Юл бриннер
юл бриннер
Юл Бриннер
Король и Ковбой
На его похоронах не было никого из друзей: ни Фрэнка Синатры, ни Элизабет Тейлор, ни Керка Дугласа. Только агенты, продюсеры, служащие студий. Даже Майкл Джексон, с которым он особенно подружился в последнее время, не приехал. Прах его развеяли. Спустя три месяца после похорон в одном из театров Бродвея был устроен вечер его памяти. Проникновенно говорил кинорежиссер Сидней Люмет. Народу было мало. Все его огромное состояние – двадцать миллионов долларов – было завещано последней жене, молоденькой танцовщице, с которой он познакомился в Лондоне за два с половиной года до смерти, – она участвовала в английской постановке мюзикла
«Король и я» – и сразу женился. Дети не получили ни копейки. После смерти Бриннера вдова начала распродавать его коллекцию картин, фарфора, кинокамер. Друзья удивлялись, почему она занимается распродажей и не делится с детьми. У них не осталось даже сувенира на память об отце.
Он был человек несентиментальный и всегда «отрезал» себя от людей – сначала от матери и отца, потом от сестры и жен, от часто меняющихся любовниц, друзей, а в конце жизни – от детей. В 1981 году, находясь в Англии, он выделил средства для учреждения специальной стипендии его имени, которую могли бы получать талантливые студенты, а своей кузине, ухаживавшей за ним перед смертью – он умер от рака легких, – не оставил ни цента.
В сущности, он тридцать лет играл одну и ту же роль – короля в мюзикле «Король и я». В январе 1985 года он вновь вышел на сцену Бродвея в этом мюзикле. Критики писали, что в 1977 году, когда он в последний раз показывал его на Бродвее, было интереснее, и он казался значительнее. У него и тогда было непроницаемое лицо, но жизнелюбия было больше. Однако зрительский успех не угасал. В апреле решили пролонгировать выступления до июля. Бриннер сначала согласился, потом очень сожалел: его мучила боль в спине, он едва доходил до сцены, а после спектакля не мог пошевелиться и подолгу сидел у себя в гримуборной, не двигаясь. Никто не видел, как телохранители – их штат был очень велик – выносили его к машине. В середине июня он получил премию Топу Award за исполнение этой роли, а 30 июня 1985 года сыграл свой последний спектакль – 4633-й по счету. Билет в этот день стоил 75 долларов, включая плату за бокал шампанского, который зрители могли выпить, – всех приглашали на прием после окончания мюзикла.
Юл Бриннер с женой Кэси Ли.
У него было чувство, что он уже не жилец, – желаний не было никаких, только боли и бессонница, против которых ничто не помогало. Король был его единственной великой ролью, столь удавшейся, может быть, потому, что он начинал ее тогда, когда хотел завоевать женский мир. Это ему удалось. Теперь ему хотелось уехать во Францию, где у него был замок, – актера раздражала новая роскошная квартира с окнами на Истривер. Он с Кэси Ли (так звали его жену, хотя ее настоящее имя Кэси Йам Чу) вылетел в Лос-Анджелес к врачу, тот прописал ему только морфий и порекомендовал немецкого специалиста. Но никто и ничто уже не могли помочь. Он катастрофически терял вес и целые дни лежал в постели. В Нью-Йорк они вернулись в начале сентября, рядом с ним все время была его кузина Ирэн, и он часами, когда отпускала боль, шепотом разговаривал с ней на языке своего детства – по-русски. 10 октября 1985 года он умер, ему было шестьдесят пять лет.
«Надо было быть сумасшедшим, чтобы вообразить, что Юл может стать Юлом Бриннером», – сказал о нем Жан Кокто в годы расцвета его карьеры. Дед Юлия, Юлий Иванович Бриннер, был владельцем серебряных копей, жил во Владивостоке. Детей было шестеро, мать особенно любила Бориса – он был очень красив. После окончания гимназии мальчики Бриннеры уезжали в Петербург учиться. Там Борис получил высшее образование и стал специалистом по горным минералам. Вернувшись во Владивосток, он страстно влюбился в дочь местного врача – Марию Благовидову. Благовидовы были не столь богаты, как Бриннеры, но занимали заметное место среди владивостокской интеллигенции. Мария тоже училась в Петербурге, в консерватории, у нее было высокое сопрано. Борис настаивал на том, чтобы она отказалась от карьеры певицы, и во имя любви к нему она это сделала, несмотря на то, что ей сулили большое будущее. В 1914 году Маруся Благовидова, как ее звали в семье, вышла замуж за Бориса Бриннера, а ее родная сестра за родного брата Бориса – Феликса. Через два года у Бриннеров родилась дочь Вера, all июля 1920 года во Владивостоке родился сын, его назвали Юлием. Почти одновременно в семье Феликса Бриннера родилась дочь Ирина, двоюродная сестра Юлия. Спустя шестьдесят пять лет у нее на руках умрет Юл Бриннер.
Семья осталась жить во Владивостоке, надеясь, что власть большевиков – временная. На всякий случай были приготовлены паспорта, свидетельствующие, что они – «граждане Швейцарии», поскольку Юлий Иванович Бриннер был наполовину швейцарец, наполовину – русский. У Бриннеров была концессия в Тетюхе, неподалеку от Владивостока. После отмены концессий все Бриннеры покинули Советский Союз и осели в Харбине. Транспортная фирма «Бриннер и К°» была очень разветвлена, ее отделения находились в Шанхае, Дайрене, Харбине, Пекине. Во главе фирмы стоял Борис Юльевич, отец Юлия.
