Кто такой кони а ф

Анато́лий Фёдорович Ко́ни (28 января (9 февраля) 1844, Санкт-Петербург — 17 сентября 1927, Ленинград) — русский юрист, общественный деятель и литератор, действительный тайный советник , член Государственного совета, почётный академик Петербургской АН (1900). Сын писателя и театрального деятеля Ф.А.Кони и писательницы и актрисы И.С. Юрьевой. Выдающийся судебный оратор. В 1878 суд под председательством Кони вынес оправдательный приговор по делу Веры Засулич. Профессор Петербургского университета (1918—1922). Очерки и воспоминания «На жизненном пути» (т.т. 1-5, 1912—1929).

Биография

Родился 28 января 1844 года в Санкт-Петербурге. Учился в немецком училище святой Анны и во Второй санкт-петербургской гимназии. Из VI класса гимназии прямо держал в мае 1861 г. экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению, а по закрытии в 1862 г. Санкт-Петербургского университета перешёл на II курс юридического факультета Московского университета, где и кончил курс в 1865 г.

Карьера

Анатолий Фёдорович Кони

Ввиду высокой оценки представленной им диссертации: "О праве необходимой обороны" ("Московские Университетские Известия", 1866 год), А.Ф.Кони был отправлен за границу для приготовления к кафедре уголовного права, но, вследствие временной приостановки этих командировок, вынужден был поступить на службу, сначала во временной ревизионной комиссии при государственном контроле, потом в военном министерстве, где состоял в распоряжении начальника главного штаба, графа Гейдена, для юридических работ.

С введением судебной реформы Кони перешёл в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 г. — в Москву, секретарём прокурора московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала сумского, затем харьковского окружного суда. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурора спб. окружного суда и самарским губернским прокурором, участвовал в введении судебной реформы в казанском округе, в качестве прокурора казанского окружного суда; в 1871 г. переведён на ту же должность в спб. окружный суд; через четыре года назначен вице-директором дпт. министерства юстиции, в 1877 г. — председателем спб. окружного суда, в 1881 г. председателем гражданского дпт. судебной палаты, в 1885 г. — обер-прокурором кассационного дпт. сената, в 1891 г. — сенатором уголовного кассационного дпт. сената, а в октябре следующего года на него вновь возложены обязанности обер-прокурора того же дпт. сената, с оставлением в звании сенатора.

Таким образом, Кони пережил на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые выпали за это время на долю судебного дела, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общества. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности К. ценные указания для определения характера и свойства тех приливов и отливов, которые испытала Россия, начиная с средины 60-х годов. В 1875 г. Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны; в 1876 г. он был одним из учредителей спб. юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета угол. отд. и совета; с 1876 по 1883 г. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии, под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России, причём участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог; с того же 1876 по 1883 г. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в императорском училище правоведения; в1877 г. избран был в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 г. в почетные судьи СПб. и Петергофского уездов; в 1883 г. был избран в члены общества психиатров при военно-медицинской акд.; в 1888 г. командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 г. в Одессу, для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 г. харьковским университетом возведён в звание доктора уголовного права (лат. honoris causa); в 1892 г. избран московским университетом в почетные его члены; в 1894 г. назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части.

Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые, при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях, дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе К. отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего затем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Наученный личным опытом, в одной из своих статей К. говорит: «Трудна судебная служба: быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне её, а в ней самой». Проникнувшись духом судебных уставов, он создал в лице своём живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил — выражаясь его словами — «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора был «обвиняющим судьей, умевшим отличать преступление от несчастия, навет от правдивого свидетельского показания».

Выдающийся оратор

Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, и быстро разошедшийся в двух изданиях сборник его судебных речей — служат тому подтверждением (отзывы: «Вестник Европы», 1888 г., IV; «Неделя», 1888 г., № 12; «Русские Ведом.» 10 марта; «Новое Время» 12 июля; «Юрид. Лет.», 1890 г., № 1; проф. Владимиров, «Сочинения»). Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах. Ещё в отдаленной древности выяснена зависимость успеха оратора от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может быть оратором; Цицерон держался того же взгляда и указывал при этом на необходимость изучения ораторами поэтов; Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хороший человек (bonus vir). К. соответствовал этому воззрению на оратора: он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители; в московском унив. он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в нём прочные основы философского и юридического образования, а личные сношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни; обширная, не ограничивающаяся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти, давала ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться, как художник слова.

Судебные речи А.Ф.Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», так как «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда». Судебные речи Кони вполне подтверждают верность замечания Тэна, сделанного им при оценке труда Тита Ливия, что несколькими живыми штрихами очерченный портрет в состоянии более содействовать уразумению личности, нежели целые написанные о ней диссертации. Под анатомическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, напр., типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».

Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле. Очищенные от случайных и посторонних придатков, психологические элементы находили в лице К. тонкого ценителя, пониманию которого доступны все мельчайшие оттенки мысли и чувства.

Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Психологические этюды, например, трагической истории отношений супругов Емельяновых с Аграфеной Суриковой, заключившихся смертью Лукерьи Емельяновой, или история отношений лиц, обвинявшихся в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, представляют высокий интерес. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.

Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей К. отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как искусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей — и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.

Отношение его к подсудимым и вообще к участвующим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего над патологическими явлениями душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применения едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нём, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем можно сказать, что К. не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту.

Кроме судебных речей, К. представил ряд рефератов, а именно в петербургском юридическом обществе:

• «О суде присяжных и об условиях его деятельности» (1880); «О закрытии дверей судебных заседаний» (1882);
• «Об условиях невменения по проекту нового уложения» (1884);
• «О задачах русского судебно-медицинского законодательства» (1890);
• «О литературно-художественной экспертизе, как уголовном доказательстве» (1893);
• в санкт-петербургском сифилидологическом и дерматологическом обществе — доклад «О врачебной тайне» (1893);
• на пятом Пироговском медицинском съезде — речь «О положении эксперта судебного врача на суде» (1893);
• в русском литературном обществе — доклады «О московском филантропе Гаазе» (1891);
• «О литературной экспертизе» (1892);
• «О князе В. Ф. Одоевском» (1893).

В торжественных собраниях санкт-петербургского юридического общества Кони произнес речи:

• «О Достоевском как криминалисте»(1881);
• «О заслугах для судебной реформы С. Ф. Христиановича» (1885);
• «Об умершем А. Д. Градовском» (1889);
• «О докторе Гаазе» (1891);
• «О внешней истории наших новых судебных установлений» (1892).

Литературные монографические труды Кони помещались в «Юридической Летописи» (1890), в «Журнале Минист. Юстиции» (1866 и 1895), в «Московских Юрид. Известиях» (1867), в «Журнале Угол. и Гражд. Права» (1880), в «Вестнике Европы» (1887, 1891 и 1893), в «Историческом Вестнике» (1887), в газете «Порядок» (1881), в «Книжках Недели» (1881, 1885 и 1892), в «Новом Времени» (1884, 1890, 1894); в «Голосе» (1881).

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

• 28.01.1844 - 1856 - доходный дом Лыткина - набережная реки Фонтанки, 53;
• 1873 - 1875 - доходный дом Кононова - Фурштатская улица, 33;
• 1875 - 1877 - дом министерства юстиции - Малая Садовая улица, 1;
• 1877 год - гостиница "Пале Ройяль" - Новый проспект, 20;
• 1877 - 1885 - доходный дом - Фурштатская улица, 27, кв. 29;
• 1885 - 1887 - доходный дом - Стремянная улица, 6;
• 1887 - 1892 - доходный дом княгини Огинской - Караванная улица, 20, кв. 5;
• 1892 - 1895 - доходный дом - Воскресенский проспект (ныне проспект Чернышевского), 17;
• 1895 - 1907 - доходный дом М. И. Лопатина - Невский проспект, 100;
• 1907 - 1908 - доходный дом - Фурштатская улица, 56;
• 1908 - 1909 - доходный дом М. А. Гавриловой - набережная реки Фонтанки, 56;
• 1909 - 17.09.1927 года - доходный дом - Надеждинская улица, 3, кв. 15.

Дуэль эпиграмм

После назначения Кони в сенат, его недоброжелатели распространили злую эпиграмму:

В Сенат коня Калигула привёл,

Стоит он убранный и в бархате, и в злате.
Но я скажу, у нас такой же произвол:

В газетах я прочел, что Кони есть в Сенате.

