полулежа.

Мама умерла в 2003 году. А я сейчас вспомнила всё в подробностях.

Я сейчас живу одна. И прекрасно понимаю, что за мной ухаживать будет некому. И если я серьёзно заболею и не смогу сама себя обслуживать, то просто буду лежат и гнить в своих экскрементах, гное и крови.

И если у меня ещё будет сознание – это будет ад.

Мне 50 лет. Надеюсь жить ещё долго и счастливо. Но, жизнь такая штука, которая в определённый момент заканчивается. Очень хочется, чтобы она закончилась безболезненно.

В-общем, я за эвтаназию.«От Кристофера Нолана» – первое, что увидели зрители после логотипа Warner Bros. в тизере «Начала». Триумф «Темного рыцаря» превратил режиссера в бренд, а сегодня лозунг «На Нолана уповаем» звучит особенно актуально: один из июльских выпусков французского Le Monde вышел с ним на обложке и заголовком «Кристофер Нолан. Человек, который должен был спасти кино». Одни твердят, что Нолан – гений и важнейший из современных режиссеров, других же он бесит – англичанин с чашкой чая скучный, как гвоздь. Киновед Дэвид Бордвелл вообще заявил, что нолановское кино – стиль без стиля. Но сейчас не о Нолане. Точнее, не только о нем.Вы наверняка слышали теории и споры о «Начале», квинтэссенциальной картине Нолана, которой исполнилось 10 лет, а она все равно остается самой обсуждаемой у режиссера. Голливудский фокусник, вечно обвиняемый в чрезмерной технологичности и бесчувственности, умудрился объединить триллер, боевик, драму, трактат о памяти, реальности и снах, оду кинематографу и фильм Кристофера Нолана о фильмах Кристофера Нолана. Режиссер – иллюзионист, мечтатель и аферист – проникает в наше сырое подсознание, создавая миры, где время относительно, вселенная бесконечна, а пути восприятия неисповедимы. src="http://res.cloudinary.com/dfii2lwsm/image/upload/v1659672346/175x267_202008030325438e612ed49c.jpg" altp>10 лет спустя хитро придуманный и виртуозно поставленный магнум опус Нолана, который прячет правду в обмане, будоражит умы зрителей, пересматривающих фильм-матрешку снова и снова, пока не выяснят, что реально, а что нет. Но сколько еще существует имитаций внутри имитаций? Говорят, этой симфонией режиссер достиг предела. Впрочем, такая убедительная фантастика о том, почему кино – важнейшее из искусств, является достаточным аргументом, чтобы объявить «Начало» – шедевром, а Нолана – мастером.

Сюжет

«Начало» – блокбастер многослойный и запутанный. История шпионского триллера вращается вокруг снов. Главный герой – профессиональный вор, который ныряет в глубины подсознания, чтобы найти и украсть чужие тайны. Однажды он получает задание – идею не вытащить, а внедрить. Дело страшно опасное: герой должен отправиться в сон внутри сна во сне. Чем глубже погружение, тем труднее выбраться, несколько часов в реальном мире могут показаться десятилетиями в мире грез. Сны затягивают.

Кристофер Нолан вносит экспериментальное в голливудское, превращая в головокружительный аттракцион свой же временной триллер «Мементо», где он ловко вмешивается в повествование и делает форму сюжета смыслом фильма. «Начало» – тоже о преследуемом воспоминаниями о погибшей жене человеке, который создает миры в своей голове, путая реальность и фантазию. Жизнь Кобба, персонажа Леонардо ДиКаприо, как Леонарда, персонажа Гая Пирса, сформирована обманом, и оба детектива-параноика пытаются освободиться от трагедии прошлого: либо познать истину, либо поддаться вымыслу. Один персонаж вооружен фотокарточками, другой – волчком, однако в обоих фильмах Нолан замечает: никому нельзя доверять, даже себе.

Читайте также: Потерянный во времени. «Мементо» Кристофера Нолана

Эффекты

Нолан не просто мыслитель, а искусный формалист. Парадоксы, лабиринты, слоеные иллюзии, погони, перестрелки и засады в стиле бондианы, высотки строятся и осыпаются, несущийся по городской улице поезд и та самая драка в гостиничном коридоре. Воспеватель IMAXа, формата, который сделал его сильнее как режиссера, наполнил головоломку удивительными мирами, смешав разные жанры, обыграв историю разными ритмами и сюжетными поворотами. Традиционный для Нолана отрывистый монтаж, нелинейное повествование, вставные истории, быстрые нарезки и эпичные замедления. Кроме потрясающего приключения и драматических духовых Ханса Циммера, другой причиной популярности «Начала», похожего на «Престиж», где воспоминания внутри воспоминаний в воспоминаниях, является гениальная визуализация таких сложных понятий как сон, память и время. Ресторан захлестывает волна только потому, что герой падает в ванну, каноничное изображение «сгибающегося» города, парижские лавки взрываются, а элегантный отель сменяется секретной военной базой в снежных горах. Нолан подходит к иррациональному рационально, стремясь к «реализму» и доводя до совершенства съемки на натуре. Каждый раз, когда я, затаив дыхание, погружаюсь в этот сон, где может случиться что угодно, и каждый творит что вздумается, я не хочу, чтобы меня будили.