В 1924 году, приехав в Москву, он познакомился с актрисой МХАТа Второго Катериной Ивановной Корнаковой и влюбился в нее. Корнакова была одной из замечательнейших актрис Москвы, ее любили, она играла в Первой студии Художественного театра, а затем во МХАТе Втором. Ее роли в комедии Алексея Толстого «Любовь – книга золотая», в «Закате» Бабеля, в «Бабах», сделанных по двум пьесам Гольдони – «Любопытные» и «Бабьи сплетни», и особенно в «Человеке, который смеется» Гюго, где она играла Джозиану, долго еще вспоминали в Москве. После знакомства с Бриннером Корнакова не сразу покинула Москву, не сразу оставила мужа (она была в те годы женой Алексея Дикого), тогда как Борис Юльевич уже в 1924 году сообщил жене, что полюбил и хочет оставить семью.
К тому времени семья Бриннеров только-только устроилась в Харбине, первые четыре года маленький Юлий провел во Владивостоке, где семьи Бориса Юльевича и Феликса Юльевича жили все вместе в домике на окраине. После развода родителей все изменилось. Маленький Юлий рано поступил в харбинскую гимназию. Он был мальчиком спортивным и очень самостоятельным. В четырнадцать лет он был уже вне материнского контроля.
Корнакова переехала в Харбин только в начале 1930-х. В ее доме было уютно, богато, по местным стандартам, и непривычно. Она все пыталась играть в любительских спектаклях, никак не могла отвыкнуть от московской жизни, вспоминала своих друзей – Лидию Дейкун, Софью Гиацинтову, Серафиму Бирман, Михаила Чехова, которого обожала. «Актриса. Ничего другого не умела, ничем другим не интересовалась. Она, конечно, этого про себя не знала, когда решилась, выйдя замуж за Бриннера, уехать с ним. Очутившись в положении дамы, жены богатого человека, растерялась, не зная, чем занять себя, не понимая, как теперь жить», – писала о ней Наталья Ильина. В Лондоне Корнакова встретилась с Михаилом Чеховым. «Обнялись мы с Мишей, и ревели так, что остановить нас не было никакой возможности!» – вспоминала Корнакова. «Сколь бы вы ни ездили по свету, куда бы судьба вас ни закинула, помните – таких людей, как в Москве, не найдете нигде, в других местах таких не водится», – говорила она Наталье Ильиной, оставившей о ней интересные воспоминания в своей книге «Дороги и судьбы».
Советская Россия 1920-х и начала 1930-х годов для Корнаковой была сосредоточена в театре, домах друзей, в Знаменском переулке, где после развода с Диким Катерина Ивановна поселилась вместе с Бриннером.
Отца Юлия тянуло к людям искусства, он пропадал во МХАТе. Между прочим, сам пел и играл на гитаре. Широкоплечий, коренастый, спортивный, он казался очень здоровым человеком, а умер рано – в 1949 году, всего двумя-тремя годами пережив свое пятидесятилетие.
У Юлия с мачехой сложились очень добрые отношения. Они познакомились, когда Юлий вместе с матерью приехал в Шанхай в 1939 году из Парижа, спасаясь от войны. В Шанхае жил Борис Юльевич с Корнаковой и приемной дочерью. Они вместе путешествовали по Китаю, Корнакова рассказывала ему о Художественном театре, о Станиславском, о Михаиле Чехове, который в это время был в Англии. Это был период, когда Юлий становился ближе к отцу, чем к матери.
Сам он был уже учеником Жоржа Питоева, но мечтал поступить в театр-студию Михаила Чехова в Дартингтон-холле в Англии. Катерина Ивановна, конечно же, дала ему рекомендательное письмо.
Начиналась Вторая мировая война. Чехов уезжал из Англии в США, он писал Корнаковой, что собирается поселиться неподалеку от Дэнбери, штат Коннектикут. Юлий решил, что и ему надо переезжать в США. Там жила сестра, вышедшая замуж за пианиста, там могут помочь матери, которая была серьезно больна, – у нее нашли рак крови. В 1941 году Юлий приехал в США, ему был двадцать один год.
Вера Бриннер, 1937 г.
Парижская жизнь – они переехали туда из Харбина в 1934-м – дала ему знание людей и актерские навыки. В Париж тянула его мать, она хотела, чтобы дочь училась в Парижской консерватории – у Веры был замечательный голос, сопрано, как у матери, и она была очень хороша собой. Русское искусство в начале 1930-х годов было в моде. Еще пел Шаляпин, процветали Жорж и Людмила Питоевы, Стравинский, Серж Лифарь. Спектакли русского балета с Ольгой Спесивцевой, Верой Немчиновой и Татьяной Рябушинской пленяли публику. Друзья матери были близки с Лифарем, Вера даже прошла увлечение им, хотя и знала о его бисексуальности. Юлий сразу попал в атмосферу искусства и русской западной жизни. В Париже увлекались русскими кабаре, ночными ресторанами. Однажды секретарь Лифаря привел Юлия в кабаре, где пел известный цыганский хор, возглавляемый Иваном Дмитриевичем, певшим в России еще Распутину. Юлию нравился сам воздух русских кабаре. Он был еще мальчик, но природная мужская стать предназначила его на роль прожигателя жизни. У него был обаятельный ум и циничные насмешливые глаза. Опыт он стал приобретать очень рано.