На что Кони ответил своей эпиграммой:

Я не люблю таких ироний,

Как люди непомерно злы!
Ведь то прогресс, что нынче Кони,

Где раньше были лишь ослы!

Ссылки

Анатолий Фёдорович Кони родился 29 января[1] (9 февраля) 1844 года[2] в Санкт-Петербурге в семье театрального деятеля и писателя Фёдора Алексеевича Кони и писательницы и актрисы Ирины Семёновны Кони.

Отец Анатолия был сыном московского купца, получил образование сначала в Воспитательном учебном заведении благородного юношества Лепольда Чермака, а затем на медицинском факультете Московского университета, параллельно он посещал лекции на словесном факультете[2]. Фёдор Алексеевич был известным писателем, водевилистом и театральным деятелем, практической медициной никогда не занимался, но следил за развитием медицинской науки[2]. В 1840 году он основал журнал «Пантеон», который в 1842 году слился с «Репертуаром» и стал «Репертуаром русского и Пантеоном всех европейских театров»[3].

Ирина Семёновна была дочерью помещика Полтавской губернии (Украина), урождённая Юрьева (на сцене выступала под фамилией Сандунова — по первому мужу), в 1837 году под влиянием родственника А. Ф. Вельтмана издала сборник рассказов, в который вошли рассказы «О простых случаях жизни» и «Повести девицы Юрьевой». Впоследствии более 15 лет выступала на сцене, исполняя преимущественно комические роли, также сотрудничала с «Литературной газетой» и рядом других изданий[4].

У супругов Кони было два сына: старший Евгений и Анатолий; когда их отец умирал, он сказал, что Анатолий — честный, а Евгений — добрый[3]. Крёстным отцом Анатолия был друг отца И. И. Лажечников, писатель, первый русский исторический романист, он лично знал А. С. Пушкина[4].

В доме Кони часто собирались литераторы и актёры, обсуждались политические новости, театральные премьеры и литературные дебюты. Частыми гостями были Николай Васильевич Гербель, актёры Мария Михайловна Читау, Дарья Михайловна Леонова, драматург Оттон Иванович Дютш, адмирал Пётр Иванович Рикорд, Леопольд Васильевич Брант и многие другие[5].

Однако семья Кони редко была вместе, отцу приходилось выезжать по делам в Москву и, кроме того, в 1846 году Фёдор Алексеевич отправился за границу на 5 месяцев для излечения от болезни, а маленький Анатолий тяжело переносил разлуки с ним[6]. Впоследствии Анатолий Фёдорович отношения между родителями определил как «семейная разруха»: обстановка в семье Кони, где мир и спокойствие были редкими гостями, действовала на детей угнетающе[7]. Первой няней Анатолия была донская казачка Василиса Ивановна Нагайцева, которая служила в семье Кони до 1851 года, до достижения Анатолием возраста 7 лет[8]. Также в семье Кони жил лакей Фока, о котором Анатолий Фёдорович вспоминал:

«Жил у нас лакей Фока. Человек огромного роста. Он меня любил чрезвычайно и в свободные минуты объяснял мне по-своему законы физики и механики, стараясь подтвердить свои слова опытами, всегда, впрочем, неудачными. Не могу припомнить, по какому случаю мне показалось, что он меня обидел, и я, в пылу гнева, назвал его дураком. Это услышал отец из своего кабинета и, выйдя, больно наказал меня и, позвав затем Фоку, приказал мне стать перед ним на колени и просить прощения. Когда я это исполнил, Фока не выдержал, тоже упал передо мною на колени, мы оба обнялись и оба зарыдали на весь дом»[9].

Образование

Начальное образование Анатолиус (как он впоследствии называл сам себя)[10] получил в доме родителей, где наукам обучали домашние учителя. Фёдор Алексеевич увлекался идеями немецкого философа И. Канта и в воспитании детей следовал следующему его правилу: «человек должен пройти четыре ступени воспитания — обрести дисциплину; получить навыки труда; научиться вести себя; стать морально устойчивым»[9]. Главной целью воспитания в семье Кони было научить детей думать[9].

С 1855 год Анатолий учился в Училище Святой Анны (Анненшуле) — популярной в те годы немецкой школе при церкви св. Анны. Учился он хорошо, большинство оценок были «хорошо», «очень хорошо», «довольно хорошо»[11]. Из письма Толи отцу: «экзамен … из немецкой грамматики; причем случилось великое посрамление, из 36 чел нашего класса, только двое выдержали экзамен и то русские, 1 — сын твой возлюбленный …»[12].

В 1858 году Анатолий Кони перешёл в четвёртый класс Второй Санкт-петербургской гимназии[11], к этому времени он в совершенстве овладел французским и немецким языками и занимался переводами литературных произведений[13]. Но на первом году занятий в гимназии особыми успехами не отличался (три оценки — «удовлетворительно», шесть — «хорошо», одна — «отлично»[14]), сказалась новая система обучения, новые учителя, сложный возраст[15]. С октября 1858 года оценки улучшаются, а с 1859 года он получает только «отлично»[14]. По решению Совета гимназии Анатолию Кони были вручены «для предъявления родителям» 7 похвальных свидетельств — «Грамот первого достоинства»[14]. Анатолий, будучи гимназистом, посещал лекции знаменитых профессоров Санкт-Петербургского университета[16], в том числе известного историка Н. И. Костомарова[17].

В гимназиях тогда было семь классов; для получения аттестата, дававшего право поступления в университет, следовало пройти полный курс обучения. Но в 1857 году разрешили тем, кто не прошёл полный курс обучения, сдавать экзамен в качестве лиц, получивших домашнее образование[18]. Анатолий Кони и четверо его товарищей (Кобылкин, Лукин, Сигель и Штюрмер) решили из шестого класса гимназии сдать экзамены и поступить в университет[18].

В мае 1861 года Анатолий сдал экзамены для поступления в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению[К 1], а на экзамене по тригонометрии академик О. И. Сомов предложил ему несколько вопросов вне программы, на которые он блестяще ответил. Выслушав его Осип Иванович Сомов пришёл в восторг и, сказав «Нет, Вас надо показать ректору», подошёл к А. Кони сзади, крепко обхватил руками за локти и, подняв в воздух, воскликнул: «Я вас снесу к нему!»[19].

Титульный лист издания «О праве необходимой обороны», 1866 год

В декабре 1861 года Санкт-Петербургский университет был закрыт из-за студенческих беспорядков на неопределённый срок[19]. Летом 1862 года было объявлено, что Санкт-Петербургский университет не будет открыт и в последующие учебные годы[20]. В связи с этим Анатолий принял решение переехать в Москву, где перешёл на II курс юридического факультета Московского университета[20]. В студенческие годы Анатолий не только добросовестно относился к учёбе и показал высокие результаты успеваемости: за все 4 курса обучения у Кони Анатолия из 69 оценок была только одна четвёрка — по истории римского права, остальные пятёрки[21], но и занимался репетиторством, давал уроки, делал переводы, что дало ему материальную независимость от родителей[22].

В 1865 году юридический факультет Московского университета закончили 89 человек, на экзаменах удостоены степени кандидата 33, из них «подали удовлетворительные кандидатские рассуждения 24», в том числе Кони Анатолий Фёдорович[21].

К марту 1865 года Анатолий Кони закончил работу над диссертацией «О праве необходимой обороны», которую в начале мая ректор передал в Совет императорского Московского университета с одобрительной отметкой на полях «Весьма почтенный труд»[21]. По решению Совета университета диссертация была опубликована в «Московских Университетских Известиях» за 1866 год[23]. Однако публикация диссертации привлекла внимание цензуры[23], так как в диссертации рассматривались условия применения права необходимой обороны против лиц, облечённых властью[24]. Было возбуждено «дело Кони», возникла угроза привлечения к уголовной ответственности, но в связи с малым экземпляром издания (50 экземпляров) судебное преследование не было начато[25], а автору было объявлено замечание министра народного просвещения[26].