Загадка

Герой оставил прошлое позади или весь фильм – сон сошедшего с ума страдальца? Главная загадка истории – погибшая жена, живущая в недрах подсознания Кобба. Именно леди из нуара выражает суть фильма-головоломки: «Твой мир ненастоящий». Femme fatale одержима мыслью, которая заставила ее сомневаться в реальности и уйти в иной мир. «Признай, ты больше не веришь в одну реальность, поэтому выбери. Выбери меня», – завлекает она героя в сон поглубже, как в мир бессмертия, где живешь вечно, словно бог. И вот волчок вращается, а мы думаем: «Начало» – несбывшаяся мечта, сладкая фантазия или жестокая реальность. Но для режиссера, призывающего гнаться не за мечтами, а за реальностью, это не имеет значения. Кобб не останавливается, чтобы убедиться, вращается ли волчок, а бросается обнимать детей, несмотря ни на что. Когда-то этот джентльмен следил за ним с оружием в руке, а теперь крутанул и ушел прочь. В этот момент героя уже не волнует, попал он в реальность или завис в злых видениях. Волчок вращается для зрителя. Нолан ведь, как Кобб, проникает в наш разум и внушает идею, живучую и заразную. Правильно говорит старец о спящих во мраке: «Сон стал их реальностью».

Читайте также: Погружение в фильмы Кристофера Нолана

Лимб

А может, Нолан показывает жизнь после смерти? Кобб в самом деле встречает детей – или он навсегда ушел в свою реальность, сотканную из воспоминаний? Что, если герой, помешанный на желании воссоздать то, что навсегда потерял, и есть жертва всей операции? Волчок Кобба ведь принадлежал жене, а значит, чувство реальности полностью основано на предмете, который напоминает о смерти. Герой завис между жизнью и смертью.

Меня всегда волновала мысль о старике, преисполненном сожалений, одиноко ждущего смерти. Но что это значит? Нолан говорит о размытых границах между миром живых и мертвых. Кобб твердит себе, что все знает, но во что он верит? И что чувствует? Вину, напоминающую о правде, которая заставляет усомниться в реальности. Как герой «Мементо», застрявший в воспоминаниях о трагедии, Кобб должен признать смерть, чтобы жить. Как детектив, чьи провалы в памяти толкают на вечные поиски убийцы, даже если убийца – он сам, Кобб тонет в бездонном сне. Сожаление определяет персонажа, а лимб становится его наказанием. Горе у Нолана само по себе является загадкой, которую можно раскрыть, лишь погрузившись в себя. Только признав правду, скрывающий подлинную историю герой может пробудиться, избавиться от образа тоскующего по реальности старика и вернуться домой молодым.

Метафора

Что, если смысл фильма не в воспоминаниях, а в форме самого фильма? Неважно, кто эти персонажи, проговаривающие вслух правила игры. Важно то, какой у них план. «Начало» – о людях за кулисами кинопроизводства, где у каждого своя роль, но цель одна – заставить зрителя поверить в придуманный мир. «Начало» – погружение в воображение Нолана, человека с радикальными идеями, создающего мир грез, который не отличить от материального. Показанная на экране история – это сон, потому что это фильм, а все фильмы являются снами, голливудскими мечтами.

«Сны кажутся реальными, когда мы в них. Только проснувшись, мы осознаем, что это было нечто странное», – объясняет автор, указывая на восприятие фильма зрителем, который наполняет его смыслами. Воспоминания у режиссера ассоциируются с мечтами, сновидениями и кино, поэтому нолановская манипуляция пространством и временем неизбежно заставляет персонажей и зрителей сомневаться в экранной реальности. Мы разрываемся между героем, который верит в силу реальности, и героиней, которая верит в силу воображения. Если фильм о снах сделан как сон, то как мы поймем, где реальность? В этом и заключается гениальность «Начала». И то, что мы продолжаем искать ответы 10 лет спустя, – победа творца, запустившего волчок. Режиссер как мошенник, мошенник как режиссер.