Сначала мать отдала его в один из самых привилегированных лицеев – Монселль, он проучился в нем два года. Ему с трудом давались языки, он владел только родным, русским, и немного знал китайский. Отец высылал деньги нерегулярно, и мать вынуждена была перевести его в обычную школу. Рос он замкнутым, грубоватым, увлекался плаванием, гимнастикой, коньками. Знакомство с цыганами имело на него большое влияние. Он подружился с Алешей Дмитриевичем, младшим сыном Ивана, и стал учиться игре на гитаре. Ему не было еще полных пятнадцати лет, когда Иван Дмитриевич позволил ему выступить с пением-декламацией на эстрадных подмостках в ресторане. Мальчику Иван дал полезный совет: «Всегда, когда поешь с гитарой в руках, помни, что ты должен чувствовать себя мужчиной, и будь откровенным в своих желаниях».
Юлий запомнил и этот день 15 июня 1935 года, и этот урок. Сексуальное мужское начало в нем стало проявляться очень рано. Уже летом 1935 года, живя с матерью в Довиле, он завел шумный роман с пятнадцатилетней девочкой, и матери пришлось потратить немало денег, чтобы последствия этого романа были устранены. Вернувшись в Париж, Юлий стал ночами работать в ресторане. Он рано научился следить за собой, хорошо одевался, был немногословен и демонстрировал слишком рано приобретенный опыт. Он твердо усвоил, что главное – не дать себя поработить чувствам, если дать им волю – можешь погибнуть.
Кроме ночного кабаре Ивана Дмитриевича было еще одно место, которое влекло юношу, – цирк. Он подружился с акробатами и постоянно толкался за кулисами. Его умение петь и играть на гитаре было использовано в одном из утренних представлений – его одели в костюм клоуна и выпустили на арену, он тогда уже работал на летающей трапеции вместе с одной французской парой и стал как бы частью труппы. Ни мать, ни сестра не знали, что он ведет двойную жизнь. Когда Юлию исполнилось шестнадцать, он решился пригласить мать и сестру на утреннее представление. На арене он пел насмешливые песенки и исполнял номер на летающих трапециях, его тело было на редкость натренированным. За кулисами его любили, особенно молоденькие акробатки – муж одной из них однажды чуть не зарезал его, пришлось вызывать полицию. Он рано научился бередить сердца.
Порочности не было на его мужественном лице, но склонность к наркотикам проявилась рано. У него теперь часто болела спина после цирковых выступлений – он падал несколько раз, приходилось обращаться к врачам, они прописывали морфий. Сначала морфий помогал как лекарство, потом он втянулся, без морфия не мог прожить и дня. После одного из выступлений в русском ресторане к нему подошел элегантный худощавый человек, представился и, угадав в нем морфиниста, спросил, где он достает «дозу». Это был Жан Кокто, в те годы увлекавшийся наркотиками и даже издававший журнал «Опиум – лекарство». Юлий оказался в орбите Жана Кокто и его друзей. Они вместе посещали Колетт, Жана-Луи Барро, Марселя Марсо. Юноша не раз наблюдал, как Кокто одной рукой делал карандашный набросок лица Колетт, а другой рисовал самого Юлия. В те давние годы он познакомился и подружился с Сальвадором Дали. Жан Маре, спутник и самый близкий человек Кокто, стал его другом на долгие годы. Но боязнь стать наркоманом была в нем сильна, слишком участились его прогулки в доки, где у вьетнамских матросов они с Жаном Кокто покупали опиум.
Юл Бриннер с юных лет не был слабонервным, наоборот, подчеркивал свою брутальность, хотя апологетом грубой силы не был никогда. В 1937 году мать отправила его в Швейцарию к двоюродной сестре. Семья Феликса Юльевича жила в Лозанне, там Юлий сблизился с Ириной, той самой Ирэн, с которой в конце жизни прославленный Юл Бриннер будет проводить последние дни, поверять все тайны и которой не оставит ни цента из своего громадного состояния.
Феликс Юльевич поместил семнадцатилетнего Юлия в клинику для наркоманов, где юноша прошел длительное лечение. Выписавшись, он остался у них и провел у «тети Веры» спокойный год.
Вернулся в Париж здоровым и веселым, темперамент бил через край, глаза горели дьявольским нетерпением. Он решил посвятить себя театру.
У Жоржа и Людмилы Питоевых нашлось место ученика, и он поступил к ним. Репетировали «Чайку» Чехова, Людмила Питоева играла Нину, Жорж – Тригорина. Это был один из последних спектаклей Питоева, премьера состоялась в январе 1939 года в помещении театра «Матюрен». Юлий присутствовал на всех репетициях. В Европе сгущалась политическая атмосфера, «Чайка» Питоева несла ее след. Тригорин – Питоев был личностью, жаждущей действия, не лишенной творческого порыва. Отсюда его ожесточенность и жажда самоутверждения, которую он искал в интриге с Ниной Заречной. Аркадину играла замечательная русская актриса Мария Николаевна Германова, подчеркивая несостоятельность своей героини. «Чайка» была преисполнена трагизма, но утверждала веру в человека, говорила о его творческом начале и нравственной силе.
Юлий был под сильным впечатлением от спектакля, но огорчался, что никто не занимается им, а он понимал, что ему надо учиться. Питоевы после «Чайки» решили ставить Ибсена. Жорж начал репетировать «Доктора Штокмана». Ученики допускались на репетиции, но их в расчет никто не принимал, и Юлий решил уехать в Англию к Михаилу Чехову. Нужно было рекомендательное письмо, и тут он вспомнил об отце и его новой жене. Мать начала болеть, очень боялась войны, и, когда начался «бег» из Парижа в США, она с сыном уехала в Китай.