При сдаче экзаменов в мае 1865 года ректор университета С. И. Баршев, принимавший экзамен по уголовному праву, предлагал Анатолию Фёдоровичу остаться при университете преподавателем по кафедре уголовного права, но Анатолий после раздумий отказался, он считал, что ему необходима более серьёзная подготовка и что он не сможет с осени 1865 года (как настаивал ректор) приступить к чтению лекций[27]. Однако С. И. Баршев, не желая терять способного специалиста, пообещал включить А. Ф. Кони в список рекомендуемых для посылки на учёбу за границу, в Лейпциг, к Н. И. Пирогову[К 2]; министерство рекомендацию приняло, и поездка была назначена на осень 1866 года[28]. Однако реакция на покушение на императора Александра II 4 апреля 1866 года перечеркнула эти планы: был уволен министр народного просвещения А. В. Головнин, из Лейпцига отозвали Н. И. Пирогова, и посылка за границу молодых людей была приостановлена[28].

Начало юридической карьеры

Анатолий Фёдорович Кони в молодые годы

30 сентября 1865 года Анатолий Фёдорович поступил на временную службу счётным чиновником в государственный контроль. В тот же день (согласно послужному списку) по рекомендации университета на запрос военного министра Д. А. Милютина перешёл на работу по юридической части в Военное министерство, в распоряжение дежурного генерала, будущего начальника главного штаба графа Ф. Л. Гейдена[28].

После судебной реформы Анатолий Фёдорович по собственному желанию (так как «меня тянуло в них неудержимо»[28]) перешёл 18 апреля 1866 года[29] в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря по уголовному департаменту с зарплатой почти вдвое меньшей, чем в Главном штабе[30]. 23 декабря 1866 года[29] А. Ф. Кони с повышением перевели в Москву секретарём при прокуроре Московской судебной палаты Д. А. Ровинском[31].

В августе 1867 года Анатолия Фёдоровича назначили товарищем (помощником) прокурора Сумского окружного суда; но, до отправления на новое место службы, 7 ноября 1867 года последовало новое назначение — товарищем прокурора Харьковского окружного суда[32].

Судебная реформа в первые годы своего осуществления требовала от судебных деятелей большого напряжении сил. Любовь к новому, благородному делу, явившемуся на смену застарелого неправосудия и бесправия, — у многих из этих деятелей превышала их физические силы, по временам, некоторые из них «надрывались». Надорвался в 1868 году и я. Появилась чрезвычайная слабость, упадок сил, малокровие и, после более или менее продолжительного напряжения голоса, частые горловые кровотечения[33].

Весной 1869 года Анатолий Фёдорович тяжело заболел и по настоянию врачей уехал за границу на лечение[33]. В Карлсбаде А. Ф. Кони общался с министром юстиции К. И. Паленом[34], с которым они уже встречались по службе, когда министр юстиции в 1868 году приезжал в Харьков[35]. В Карлсбаде между Анатолием Фёдоровичем и Константином Ивановичем Паленом были частые разговоры, в ходе которых у К. И. Палена сложилось благоприятное впечатление о А. Ф. Кони, и он обещал ему перевод в Санкт-Петербург[36].

К. И. Пален своё обещание сдержал, и 18 января 1870 года Анатолия Фёдоровича Кони назначили товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда[37]. Впоследствии 26 июня 1870 года А. Ф. Кони назначили Самарским губернским прокурором, а 16 июля 1870 года прокурором Казанского окружного суда[37], с целью создания новых судебных учреждений, предусмотренных судебной реформой[38]. В Санкт-Петербург Анатолий Фёдорович возвратился после назначения 20 мая 1871 года прокурором Санкт-Петербургского окружного суда[37].

В зените юридической карьеры

Анатолий Фёдорович Кони

На должности прокурора Санкт-Петербургского окружного суда Анатолий Фёдорович работал более четырёх лет, в течение которых руководил расследованием сложных, запутанных дел, выступал обвинителем по наиболее крупным делам[39]. В это время он становится известным широкой общественности, его обвинительные речи публикуются в газетах[39].

17 июля 1875 года Анатолий Фёдорович Кони был назначен вице-директором департамента министерства юстиции[37] — так как К. И. Палену была нужна «судебная совесть»[40]. Во время продолжительного отпуска или болезни В. С. Адамова Константин Иванович Пален назначал А. Ф. Кони исполняющим должность директора департамента и все были уверены, что он вскоре займёт эту должность[36]. Однако Пален дал понять ему, «что он, несмотря на несомненное на то право, назначен директором не будет…»[41].

24 декабря 1877 года Анатолия Фёдоровича Кони назначили председателем Санкт-Петербургского окружного суда[40], а 24 января 1878 года, после завершения дел по министерству, Анатолий Фёдорович вступил в новую должность[42].

Параллельно с основной работой Анатолий Фёдорович в период с 1876 по 1883 годы был членом Высочайше учреждённой комиссии под председательством графа Э. Т. Баранова для исследования железнодорожного дела в России, в которой участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог[43]. В 1875 году А. Ф. Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны, а в 1876 году стал одним из учредителей Санкт-Петербургского юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета уголовного отдела и совета[43]. В 1877 году Анатолий Фёдорович был избран в столичные почётные мировые судьи, а в 1878 году в почётные судьи Санкт-Петербургского и Петергофского уездов[43].

Дело Веры Засулич

Выстрел Веры Засулич. Ксилогравюра Н. П. Дмитревского к книге А. Ф. Кони «Воспоминания о деле Веры Засулич». 1933 год

24 января 1878 года В. И. Засулич пыталась убить выстрелами из пистолета петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова[44]. Это преступление получило широкую огласку, общество с сочувствием отнеслось к поступку Веры Ивановны[45]. Следствие по делу велось в быстром темпе, с исключением всякого политического мотива[46], и к концу февраля было окончено[47]. Вскоре А. Ф. Кони получил распоряжение министра юстиции К. И. Палена назначить дело к рассмотрению на 31 марта[47]. Граф Пален и Александр II требовали от Кони гарантий, что Засулич будет признана присяжными виновной, Анатолий Фёдорович таких гарантий не дал[48]. Тогда министр юстиции предложил Кони сделать в ходе процесса какое-либо нарушение законодательства, чтобы была возможность отменить решение в кассационном порядке[49]. Анатолий Фёдорович ответил[49]:

Я председательствую всего третий раз в жизни, ошибки возможны и, вероятно, будут, но делать их сознательно я не стану, считая это совершенно несогласным с достоинством судьи!

Перед присяжными заседателями Кони с согласия сторон поставил следующие вопросы: первый вопрос о том, «виновна ли Засулич в том, что, решившись отомстить градоначальнику Трепову за наказание Боголюбова и приобретя с этой целью револьвер, нанесла 24 января с обдуманным заранее намерением генерал-адъютанту Трепову рану в полости таза пулею большого калибра; второй вопрос о том, что если Засулич совершила это деяние, то имела ли она заранее обдуманное намерение лишить жизни градоначальника Трепова; и третий вопрос о том, что если Засулич имела целью лишить жизни градоначальника Трепова, то сделала ли она все, что от неё зависело, для достижения этой цели, причем смерть не последовала от обстоятельств, от Засулич не зависевших»[50]. Вердикт присяжных заседателей Вере Ивановне Засулич был: «Нет, не виновна»[51]. Анатолию Фёдоровичу предложили признать свои ошибки и уйти добровольно в отставку[52]. А. Ф. Кони отказался, заявив, что на нём должен решиться вопрос о несменяемости судей[53].

«Если судьи России узнают, — сказал он, — …что председателя первого суда в России, человека, имеющего судебное имя, занимающего кафедру, которого ждёт несомненный и быстрый успех в адвокатуре и для которого служба — далеко не исключительное и неизбежное средство существования, — достаточно было попугать несправедливым неудовольствием высших сфер, чтобы он тотчас, добровольно, с готовностью и угодливой поспешностью отказался от лучшего своего права, приобретённого годами труда и забот, — отказался от несменяемости, то что же можно сделать с нами»[54].

Анатолий Фёдорович Кони оказался в опале, его начали преследовать, постоянно ставился вопрос о его переводе на другую должность, его подчинённых лишали премий и наград, его самого отстраняли от участия в ответственных комиссиях[49]. Даже через много лет, в 1894 году, когда решался вопрос о возможном назначении Кони на кафедру уголовного судопроизводства Военно-юридической академии, вспомнили о деле Засулич[53].

В 1881 году во время отдыха за границей Анатолий Фёдорович получил телеграмму от Д. Н. Набокова с предложением поста председателя департамента Петербургской судебной палаты[55]. Но только по возвращении в Санкт-Петербург А. Ф. Кони узнал, что министр «слукавил» — предложил пост председателя департамента по гражданским делам, а не по уголовным[56] (Кони был специалистом в области уголовного права), так как в сфере гражданского права Анатолий Фёдорович был менее опасен для власти[57]. Д. Н. Набокову стоило большого труда убедить А. Ф. Кони согласиться на новый пост[56], и 21 октября 1881 года его назначили председателем гражданского департамента Санкт-Петербургской судебной палаты[37].