В Шанхае он чаще бывал в доме отца, чем у себя. Ему нравилась Корнакова, ее рассказы, ее элегантность, заразительность, увлеченность искусством. Последний раз он встретился с ней в 1948 году, когда отец с Корнаковой прилетал в США повидать детей, за год до смерти. Близости с отцом не было. Детство, Владивосток, Харбин, Шанхай были от Юлия уже далеко. Он не испытывал к отцу прежних чувств. Катерине Ивановне было тогда пятьдесят с небольшим, а на вид можно было дать все шестьдесят. Ничего не осталось от элегантно одетой актрисы, перед Юлием стояла пожилая опустившаяся женщина в бесформенном, чуть ли не бумазейном халате, в шлепанцах. «Лицо постаревшее, обрюзгшее, в каких-то лиловых прожилках – и тусклые, погасшие узкие глаза», – писала Нина Ильина об этом периоде ее жизни.
Борис Юльевич умер скоропостижно и не успел сделать нужных распоряжений. После смерти мужа Корнакова переехала в Англию, жила в Лондоне бедно, средств к существованию практически не было, она пила. Катерина Ивановна умерла в августе 1956 года от рака. Как пишет Ильина со слов общей знакомой, «когда Катерина Ивановна заболела, нечем было заплатить за отдельную палату, лежала в общей, страдала от этого. В то время в Лондоне жил Юлий, то ли фильм какой крутил, то ли так приехал. Я хотела бы пробиться к нему в отель Claridge просить, чтоб дал денег на отдельную палату, – что ему стоило сделать благородный жест, великодушие проявить к мачехе, в память отца хоть бы…». Но Корнакова запретила обращаться к нему, просила только, чтобы, когда она умрет, не оставил бы девочку, о девочке бы позаботился. Юл не приехал на похороны, и с приемной дочерью отца так никогда и не встретился и не помогал ей. Он уже тогда научился отсекать от себя все, что мешает, что не нужно его карьере.
Приехав в США, он оставил мать на попечение друзей, а сам сразу отправился в Риджфилд, недалеко от Дэнбери, к Михаилу Чехову. Письмо Корнаковой сыграло свою роль. Чехов, или, как называл его Юлий, «профессор», принял его и с осени 1941 года начал заниматься с ним и Георгием Ждановым. Английский язык Юлий знал слабо, и ему с трудом далась роль Фабиана в «Двенадцатой ночи» Шекспира, хотя текста было – кот наплакал. Чехов не находил в нем больших актерских способностей. По его мнению, чувственный рот и хорошо тренированное тело плюс приятный голос скорее могли бы пригодиться в кино. Тем не менее он поставил его имя на афишу спектакля, сыгранного в Нью-Йорке 8 декабря 1941 года с известной актрисой Беатрис Стрейт в роли Виолы: Фабиан – Юл Бриннер. Так появилось это имя, вместо привычного в семье Юлий.
Почти полтора года прожил Юл в Риджфилде, наезжая к матери в Нью-Йорк. Все время были нужны деньги – платить за учебу, за лекарства, за сиделок, матери становилось все хуже и хуже. Кем только он не работал! Швейцаром, официантом, в цирке, рабочим на бензоколонке. Он с лихвой испытал на себе, что значит быть иммигрантом с плохим знанием языка – английский давался с трудом. Иногда он находил работу в русских ресторанах: пел под гитару цыганские романсы, особенно имел успех «Окончен путь», иногда пел в дорогих ночных клубах типа «Голубого ангела». Его часто приглашали на всякого рода вечеринки. У него были дерзкие глаза и обещание в голосе, противиться которому было нельзя. Непроницаемость и внешняя бесстрастность отличали созданный им имидж, на самом деле в нем бурлили страсти.
В начале 1942 года он влюбился в молодую актрису кино Вирджинию Джилмер, она была старше на год, и имя ее уже становилось известным. Вирджиния была возлюбленной кинорежиссера Фрица Ланга, приехавшего из Германии, он был старше ее лет на тридцать. Она дружила с Бертольдом Брехтом, увлекалась его мужественной поэзией и драматургией. По совету Ланга Жан Ренуар, приехавший в Голливуд в 1941 году, снял ее в фильме «Болото». Студия, где хозяином был Самуэль Голдвин, называла ее «американской красавицей, способной сочинять поэмы». Она снималась с Гэри Купером в «Гордости янки», с Робертом Янгом в «Западном Союзе» и Цезарем Ромеро в «Высоком, темном и красивом». Пресса называла ее «звездой» фильмов «второго сорта». Она была честным и глубоко порядочным человеком. В Голливуде у нее была своя квартира, в ней стал бывать Юл Бриннер. Влияние на него она имела громадное, отучила от наркотиков, к ним он больше никогда не прикасался и избавился от этого влечения навсегда.
Юл Бриннер и Вирджиния Джилмер, 1944 г.
В 1943 году умерла его мать, последний год ее жизни он был внимательнее к ней, чем прежде – она ревновала его к Корнаковой. Теперь, после кремации, Юл сразу улетел в Голливуд повидать Вирджинию. Газеты писали, что Вирджиния Джилмер везде появляется в сопровождении какого-то «цыгана», за которого собирается выйти замуж. Студия The 20th Century Fox предупредила ее, что она лишится работы, если станет его женой. Юл Бриннер на всю жизнь запомнил эту угрозу и никогда не снимался на этой студии, впоследствии неоднократно приглашавшей его. 6 сентября 1943 года они поженились. Молодожены вскоре переехали в Нью-Йорк, где Вирджиния дебютировала на Бродвее в комедии «Дорогая Рут». Она по-прежнему зарабатывала тысячи, а Юл по-прежнему не имел постоянной работы, еле-еле говорил по-английски, хотя самоуверен был до крайности.
Юл Бриннер. Фото 1946 г.
В конце 1945 года он, при содействии жены, получил приглашение сыграть роль молодого крестьянина, впервые попадающего в город, в мюзикле «Песнь Лютни», сделанном по известной китайской пьесе. Премьеру сыграли в декабре, а спектакль удержался на сцене до февраля следующего года. Пресса назвала Юла Бриннера «самым обещающим актером 1946 года». Но для театрального мира он оставался лишь мужем Вирджинии Джилмер, не более того. Вирджиния после комедии «Дорогая Рут» была немедленно приглашена Элиа Казаном сыграть главную роль в пьесе Максуэлла Андерсона «Кафе на шоссе», ее партнером стал молодой актер, приехавший из штата Небраска, Марлон Брандо. Вирджиния была прикована к Нью-Йорку, а Юл все время гастролировал – то с мюзиклом «Песнь Лютни», то со съемочными группами телевидения, входившего в обиход каждого американца. На рождество 1946 года Вирджиния родила сына, при рождении мальчика отца рядом не было, а до молодой жены все время доходили слухи о его романах. То случилось его короткое увлечение Джоан Кроуфорд, то он влюбился в Джуди Гарланд. Джуди была замужем, ее девочке – Лайзе Минелли – исполнился год, но это не остановило знаменитую «звезду» Америки, с ее помощью Юл был назначен на роль, когда-то сыгранную Рудольфе Валентино в фильме «Шейх», римейк которого начинала снимать студия Metro-Goldwin-Mayer. Только настойчивость мужа Джуди Гарланд, режиссера Винсенто Минелли, заставила ее уйти от Юла Бриннера, которому было 26 лет, и о чьей мужской магии распространялись легенды.
То был период, когда съемки в Голливуде еще не заполнили актера, он заключил контракт с телевизионной компанией и почти год должен был прожить в Нью-Йорке. Песенки в исполнении Юла Бриннера становились широко известны. Рос сынишка, мать настояла, чтобы его называли не Юл, как хотел отец, а как-то иначе, она почему-то боялась, чтобы отец и сын имели одно имя, ей казалось, что это недоброе предзнаменование. Мальчика назвали Рокки.
В 1948 году Борис Бриннер вместе с Корнаковой приехал в Нью-Йорк, они поселились у Юла. Это была последняя встреча с отцом. Вскоре старшие Бриннеры уехали в Китай, где Борис Юльевич умер спустя год, а Корнакова переехала в Англию. Связи с семьей отца были оборваны. Теперь Юл Бриннер жил в Нью-Йорке, вращаясь в артистической среде. Ребенок был на попечении няни, негритянки Хейзел, проживавшей в доме, впоследствии Юл обвинил ее в том, что она украла у него деньги, хотя на самом деле он просто забыл, куда их положил. Ему ничего не стоило обидеть человека, история с Хейзел оставила след в сознании Рокки, привязанного к няне, воспитавшей его. Он не простил отцу обиды, нанесенной ей.
В это время на экранах Америки с успехом шел фильм «Анна и сиамский король» с Айрин Данн и Рексом Харрисоном. По мотивам этой картины композиторы Роджерс и Хаммерстайн написали мюзикл «Король и я». На главную женскую роль была приглашена
Гертруд Лоуренс. Ставил мюзикл Джон Ван Друтен, хореографом спектакля был Джером Роббинс, роль Короля была отдана Юлу Бриннеру.
Гертруд Лоуренс появилась на Бродвее в 1926 году, ее имя было широко известно, она пела Somebody’s watching те в знаменитом мюзикле Джорджа Гершвина «О’кей!», играла на Бродвее в мюзикле «Леди в темноте» Курта Вайля вместе с Денни Кей, а в 1945-м прославилась при возобновлении «Пигмалиона». Она была очень удивлена, когда вернулась из Англии на Бродвей, что ей предлагают выступить в мюзикле с малоизвестным исполнителем.
Его имя всплыло по совету Мэри Мартин, известной бродвейской певицы тех давних лет. Претендентами на роль были Джеймс Мейсон и Роберт Монтгомери. Композиторы хотели видеть в роли Короля Рекса Харрисона. Но появился Юл Бриннер с гитарой, высокий, красивый, мужественный, молодой, с чуть раскосыми глазами, сильным голосом, очень гибкий – и вопрос был решен. Тогда мюзикл стоил на Бродвее немного – 250 тысяч долларов, Джером Роббинс получал только 350 долларов в неделю, Юл – еще меньше. Цена таланта определялась, как обычно, гонораром, типично американская традиция, в которой коммерческая ориентация всегда главенствует.
Сюжет мюзикла очень прост: обычная любовная история, без намека на историческую точность. Скажем к примеру, что реальный сиамский король умер намного позже, чем его похоронили авторы либретто. Все сводилось к тому, что некая леди Анна была приглашена в качестве европейского учителя для детей сиамского короля. Под ее влиянием меняются привычки двора, а на фоне этих изменений разгорается роман между Анной и сиамским королем. В роль, которую Юл Бриннер играл более тридцати лет, он внес загадочность Востока, усвоенную им с детства, опыт исполнителя цыганских романсов, акробата, свою физическую привлекательность и спортивную натренированность, и, прежде всего, актерские уроки, полученные у Михаила Чехова. В образе восточного монарха Юл Бриннер стремился сыграть человека с душой ангела, пытающегося изгнать зверские инстинкты, обуревавшие его. Премьера состоялась 26 февраля 1951 года в Shubert Teatre в Нью-Хейвене.