Обер-прокурор и сенатор

Катастрофа императорского поезда 17 октября 1888 года. А. Ф. Кони и Л. Н. Толстой

30 января 1885 года Кони был назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената (в то время высшая прокурорская должность)[37]. Александр III согласился назначить Кони на эту должность, когда Д. Н. Набоков ему объяснил, что «обер-прокурор при первой же неловкости или недобросовестности может быть удалён со своего места»[58], а председатель гражданского департамента судебной палаты, будучи судьёй, несменяем[58].

На должности обер-прокурора А. Ф. Кони дал более 600 заключений по самым разнообразным делам[59]. Анатолий Фёдорович руководил следствием по делу о крушении поезда императора Александра III в Борках 17 октября 1888 года[60]. 20 октября Анатолий Фёдорович прибыл на место катастрофы спецпоездом[61], а чуть более чем через месяц он докладывал в Гатчине Александру III о результатах следствия[62].

6 июня 1887 года в Ясной Поляне состоялось знакомство Анатолия Фёдоровича с Львом Николаевичем Толстым[63], в дальнейшем они неоднократно встречались в Москве, в Ясной Поляне, один раз в Санкт-Петербурге и вели переписку[64]. На основе воспоминаний Кони по одному из дел Лев Николаевич в течение 11 лет работал над «Коневской повестью», которая впоследствии стала романом «Воскресение»[65], а Анатолий Фёдорович на основе воспоминаний написал произведение «Лев Николаевич Толстой»[66].

В 1890 году Анатолий Фёдорович Кони Харьковским университетом по совокупности работ (лат. honoris causa) был возведён в степень доктора уголовного права[43].

5 июня 1891 года А. Ф. Кони по личной просьбе[67] был освобождён от обязанности обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Сената и назначен сенатором с повелением присутствовать в уголовно-кассационном департаменте Сената[68]. В консервативных кругах новое назначение было встречено с негодованием, по поводу назначения В. П. Буренин написал в «Новом времени» злую эпиграмму[69]:

В Сенат коня Калигула привёл,
Стоит он убранный и в бархате, и в злате.
Но я скажу: у нас — такой же произвол:
В газетах я прочел, что Кони есть в Сенате.

На что А. Ф. Кони ответил своей эпиграммой[69]:

Я не люблю таких ироний,
Как люди непомерно злы!
Ведь то прогресс, что нынче Кони,
Где раньше были лишь ослы…

Новая должность тяготила Анатолия Фёдоровича, так как ему вместо решения широких общих этико-юридических проблем пришлось заниматься рассмотрением массы мелких дел из практики мировых судов, а по серьёзным вопросам он столкнулся с недовольством и оппозицией других сенаторов[69]. Назначенный вместо Кони Н. В. Муравьев также был недоволен своей должностью и через год, когда Муравьёв был назначен государственным секретарём, снова встал вопрос о замещении должности обер-прокурора[69]. И вновь Анатолию Фёдоровичу было предложено занять этот пост, он согласился при непременном условии, что он будет изолирован от дел по политическим преступлениям[69].

21 октября 1892 года Анатолий Фёдорович вновь был назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с оставлением в звании сенатора[70]. Он снова участвовал в громких делах: руководил расследованием по делу о гибели парохода «Владимир» летом 1894 года у Одессы[71], дал заключение по «делу о мултанском жертвоприношении»[72].

В 1892 году был избран в почётные члены Московского университета[43], а в 1896 году был избран почётным членом Академии наук[70].

По личной просьбе 30 декабря 1896 года А. Ф. Кони окончательно был уволен от исполнения обязанностей обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Правительствующего Сената и оставлен сенатором[70].

8 января 1900 года Анатолий Фёдорович был избран почётным академиком Академии наук по разряду изящной словесности[70].

5 июля 1900 года Анатолий Фёдорович Кони полностью оставил судебную деятельность и указом императора Николая II был переведён в общее собрание Первого департамента Сената в качестве присутствующего сенатора[73]. На этой должности Кони проводит сенаторские ревизии, дает заключения на проекты сенатских определений о толковании законов, участвует в работе комиссий[74]. Параллельно работе в сенате он вёл активную подготовку изданий своих произведений, выступал с публичными лекциями[74].

В сентябре 1900 года Анатолий Фёдорович при крушении поезда на Сестрорецкой дороге получил травму, результатом которой стала трёхмесячная болезнь и хромота, с тех пор он стал ходить только с тростью[74].

Летом 1906 года П. А. Столыпин сделал А. Ф. Кони предложение войти в состав правительства и занять пост министра юстиции[75]. В течение трёх дней его уговаривали занять предлагаемый пост, Столыпин был готов был принять любые его условия, но Анатолий Фёдорович категорически отказался, ссылаясь на нездоровье[76].

Член Государственного Совета

Анатолий Фёдорович Кони в 1915 году.

1 января 1907 года А. Ф. Кони был назначен Членом Государственного совета Российской империи с оставлением в звании сенатора[70]. В составе Государственного совета он не примыкал ни к одной из партий и группировок, но на заседаниях занимал крайне левую позицию[77]. На новой должности Кони поддерживал проект закона об условном досрочном освобождении, проект закона об уравнении наследственных прав женщин, проект закона «О допущении лиц женского пола в число присяжных и частных поверенных»[78]. В годы Первой мировой войны Анатолий Фёдорович возглавлял ряд комитетов Государственного совета о жертвах войны, принимал активное участие в работе комиссий о денежных средствах, об организации помощи беженцам и других[79].

30 мая 1917 года Указом Временного правительства Кони был назначен первоприсутствующим (председателем) в общем собрании кассационных департаментов Сената[70].

Советский период

В связи с упразднением Государственного совета Российской империи Решением СНК РСФСР Анатолий Фёдорович Кони 25 декабря 1917 года был уволен с должности члена Государственного Совета[70].

Декретом о суде была ликвидирована существовавшая судебная система, а вместе с ним и сенат, судебная система, которой Анатолий Фёдорович посвятил всю свою жизнь, прекратила существование[80]. Чтобы выжить в первые годы революции, Анатолий Фёдорович обменивал на хлеб книги своей обширной библиотеки, собранной за 52 года службы[81].

С приходом советской власти в ноябре 1917 года Анатолий Фёдорович попросил встречи с А. В. Луначарским, бывшим в то время народным комиссаром просвещения РСФСР, чтобы выяснить своё отношение к новой власти и предложить свои услуги: «… как отнесётся правительство, если я по выздоровлении кое-где буду выступать, в особенности с моими воспоминаниями»[82].

10 января 1918 года Анатолия Фёдоровича Кони избрали профессором по кафедре уголовного судопроизводства Петроградского университета[70], а в конце 1918 года его пригласили читать лекции в Петроградский университет[83]. 19 апреля 1919 года А. Ф. Кони зачислили на усиленный продовольственный паёк[83]: хлеб, выдаваемый раз в неделю[84].

Количество лекций, которые читал Анатолий Фёдорович, было велико: помимо уголовного судопроизводства в Петроградском университете он читал ещё лекции по прикладной этике в Институте живого слова, по этике общежития в Железнодорожном университете, серии лекций в музее города по литературной проблематике, а также благотворительные лекции (например, о Ф. М. Достоевском)[85].

23 октября 1919 года в квартиру Анатолия Фёдоровича пришли с ордером на обыск, часть имущества была изъята, а А. Ф. Кони задержан и доставлен в органы ВЧК. Однако на следующий день Кони был освобождён, перед ним извинились, но изъятое имущество не удалось вернуть, несмотря на продолжительную переписку между учреждениями[86][87].

Помимо чтений лекций, Анатолий Фёдорович помогал новой судебной власти, к нему домой приходили председатель губернского суда Нахимсон и представитель Наркомюста, которые договорились, что Кони будет консультировать по особо сложным делам, читать лекции юристам; А. Ф. Кони написал также комментарий к Уголовному кодексу РСФСР 1922 года[88].

Анатолий Фёдорович Кони в 1926 году.

В 1924 году торжественно отмечалось 80-летие Анатолия Фёдоровича, Государственными курсами техники речи в его честь был организован концерт, где его чествовали учащиеся и рабочие, ему посвящали стихи Щепкина-Куперник и ученики Пятой школы (бывшей Ольденбургской гимназии), на концерте было сказано, «что в 1918 году Кони не отсиживался дома, а пришёл строить Институт живого слова — это „дитя революции“»[89]. С 1 июля 1926 года Анатолию Фёдоровичу увеличили пенсию со ста до двухсот рублей[90].

Смерть

Весной 1927 года Анатолий Фёдорович Кони читал лекцию в холодном нетопленом зале Дома учёных и заболел воспалением лёгких. В июле по рекомендации врачей он выехал в Детское Село[91].

17 сентября 1927 года в пять утра Анатолий Фёдорович Кони умер[92].

19 сентября 1927 года состоялись похороны, на которых собралось много народу[93]: вся Надеждинская улица была запружена желающими проститься с ним[92]. Обряд отпевания совершали «восемь священнослужителей высокого сана и два дьякона в белых облачениях»[94]. Народ, не вместившийся в церкви, заполнил Знаменскую улицу[94].

Похоронен А. Ф. Кони был на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры, в 1930-е годы его прах перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища[95].

За год до своей смерти Анатолий Фёдорович написал:

Я прожил жизнь так, что мне не за что краснеть…[96]

Семья и личная жизнь

«Квази-семейные»[97] (по определению самого А. Ф. Кони) дела доставляли Анатолию Фёдоровичу немало хлопот: семья родителей в 1860-е годы окончательно распалась, гражданской женой отца стала ровесница Анатолия, Анастасия Васильевна Каирова, и у Кони появились единокровные сёстры: Ольга в 1865 году и Людмила в 1866 году[98].

25 января 1879 года умер отец Анатолия, Фёдор Алексеевич. Хлопоты по организации похорон, переговоры с кредиторами (у отца было долгу 9000 рублей серебром) и заботы о сёстрах Оле и Людмиле полностью легли на плечи Анатолия Фёдоровича (брат Анатолия, Евгений, находился в Варшаве, а А. В. Каирова — в Вене)[99].

18 февраля 1879 года Евгений, уличённый в подлогах и растрате средств, вверенных ему по охранению наследства, бежал, но потом явился с повинной и по приговору суда был сослан в Тюмень. Его жена и мать уехали за ним, и основным средством их существования была помощь Анатолия Фёдоровича[100]. Опала и семейные перипетии, по словам Анатолия Фёдоровича, чуть не отправили его в «путешествие, откуда ещё никто не возвращался»[101]. В начале 1890-х годов для Анатолия снова наступило время утрат — в 1891 году умерла его мать, Ирина Семёновна, а в 1892 году умер и Евгений.

Женат Анатолий Фёдорович никогда не был, «у меня нет личной жизни» — писал он в одном из писем[102]. Первой любовью Анатолия была Надежда Морошкина, с которой он познакомился в Харькове[103]. В переписке родственников уже обсуждалась возможная свадьба, но врачи предсказывали недолгую жизнь Анатолию Фёдоровичу и, по словам его самого, он не мог «быть ничьим мужем… при моем крайне расстроенном здоровье и ужасном состоянии нервов»[104]. В начале 1880-х годов А. Ф. Кони познакомился с Любовью Григорьевной Гогель, супругой Санкт-Петербургского прокурора, с которой на протяжении многих лет поддерживал дружбу и вёл переписку[105].

С Еленой Васильевной Пономарёвой, которая была моложе Анатолия Фёдоровича на 24 года, они познакомились предположительно в один из приездов Кони в Харьков[106]. Сохранилась их переписка с 1892 года — несколько сотен писем[106]. В середине 1924 года[106] Елена Васильевна переехала в квартиру Кони и до самой смерти Анатолия Фёдоровича, была его помощницей, секретарём и хозяйкой дома[107].

Оратор

Особую известность Анатолий Фёдорович Кони получил как оратор, на судебных заседаниях по делам, рассматриваемых с его участием были переполненные залы[43]. Сборник «Судебные речи», вышедший первый раз в 1888 году, выдержал пять изданий и принёс автору широкую известность[107]. С 1876 по 1883 годы он читал лекции по уголовному судопроизводству в Императорском училище правоведения, а с 1901 года — по судебной этике в Александровском лицее[108]. В советское время читал лекции по уголовному судопроизводству в Петроградском университете, по прикладной этике в Институте живого слова, по этике общежития в Железнодорожном университете[85], о врачебной этике и экспертизе в Клиническом институте, по теории и истории ораторского искусства в Институте живого слова, по русской литературе и истории русского языка[109]. Всего за 1917—1920 годы Кони прочёл около тысячи публичных лекций, в начале 1920-х годов его приглашали во многие учреждения читать о Пушкине, о Толстом, о Пирогове, о Гаазе, о воспитании детей, о перевоспитании преступников, и слушали его с «жадным вниманием»[109].

Библиография

Обложка книги «Отцы и дети судебной реформы», издание 1914 года

Основные труды Анатолия Фёдоровича Кони были посвящены воспоминаниям о его юридической деятельности и истории судебной реформы: «Судебные речи» (1888), «Отцы и дети судебной реформы» (1914) и сборник воспоминаний «На жизненном пути» в 5 томах[110]. В пятитомник были включены воспоминания о писателях: Л. Н. Толстом, И. С. Тургеневе, Ф. М. Достоевском, Н. А. Некрасове, А. Н. Островском и многих других[111]. Первой литературной работой Кони считается доклад «Достоевский как криминалист», сделанный 2 февраля 1881 года в собрании юридического общества при Петербургском униврситете и опубликованном 8 февраля 1881 года[112].

Литературные монографические труды Анатолий Фёдорович опубликовывал в[43]:

• «Юридической Летописи» (1890),
• «Журнале Министерства Юстиции» (1866 и 1895),
• «Московских Юридических Известиях» (1867),
• «Журнале Уголовного и Гражданского Права» (1880),
• «Вестнике Европы» (1887, 1891 и 1893),
• «Историческом Вестнике» (1887),
• газете «Порядок» (1881),
• «Книжках Недели» (1881, 1885 и 1892),
• «Новом Времени» (1884, 1890, 1894),
• «Голосе» (1881).

Кроме вышеперечисленных изданий и судебных речей, А. Ф. Кони представил ряд рефератов, а именно[43]

• в Санкт-Петербургском юридическом обществе:
  • «О суде присяжных и об условиях его деятельности» (1880);
  • «О закрытии дверей судебных заседаний» (1882);
  • «Об условиях невменения по проекту нового уложения» (1884);
  • «О задачах русского судебно-медицинского законодательства» (1890);
  • «О литературно-художественной экспертизе, как уголовном доказательстве» (1893);
• в Санкт-Петербургском сифилидологическом и дерматологическом обществе:
  • доклад «О врачебной тайне» (1893);
• на пятом Пироговском медицинском съезде:
  • речь «О положении эксперта судебного врача на суде» (1893);
• в русском литературном обществе:
  • доклады «О московском филантропе Гаазе» (1891);
  • «О литературной экспертизе» (1892);
  • «О князе В. Ф. Одоевском» (1893).
• в торжественных собраниях Санкт-Петербургском юридического общества А. Ф. Кони произнес речи:
  • «О Достоевском как криминалисте» (1881);
  • «О заслугах для судебной реформы С. Ф. Христиановича» (1885);
  • «Об умершем А. Д. Градовском» (1889);
  • «О докторе Гаазе» (1891);
  • «О внешней истории наших новых судебных установлений» (1892).

Награды

Государственные:[113]

Академии наук:[70]

• Пушкинская Золотая медаль за критический разбор сочинения Н. Д. Телешова «Повести и рассказы» (13 ноября 1901 года);
• Золотая медаль за рецензирование художественных произведений (октябрь 1905 года);
• Золотая медаль за рецензирование художественных произведений А. П. Чехова «Очерки и рассказы» (15 октября 1907 года);
• Золотая медаль за активное участие в работе комиссии по рассмотрению сочинений, представленных для участия в конкурсе (3 ноября 1911 года).