Юлу было очень трудно избавиться от русского акцента, он не освободился от него до конца дней. Его отличал дерзкий темперамент, прямой контакт эротики и музыки, могучий инстинкт помогал разрушить привычный стереотип героя, сложившийся в американском мюзикле. Он долго работал над гримом, разрисовывая лицо и тело и добиваясь экзотического облика.
Песни из мюзикла – Hello, Yung Lovers («Привет, молодые любовники»), I Whistle a Happy Типе («Насвистываю счастливую мелодию») и We Kiss in a Shadow («Поцелуй в тени») – включил в свой репертуар даже Фрэнк Синатра. Он пел их гораздо лучше, чем это делал на сцене Юл Бриннер, но в Бриннере была сила и особая мужская привлекательность, он изумлял не голосом, а образом взрывного человека, знающего, что такое страсть.
Кадр из фильма «Король и я», 1956 г.
«Король и я» вначале шел на Бродвее (после премьеры в Нью-Хейвене) около двух лет, потом его возобновляли неоднократно. Успех принес ощущение стабильности, но семейная жизнь Юла разлаживалась на глазах. Вирджинии был тридцать один год, она еще могла сниматься, играть на сцене, от искусства ее оторвали ребенок и постоянные волнения, связанные с похождениями Юла. Она начала пить, а он упивался своим успехом, за кулисы пожать его руку приходили Элеонора Рузвельт, голландская королева Юлиана, генерал Макартур. Даже Михаил Чехов приезжал на спектакли. В 1953 году Чехов опубликовал свою книгу «О технике актера» на английском языке, посвященную Георгию Жданову, с ним много лет работал Юл Бриннер. Эта книга стала настольной для актера. Сохранилось письмо Юла Бриннера, написанное Михаилу Чехову 23 июля 1952 года:
Дорогой мистер Чехов, мой дорогой профессор! Впервые я увидел Вас на сцене в Париже еще в конце двадцатых годов, когда Вы играли «Ревизор», «Эрик Четырнадцатый», «Двенадцатую ночь», после спектаклей я вышел с глубоким убеждением, что только Вы способны научить меня актерскому искусству, о котором мечтал в детстве. Вы – единственный, кто знает, что такое техника актера, этот конкретный и осязаемый путь к постижению ускользающего таинства, получившего название – «техника»… Я пытался присоединиться к Вашей группе в Дарлингтоне в Англии. Когда я услышал, что Вы переезжаете со своей группой в Коннектикут, я принял все меры, несмотря на мировые события, чтобы попасть в США с единственной целью – стать вашим учеником. Пианисту, чтобы стать мастером, надо иметь дома инструмент для упражнения пальцев, творчески настроенный артист, чтобы выразить себя, должен иметь инструмент в себе, свою физическую и эмоциональную способность, которую Вы помогли мне развить… Преданный Вам, Ваш Юл Бриннер.
У Чехова занимались в Голливуде Грегори Пек, Мерилин Монро, репетировавшая с ним Корделию в «Короле Лире». Она подарила Чехову фотографию с надписью: «Когда я училась в школе, я обожала больше всего Линкольна. Теперь я обожаю Вас».
Уже после смерти Михаила Чехова, узнав, что покойный просил когда-то Юла Бриннера написать предисловие к его книге при ее издании на английском языке (она очень плохо продавалась в США, несмотря на высокий авторитет среди американских «звезд»), Мерилин Монро обратилась с просьбой к Юлу Бриннеру дать ей несколько уроков.
Стал ли Юл Бриннер настоящим актером – сказать трудно, но «звездой» он стал. Его отличали и страсти, и низменные интересы, он всегда заботился прежде всего о себе, часто влюблялся и любил жить в свое удовольствие. Его бурный роман с Марлен Дитрих в начале 1950-х годов, казалось, должен был окончательно сломать его жизнь с женой, но его это мало заботило. Он приехал в Голливуд, получив приглашение сняться в фильме «Фараон». Когда-то его сюжет был использован в немом кино и в ленте «Король и я».
Юл становился модным. Когда знаменитый кинорежиссер Сесил де Милль пригласил его в свою картину «Десять заповедей», Юл Бриннер немедленно согласился, он был обуреваем идеей совершенствовать свое мастерство. Человек скрытых страстей, он был наделен недюжинным умом и понимал, что его яростный, воспаленный нрав может помешать ему стать профессионалом. В те годы он еще жаждал учиться и был польщен, что Сесил де Милль выбрал его на главную роль. После окончания Второй мировой войны на экране блистали имена Берта Ланкастера, Энтони Куина, Керка Дугласа. Юл Бриннер был гораздо скромнее по дарованию. Его успех напоминал скорее успех Рудольфе Валентино, на зрителей действовали манеры, взгляд красивых глаз и загадочность, распаляющая зрительское воображение. В нем было что-то экзотическое, ничего прозаического, бытового, казалось, что его герои способны своротить горы. Он умел воспламеняться, хотя на экране проглядывала тайная горечь, как бы говорящая о том, что надежды обманули его. С годами его «агрессивность» оказалась привычной экранной краской.
Юл Бриннер. Кадр из кинофильма «Десять заповедей».
«Фараон» не стал большой удачей, съемки ленты «Король и я» вселяли большие надежды, и они оправдались. На экране это был самый большой успех Юла Бриннера. На роль Анны была выбрана Дебора Керр, она не умела петь, вместо нее это делала за кадром Марни Никсон, но зато в ней было что-то радостно-легкомысленное, что не мешало ей отдельные сцены играть остродраматично. Музыкальна была ее пластическая форма, ее внутренний ритм. Газеты очень хвалили Юла. «В каждом жесте Юла Бриннера, – писала The New York Gerald Tribune, – чувствовалось, что Король – человек страсти и животного энтузиазма, он умеет распалять себя и нас».
Особенно радовались успеху Юла его сестра и тетка. Вера стала певицей, в 1950-е годы она прославилась исполнением главной партии в опере Менотти «Консул» и партии Кармен в знаменитой телевизионной постановке оперы Бизе. Тетя Вера, сестра его матери, после смерти мужа переехала с дочерью Ириной в Сан-Франциско. Все они были счастливы, что их «Юлик» стал «звездой», все время вспоминая родителей, которые не дожили до его славы. Ирина Бриннер, двоюродная сестра Юла, оставалась самым близким для него человеком до конца его дней.
Фильмы «Десять заповедей» и «Король и я» сделали имя Бриннера известным во всем мире. Критики писали, что по своей внутренней сути и внешней подвижности Юл Бриннер насыщен электричеством, особенно ему были подвластны короткие взрывы чувств, на экране он был резок и импульсивен.
В середине 1950-х годов Бриннер переезжает во Францию, он получил приглашение от Анатоля Литвака сыграть роль в фильме «Анастасия». С Вирджинией Джилмер он все никак не мог расстаться, по-своему он сильно любил ее, и жизнь с ней то налаживалась, то разлаживалась снова. Во Франции они всем семейством поселились в местечке Сен-Жан-де-Люс на юге. Рядом жили Ирвин Шоу, Ингрид Бергман и Анатоль Литвак. Литвак и Юл часами по-русски обсуждали сценарий.
Часто ездили в Париж, где Юл как-то встретился с Жоржем Питоевым и пригласил его на эпизодическую роль в фильме «Анастасия». Он всегда, снимаясь в картине, брал на себя моральную ответственность за то, что происходит на съемках. Литвак ему абсолютно доверял. Жили дружно, Юл возился с сыном – мальчику было уже девять лет. В роли Анастасии снималась Ингрид Бергман.
Юл Бриннер. Портрет Ингрид Бергман в зеркале, 1958 г.
Впоследствии Бриннер писал, что съемки в «Анастасии» давали ему «ощущение солнечного дня в зените», актриса изумляла его. Они много времени проводили вместе, и после увлечения Марлен Дитрих роман с Ингрид Бергман был, может быть, самым серьезным романтическим приключением Юла Бриннера.
В Париже летом 1956 года он встречался с Жаном Кокто, Пабло Пикассо, познакомился с Джеймсом Болдуином и Хемингуэем, не пропускал концерты Эдит Пиаф, Ива Монтана и Марселя Марсо, с которым был дружен с юношеских лет.
Хемингуэй однажды обмолвился, что Юл мог стать идеальным героем приключенческого жанра в кино, он действительно обладал формальной структурой положительного героя. Все ленты, в которых он впоследствии снимался, как бы заимствовали у Хемингуэя модель поведения его мужских персонажей, ищущих справедливости вне рамок закона. Когда Юл Бриннер снимался в «Великолепной семерке» или спустя десять лет, уже постаревший, в «Возвращении семерки», где играл все того же Криса, его герой оказывался в той же ситуации – группа смельчаков-аутсайдеров самоотверженно пытается защищать мирных жителей мексиканской деревни от бандитов.
Как заметил советский киновед Ян Березницкий в своих «Отблесках времени», «производственно-прокатная одиссея «Семерки» не окончилась ее «Возвращением». Она появилась на экране третий раз в «Револьверах великолепной семерки» и четвертый – в картине «Скачет великолепная семерка». Скачка эта происходила в год Уотергейта, когда «шерифизированный» страж законности и порядка стал одной из ведущих фигур американского экрана, и Крис (теперь его играл Ли Ван Клифф) превратился на этот раз в стража законности – шерифа». Но не злободневное содержание экранного сюжета играло главную роль, а зрительская настроенность на нее, подсознательная готовность воспринять сюжет как злободневный, что особенно обострялось благодаря участию в фильмах Юла Бриннера, слывущего одним из главных носителей амплуа героя.
«Синдром» Бриннера возродить никому не удалось. Безотносительно к перипетиям содержания Юл Бриннер нес в себе человеческую значительность. Хемингуэевской темой «победитель не получает ничего» определена была суть его экранных созданий. Тот человеческий тип, который он воплощал с поправкой на массовость киноискусства, коммерческий характер фильмов и невысокий уровень исходного сценарного материала, восходил рядом своих черт к хемингуэевскому герою, хотя снимался он в вестернах и чаще всего играл ковбоев. Список человеческих добродетелей, составленный в назидание грешному человеческому роду, получил в лице Юла Бриннера безупречное и точное воплощение.