Адреса в Санкт-Петербурге — Петрограде — Ленинграде

Медаль Анатолия Кони

• 28.01.1844 — 1856 — доходный дом Лыткина — Набережная реки Фонтанки, 53;
• 1873—1875 — доходный дом Кононова — Фурштатская улица, 33;
• 1875—1877 — дом министерства юстиции — Малая Садовая улица, 1;
• 1877 год — гостиница «Пале Ройяль» — Новый проспект, 20;
• 1877—1885 — доходный дом — Фурштатская улица, 27, кв. 29;
• 1885—1887 — доходный дом — Стремянная улица, 6;
• 1887—1892 — доходный дом княгини Огинской — Караванная улица, 20, кв. 5;
• 1892—1895 — доходный дом — Воскресенский проспект), 17;
• 1895—1907 — доходный дом М. И. Лопатина — Невский проспект, 100;
• 1907—1908 — доходный дом — Фурштатская улица, 56;
• 1908—1909 — доходный дом М. А. Гавриловой — Набережная реки Фонтанки, 56;
• 1909 — 17.09.1927 года — доходный дом — Надеждинская улица, 3, кв. 15.

Память

Комментарии

↑ По воспоминаниям самого А. Ф. Кони в 1861 году он поступил на математический факультет СПбГУ и только потом выбрал юридическую специальность, однако по сохранившимся документам он поступил в 1861 году на юридический факультет СПбГУ, биографами А. Ф. Кони данное разногласие не разрешено. ↑ С 1861 по 1866 годы Н. И. Пирогов был руководителем над молодыми учёными, отправленными за границу для подготовки к профессорским кафедрам.

Примечания

↑ Высоцкий, 1988, с. 427 ↑ 1 2 3 Смолярчук, 1982, с. 9 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 15 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 10 ↑ Высоцкий, 1988, с. 26 ↑ Высоцкий, 1988, с. 20 ↑ Высоцкий, 1988, с. 39 ↑ Смолярчук, 1982, с. 11-12 ↑ 1 2 3 Смолярчук, 1982, с. 11 ↑ Высоцкий, 1988, с. 17 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 12 ↑ Высоцкий, 1988, с. 35 ↑ Высоцкий, 1988, с. 28 ↑ 1 2 3 Смолярчук, 1982, с. 13 ↑ Высоцкий, 1988, с. 36 ↑ Смолярчук, 1982, с. 15 ↑ Смолярчук, 1982, с. 17 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 40 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 18 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 20 ↑ 1 2 3 Высоцкий, 1988, с. 56 ↑ Смолярчук, 1982, с. 21 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 30 ↑ Кони, 1989, с. 12 ↑ Смолярчук, 1982, с. 32 ↑ Кони, 1989, с. 588 ↑ Высоцкий, 1988, с. 59 ↑ 1 2 3 4 Высоцкий, 1988, с. 60 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 210 ↑ Высоцкий, 1988, с. 61 ↑ Высоцкий, 1988, с. 62 ↑ Высоцкий, 1988, с. 66 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 74-75 ↑ Высоцкий, 1988, с. 83 ↑ Высоцкий, 1988, с. 72 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 87 ↑ 1 2 3 4 5 6 Смолярчук, 1982, с. 211 ↑ Смолярчук, 1982, с. 62 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 63 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 73 ↑ Высоцкий, 1988, с. 122 ↑ Высоцкий, 1988, с. 124 ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Кони, Анатолий Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. ↑ Смолярчук, 1982, с. 75 ↑ Чудаков, 2002, с. 531 ↑ Высоцкий, 1988, с. 126 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 127 ↑ Высоцкий, 1988, с. 127-128 ↑ 1 2 3 Высоцкий, 1988, с. 134 ↑ Почему присяжные оправдали террористку Веру Засулич. Право.ру (11 апреля 2012 года). Архивировано из первоисточника 1 декабря 2012. Проверено 29 ноября 2012. ↑ Смолярчук, 1982, с. 105 ↑ Смолярчук, 1982, с. 109 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 110 ↑ Воспоминания о деле Веры Засулич // Кони А. Ф. Избранные произведения / Сост.: А. Б. Амелин. — М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1959. — Т. 2. — С. 7 - 247. ↑ Смолярчук, 1982, с. 111 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 112 ↑ Чудаков, 2002, с. 532 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 114 ↑ Смолярчук, 1982, с. 115 ↑ Высоцкий, 1988, с. 248 ↑ Высоцкий, 1988, с. 249 ↑ Высоцкий, 1988, с. 260-261 ↑ Смолярчук, 1982, с. 162 ↑ Смолярчук, 1982, с. 168 ↑ Смолярчук, 1982, с. 167-168 ↑ Смолярчук, 1982, с. 172 ↑ Смолярчук, 1982, с. 120 ↑ Смолярчук, 1982, с. 211-212 ↑ 1 2 3 4 5 Смолярчук, 1982, с. 121 ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Смолярчук, 1982, с. 212 ↑ Высоцкий, 1988, с. 282 ↑ Высоцкий, 1988, с. 284 ↑ Смолярчук, 1982, с. 123 ↑ 1 2 3 Смолярчук, 1982, с. 124 ↑ Смолярчук, 1982, с. 125 ↑ Смолярчук, 1982, с. 126 ↑ Смолярчук, 1982, с. 132 ↑ Смолярчук, 1982, с. 133 ↑ Смолярчук, 1982, с. 134 ↑ Высоцкий, 1988, с. 380-381 ↑ Высоцкий, 1988, с. 390 ↑ Смолярчук, 1982, с. 193-195 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 397 ↑ Высоцкий, 1988, с. 398 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 197 ↑ Анатолий Фёдорович Кони в Петербурге — Петрограде — Ленинграде.. ШАГИ ВРЕМЕНИ. Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012. Проверено 18 сентября 2010. ↑ Высоцкий, 1988, с. 403-409 ↑ Высоцкий, 1988, с. 413 ↑ Высоцкий, 1988, с. 411-412 ↑ Высоцкий, 1988, с. 418 ↑ Высоцкий, 1988, с. 419 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 424 ↑ Смолярчук, 1982, с. 208 ↑ 1 2 Высоцкий, 1988, с. 425 ↑ Высоцкий, 1988, с. 426 ↑ Высоцкий, 1988, с. 423 ↑ Высоцкий, 1988, с. 210 ↑ Высоцкий, 1988, с. 65 ↑ Высоцкий, 1988, с. 184 ↑ Высоцкий, 1988, с. 186-200 ↑ Высоцкий, 1988, с. 200 ↑ Кони, 1989, с. 15 ↑ Высоцкий, 1988, с. 74 ↑ Высоцкий, 1988, с. 77 ↑ Высоцкий, 1988, с. 223 ↑ 1 2 3 Смолярчук, 1982, с. 206 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 207 ↑ Смолярчук, 1982, с. 137 ↑ 1 2 Смолярчук, 1982, с. 198 ↑ А. Ф. Кони. Биохроника. Lib.Ru. Архивировано из первоисточника 25 ноября 2012. Проверено 23 ноября 2012. ↑ Кони, 1989, с. 17-18 ↑ Смолярчук, 1982, с. 145 ↑ Смолярчук, 1982, с. 210-213 ↑ Кони А. Ф., мемориальная доска. Энциклопедия Санкт-Петербурга. Проверено 18 ноября 2012. ↑ Памятник Анатолию Кони. Достопримечательности Москвы. Проверено 18 сентября 2010. ↑ Приказ Министерства юстиции Российской Федерации. Об учреждении ведомственных медалей Министерства юстиции Российской Федерации. Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012. Проверено 18 сентября 2010.

Литература

• Кони, Анатолий Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Смолярчук В. И. Анатолий Фёдорович Кони (1844-1927). — М.: Наука, 1982. — 216 с. — (Научные биографии). — 175 000 экз.
• Смолярчук В. И. Анатолий Фёдорович Кони // Гиганты и чародеи слова. Русские судебные ораторы второй половины XIX - начала XX века.. — М.: Юридическая литература, 1984. — С. 153-187. — 272 с. — 50 000 экз.
• Смолярчук В. И. Кони и его окружение. — М.: Юридическая литература, 1990. — 400 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-7260-0274-1
• Высоцкий С. А. Кони. — М.: Молодая гвардия, 1988. — 429(3) с. — (Жизнь замечательных людей. Серия биографий). — 150 000 экз. — ISBN 5-235-00224-5
• Кони А. Ф. Воспоминания о писателях / Сост., вступ. ст. и комм. Г. М. Миронова и Л. Г. Миронова. — М.: Правда, 1989. — 656 с. — 300 000 экз.
• Сашонко В. Н. А. Ф. Кони в Петербурге—Петрограде—Ленинграде. — Л.: Лениздат, 1991. — 304, [16] с. — (Выдающиеся деятели науки и культуры в Петербурге—Петрограде—Ленинграде). — 100 000 экз. — ISBN 5-289-00774-1 (в пер.)
• Чудаков М. Ф. Анатолий Фёдорович Кони // Судебные речи: Сборник. — Минск: Новое знание, 2002. — С. 529-588. — 780 с. — 2300 экз. — ISBN 985-6516-60-9

Ссылки

В дополнение к предыдущей записи.

Анатолий Фёдорович Кони (28 января (9 февраля) 1844, Санкт-Петербург — 17 сентября 1927, Ленинград) — русский юрист, общественный деятель и литератор, действительный тайный советник , член Государственного совета, почётный академик Петербургской АН (1900). Сын писателя и театрального деятеля Ф.А.Кони и писательницы и актрисы И.С. Юрьевой. Выдающийся судебный оратор. В 1878 суд под председательством Кони вынес оправдательный приговор по делу Веры Засулич. Профессор Петербургского университета (1918—1922). Очерки и воспоминания «На жизненном пути» (т.т. 1-5, 1912—1929).

Биография

Родился 28 января 1844 года в Санкт-Петербурге. Учился в немецком училище святой Анны и во Второй санкт-петербургской гимназии. Из VI класса гимназии прямо держал в мае 1861 г. экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению, а по закрытии в 1862 г. Санкт-Петербургского университета перешёл на II курс юридического факультета Московского университета, где и кончил курс в 1865 г.

Карьера

Ввиду высокой оценки представленной им диссертации: "О праве необходимой обороны" ("Московские Университетские Известия", 1866 год), А.Ф.Кони был отправлен за границу для приготовления к кафедре уголовного права, но, вследствие временной приостановки этих командировок, вынужден был поступить на службу, сначала во временной ревизионной комиссии при государственном контроле, потом в военном министерстве, где состоял в распоряжении начальника главного штаба, графа Гейдена, для юридических работ.
С введением судебной реформы Кони перешёл в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 г. — в Москву, секретарём прокурора московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала сумского, затем харьковского окружного суда. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурора спб. окружного суда и самарским губернским прокурором, участвовал в введении судебной реформы в казанском округе, в качестве прокурора казанского окружного суда; в 1871 г. переведён на ту же должность в спб. окружный суд; через четыре года назначен вице-директором дпт. министерства юстиции, в 1877 г. — председателем спб. окружного суда, в 1881 г. председателем гражданского дпт. судебной палаты, в 1885 г. — обер-прокурором кассационного дпт. сената, в 1891 г. — сенатором уголовного кассационного дпт. сената, а в октябре следующего года на него вновь возложены обязанности обер-прокурора того же дпт. сената, с оставлением в звании сенатора.
Таким образом, Кони пережил на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые выпали за это время на долю судебного дела, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общества. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности К. ценные указания для определения характера и свойства тех приливов и отливов, которые испытала Россия, начиная с средины 60-х годов. В 1875 г. Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны; в 1876 г. он был одним из учредителей спб. юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета угол. отд. и совета; с 1876 по 1883 г. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии, под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России, причём участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог; с того же 1876 по 1883 г. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в императорском училище правоведения; в1877 г. избран был в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 г. в почетные судьи Спб. и Петергофского уездов; в 1883 г. был избран в члены общества психиатров при военно-медицинской акд.; в 1888 г. командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 г. в Одессу, для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 г. харьковским университетом возведён в звание доктора уголовного права (лат. honoris causa); в 1892 г. избран московским университетом в почетные его члены; в 1894 г. назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части.
Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые, при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях, дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе К. отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего затем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Наученный личным опытом, в одной из своих статей К. говорит: «Трудна судебная служба: быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне её, а в ней самой». Проникнувшись духом судебных уставов, он создал в лице своём живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил — выражаясь его словами — «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора был «обвиняющим судьей, умевшим отличать преступление от несчастия, навет от правдивого свидетельского показания».

Выдающийся оратор

Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, и быстро разошедшийся в двух изданиях сборник его судебных речей — служат тому подтверждением (отзывы: «Вестник Европы», 1888 г., IV; «Неделя», 1888 г., № 12; «Русские Ведом.» 10 марта; «Новое Время» 12 июля; «Юрид. Лет.», 1890 г., № 1; проф. Владимиров, «Сочинения»). Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах. Ещё в отдаленной древности выяснена зависимость успеха оратора от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может быть оратором; Цицерон держался того же взгляда и указывал при этом на необходимость изучения ораторами поэтов; Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хороший человек (bonus vir). К. соответствовал этому воззрению на оратора: он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители; в московском унив. он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в нём прочные основы философского и юридического образования, а личные сношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни; обширная, не ограничивающаяся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти, давала ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться, как художник слова.
Судебные речи А.Ф.Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», так как «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда». Судебные речи Кони вполне подтверждают верность замечания Тэна, сделанного им при оценке труда Тита Ливия, что несколькими живыми штрихами очерченный портрет в состоянии более содействовать уразумению личности, нежели целые написанные о ней диссертации. Под анатомическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, напр., типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».
Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле. Очищенные от случайных и посторонних придатков, психологические элементы находили в лице К. тонкого ценителя, пониманию которого доступны все мельчайшие оттенки мысли и чувства.
Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Психологические этюды, например, трагической истории отношений супругов Емельяновых с Аграфеной Суриковой, заключившихся смертью Лукерьи Емельяновой, или история отношений лиц, обвинявшихся в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, представляют высокий интерес. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.
Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей К. отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как искусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей — и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.
Отношение его к подсудимым и вообще к участвующим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего над патологическими явлениями душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применения едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нём, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем можно сказать, что К. не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту.
Кроме судебных речей, К. представил ряд рефератов, а именно в петербургском юридическом обществе:
* «О суде присяжных и об условиях его деятельности» (1880);
* «О закрытии дверей судебных заседаний» (1882);
* «Об условиях невменения по проекту нового уложения» (1884);
* «О задачах русского судебно-медицинского законодательства» (1890);
* «О литературно-художественной экспертизе, как уголовном доказательстве» (1893);
* в санкт-петербургском сифилидологическом и дерматологическом обществе — доклад «О врачебной тайне» (1893);
* на пятом Пироговском медицинском съезде — речь «О положении эксперта судебного врача на суде» (1893);
* в русском литературном обществе — доклады «О московском филантропе Гаазе» (1891);
* «О литературной экспертизе» (1892);
* «О князе В. Ф. Одоевском» (1893).
В торжественных собраниях санкт-петербургского юридического общества Кони произнес речи:
* «О Достоевском как криминалисте»(1881);
* «О заслугах для судебной реформы С. Ф. Христиановича» (1885);
* «Об умершем А. Д. Градовском» (1889);
* «О докторе Гаазе» (1891);
* «О внешней истории наших новых судебных установлений» (1892).
Литературные монографические труды Кони помещались в «Юридической Летописи» (1890), в «Журнале Минист. Юстиции» (1866 и 1895), в «Московских Юрид. Известиях» (1867), в «Журнале Угол. и Гражд. Права» (1880), в «Вестнике Европы» (1887, 1891 и 1893), в «Историческом Вестнике» (1887), в газете «Порядок» (1881), в «Книжках Недели» (1881, 1885 и 1892), в «Новом Времени» (1884, 1890, 1894); в «Голосе» (1881).

 

Дуэль эпиграмм

После назначения Кони в сенат, его недоброжелатели распространили злую эпиграмму:

В Сенат коня Калигула привёлbr>Стоит он убранный и в бархате, и в златеbr>Но я скажу, у нас такой же произволbr>В газетах я прочел, что Кони есть в Сенате.

На что Кони ответил своей эпиграммой:

Я не люблю таких иронийbr>Как люди непомерно злыbr>Ведь то прогресс, что нынче Кониbr>Где раньше были лишь ослы! src="http://res.cloudinary.com/djhkakmpy/image/upload/v1657287855/glezerov.jpg" alt="Сергей ГлезеровСергей Глезеровp> Наследие 05 февраля 2021 src="http://res.cloudinary.com/dqinqc5di/image/upload/v1657287857/Koni_TSGAKFFD-SPb-D16184.webp" alt="Идеалист минувшей эпохи. Историк – о личности правоведа Анатолия Кони | ФОТО предоставлено ЦГАКФФД СПбp> ФОТО предоставлено ЦГАКФФД СПб – Данил Вячеславович, для многих Анатолий Федорович Кони в первую очередь судья, оправдавший Веру Засулич, стрелявшую в петербургского градоначальника Трепова. Но ведь ее нынче иначе как террористкой никто не называет...…На современной оценке Кони это никак не сказалось?

– Его репутация вообще-то была довольно парадоксальной. Либералы считали его своим, монархисты тоже (тем более что он дослужился до 2-го классного чина в империи) и даже революционеры... На самом деле к любым идейным течениям Анатолий Кони относился отрицательно, поскольку считал, что политические пристрастия ограничивают человека. Кстати, известна такая его фраза о революционерах: «Сила темперамента огромна, сила мысли ничтожна».

Себя он считал просто законником. В этой роли и выступил, председательствуя на процессе Веры Засулич. Конечно, при рассмотрении дела он мог повлиять на его ход в том или ином направлении, но в целом все-таки следовал букве закона и не подталкивал присяжных заседателей к нужному приговору – оправдательному или обвинительному.

Кстати, после освобождения Засулич быстро уехала из России. Дело было направлено на повторное рассмотрение, приговор отменили по процессуальным основаниям. Саму Засулич пытались экстрадировать из Европы, но не слишком активно. Своих должностей лишились два помощника прокурора, которые отказались поддерживать обвинительный уклон в деле террористки. В отставку был отправлен министр юстиции. Однако на карьере Кони этот эпизод почти не отразился.

– В советское время благодаря истории с Засулич фигуру Анатолия Кони превратили в некий канон...

– А мы теперь пытаемся вернуть живого человека. Он настолько многогранен, что интересен не только юристам, но и историкам, медикам, филологам. Вроде бы Анатолий Федорович был открытым человеком, много его трудов было напечатано. И в то же время он какой-то загадочный, странный...

Создатели серии книг подобрали те работы, которые никогда не публиковались или были изданы лишь однажды. В первый выпуск – «Исследования в гуманитарной сфере» – вошло 28 трудов по вопросам этики, социально-психологическим проблемам общества, судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертизы.

В будущих сборниках нам хотелось бы показать Анатолия Кони как чиновника, законотворца, этнографа, филолога, биографа, поэта, политика, общественного деятеля. И, наконец, просто как страстного и любящего человека. В конце концов перед нами предстанет живой, законченный образ этой незаурядной личности.

Между прочим, он оставил потомкам десятки тысяч писем. Не проходило практически дня, чтобы он не написал несколько посланий...… А вот почерк его оказался сложным для исследователей. Участникам нашего коллектива, прежде всего доктору юридических наук, кандидату исторических наук Александру Кодинцеву, кандидату юридических наук Наталье Штыковой и литературному редактору Ирине Шефановской пришлось затратить немало усилий, чтобы фактически реконструировать его записи, в которых он зачастую как будто бы беседовал сам с собой. Он ведь не предполагал, что эти материалы будут опубликованы.

Да еще и рассредоточены они теперь по многим  архивам. В Петербурге – по пяти, в Москве – по трем. В первый выпуск вошли главным образом материалы из Госархива РФ и рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинского Дома).

Нужно сказать, что наше исследование заинтересовало многих и получило весомую поддержку. Большую помощь нам оказала Президентская библиотека, а без материальной помощи Нотариальной палаты Санкт-Петербурга и организационного вклада ее президента Марии Тереховой мы не смогли бы приступить к публикации книжной серии.

Представленные материалы раскрывают Анатолия Кони не только как юриста и судебного деятеля, но и как мыслителя и философа. Причем об этой стороне его жизни не догадывались и многие современники. Известны лишь отдельные элементы его мировоззрения, имевшие отношение к судебной этике и судебной экспертизе. Точно так же никто не представляет его как этно-графа, историка, религиоведа.

Между тем он отметился почти в каждой гуманитарной науке, был по-юношески вдохновлен всем объемом доступного ему знания. Трудно даже себе представить, как энциклопедична была его жажда знать и изучать все, что только можно...

Причем все современные ему знания Анатолий Федорович «адаптировал» для юристов, чем тоже прославился. Занимаясь какой-либо темой, он со временем выпускал по ней научно-популярную работу. Например, в бытность свою обер-прокурором Кони часто вел дела сектантов. Стал знатоком в этой сфере и посвятил ей несколько работ. Глубоко погружался в материалы судебной экспертизы и стал судебным экспертом. Лицезрел множество психических отклонений у преступников и стал изучать психологию...

– Почему же все-таки о Кони как ученом и популяризаторе известно сравнительно мало?

– Часть вины стоит адресовать некоторым «исследователям» – тем, кто очень любил и любит рассуждать о Кони, но за редким исключением в архивы не обращался и его работы в руках не держал. Возможно, отчасти виноват и он сам. Не занимаясь систематически наукой (за исключением последних лет жизни), он не относил себя к настоящим ученым, словно чувствовал перед такими людьми свое «несовершенство». Недаром свои работы он переписывал многократно и публиковал их крайне осторожно.

Однако все-таки была одна сфера, где Анатолий Федорович не ограничился популярными работами, а перешел к настоящей научной деятельности. Речь об этике, которую Кони называл «нравственным идеалом и явлением, судящим по поступкам человека»...…Остальные науки для него постепенно отодвинулись на задний план.

Почему именно этика? Причины и в личных особенностях его характера (он был человеком чувствительным), и во влиянии кантианства, приверженцем которого он оставался всю жизнь, и в личном опыте наблюдений за страданиями людей.

На мой взгляд, с определенной оговоркой Анатолия Кони можно приравнять к Конфуцию. Как и Конфуций, он создал не абстрактную теорию, которой в то время занимались многие российские ученые, а практическую этику. Она одновременно была и философским знанием, и пособием для формирования «совершенно-мудрого мужа». И хотя не вся эта работа сохранилась в полном объеме, мы можем утверждать, что это был выдающийся труд.

Вообще, мне представляется, теория Кони может стать для наших современников не просто интересной, а необходимой. Этическую модель поведения Анатолий Федорович предлагал как универсальную во взаимоотношениях людей.

– А следовал ли он этому идеалу в собственной жизни?

– Да, и это особенно важно. Исповедуя свою этику, он до такой степени был толерантен к окружающим, чувствителен, умен, профессионален, психологичен, что просто не мог не понравиться множеству людей...…Что неудивительно, ведь он обладал эмпатией — умением осознанно сопереживать.

И не отступив от своих принципов, он без всяких родственных связей смог подняться на политический олимп Российской империи и там продолжил их отстаивать. Как сенатор, он считал, что государство не должно получать доходы, добытые аморальным путем — от азартных игр (все они подлежали налогообложению), казенной монополии на продажу спиртных напитков, выпусков облигаций внутренних займов с выигрышами. Об этом он писал в статье, название которое говорит уже само за себя: «Нравственность и государственные доходы».

Весьма актуальны сегодня и его заметки по национальной этике. Кони предлагал отличать «здоровый патриотизм» от «больного». Первый – это «желание счастья и развития своей стране». Второй – «лицемерное отрицание своих недостатков», «ненависть вместо терпимости», «отрицание значения других народов».

Анатолий Федорович считал, что основная причина социально-политического кризиса общества — отступление от этических норм. «Современный человек старается забыться, уйти от себя, как бы страшась оставаться наедине сам с собою, – отмечал он. – Отсюда пресыщение всякого рода зрелищами и отыскание в них чего-нибудь особенно действующего на притупленные нервы. Таким элементом в зрелищах является плохо прикрытая жестокость».

В работе «Нравственность и общественная жестокость» Кони приводил множество примеров аморальных проявлений, даже зверств, причиной которых служило развращающее влияние современной ему индустрии развлечений. По его мнению, если человек со слабым интеллектом попадает в ловушку искушения, то его «этический стержень» распадается. Причем Анатолий Федорович рисовал облик морально разложившихся людей таким блестящим литературным языком, что читатель буквально содрогался от описываемых ужасов.

На его веку произошли великие социальные реформы и революции, но это не поколебало многолетней убежденности Кони в первостепенности нравственного стержня общества. Так что мысли Анатолия Федоровича, несмотря на присущую ему некоторую долю идеализма, и сегодня звучат весьма современно...

Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.

Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен». Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 20 (6858) от 05.02.2021 под заголовком «Идеалист минувшей эпохи ».

Поделиться Материалы рубрики