Свой образ-маску актер нес идеально, особенно в «Великолепной семерке», снятой Джоном Стерджесом. Десять заповедей ковбоя включают в себя понятия: ковбой не может совершить бесчестный поступок, обмануть доверие, он всегда говорит правду, всегда ласков с детьми, стариками и животными, лишен расовых предрассудков, протягивает руку помощи каждому, кто попал в беду, хороший работник, чистоплотен, уважает женщин, родителей и законы своей страны, ковбой – патриот. Крис, герой «Великолепной семерки», был идеальным рыцарем во всем, что касалось его личной безупречности и профессионального умения. На экране – образцовый аутсайдер, всем чужой, у него никого нет. «Кто мы такие?» – спрашивал он себя и произносил монолог, который мог бы стать речью в устах любого героя нового вестерна: «Жен, детей – нет! Постоянного дома – нет! Людей, которых хотелось бы избежать, – нет! Отдыха – нет! Друзей – нет! Врагов – нет! Врагов – нет? Живых врагов – нет!» Крис стал как бы нарицательным именем для обозначения того, что жаждал увидеть «средний американец». Не знаю, насколько Юл Бриннер стал кумиром «молчаливого большинства», но его эстетический идеал воплощал, отыгрывая штамп американского приключенческого фильма. Лицо Бриннера таило в себе мужскую загадку, никакой утонченности, откровенно сексуальное начало, что сделало его «секс-символом». В середине 1950-х годов критики писали, что «Мерилин Монро – символ женского секса, Юл Бриннер – символ мужского».
Юл Бриннер и Стив Маккуин. Кадр из фильма «Великолепная семерка», 1960 г.
1956 год – пик его кинокарьеры, студии рвали его на части. Ричард Брукс предложил сниматься в фильме «Братья Карамазовы» в роли Мити, в роли Грушеньки снималась тогда еще мало известная Мария Шелл, в роли Катерины Ивановны – Клер Блум.
Идейные пласты гениального романа Достоевского Голливудом были отброшены, на экран вышел эффектно-занимательный, откровенно иллюстративный фильм. Юл Бриннер был стремителен и горяч, и это единственное, что роднило его с героем Достоевского, его Митя не был рабом бешеной ревнивой страсти, унизительной и эгоистичной.
Фильм был по-голливудски роскошен: снега, цыгане, романс «Иноходец» пел Алеша Дмитриевич по подсказке Бриннера (он знал этот романс с середины 1930-х годов), пляски, шубы, кутежи. Центральными стали кадры в Мокром, кутеж Мити, полный дикого разгула. Но в ленте не было и тени того жуткого беспокойства, ожидания близящейся катастрофы, которыми наполнен роман Достоевского. Фильм был лишен психологической правды и простоты, хотя режиссером на первый план выдвинута была история Мити, его заблуждений и просветления. Юл Бриннер много читал о постановке Художественного театра, о Леонидове в роли Мити, знал, что Леонидов дал один из немногих образцов трагического исполнения в русском театре начала века. Ему хотелось, как он писал сыну, «сыграть человека, сорвавшегося с петель, выбитого из колеи, находящегося в отчаянии, отравленного жизнью», и сам понимал, что ему это не удалось.
В конце 1950-х годов Бриннер переезжает в Швейцарию. Он стал миллионером и мог позволить себе жить в стране, где поселились Чарли Чаплин, Ноэль Коуард и Уильям Холден. В 1958 году он разводится с Джин, как он звал Вирджинию Джилмер, остается один и покупает дом неподалеку от Женевы. Может быть, если бы Джин не пила, расставания бы не случилось, слишком долго их связывали ненависть и любовь, неприязнь и дружба. В марте 1960 года он женится на Дорис Клайнер, богатой женщине моложе его на десять лет, и принимает решение «остепениться». В этот период он начинает сниматься в «Великолепной семерке», фильм имеет громадный успех, приносит Юлу миллионы долларов и не меньшее количество почитателей. Лицо его печатается на рекламных щитах сигаретной фирмы «Мальборо». Стив Мак-Куин и Юл Бриннер, исполнители главных ролей, оказываются героями дня.
Юл ведет активную светскую жизнь, знакомится с президентом Кеннеди, часто бывает в доме Фрэнка Синатры, живет то в Париже, то в Швейцарии, то в США, испытывает душевный подъем и ждет новых ролей. Но, как ни странно, после «Великолепной семерки» начинается спад его популярности и успеха. Довольно долго он живет в ожидании новых работ, и только когда Голливуд решил снимать «Тараса Бульбу» по Гоголю, получает приглашение на главную роль. Сомнительно все было с самого начала: режиссер Ли Томпсон, сценарист, пришедший на смену Говарду Фасту, отказавшемуся писать сценарий в последнюю минуту, а главное, что лента делалась не на Тараса, а на его сына Андрия, которого играл молодой Тони Кертис. Кертис был «звездой» «Тараса Бульбы», и, может быть, впервые Юл Бриннер испытал на себе, что значит быть на втором месте. Фильм оказался неудачным, неувлекательным, мрачным, и весь его недолгий кассовый успех строился на том, что молодым американкам просто очень нравился Тони Кертис. Финальные кадры, в которых Тарас – Юл Бриннер – демонстрировал острую выразительную пластику (так он считал), были вырезаны. В центре ленты осталась тема романтической любви Андрия к прекрасной панночке. Все, что искал Юл, работая над ролью, – суровую силу, пластическую «кряжистость», мощь – все оказалось ненужным. Увидев фильм, Бриннер пришел в отчаяние, он потерял сон, и с этого момента бессонница мучила его до конца жизни.
Одри Хепберн, Юл Бриннер и Дорис Клайнер.
По странной иронии судьбы неудача Бриннера в фильме происходила на фоне огромного успеха его бывшей жены, игравшей на Бродвее вместе с Генри Фонда в комедии «Выбор критика» в постановке Отто Преминджера. Когда у Вирджинии была работа, она не пила.
Бриннер в роли Тараса в фильме «Тарас Бульба», 1962 г.
После неудачи в «Тарасе Бульбе» Бриннер улетел в Японию. В аэропорту в Токио его ожидали толпы, реклама подчеркивала, что Юл Бриннер – единственный человек, пришедший из «страны Востока», который победил Голливуд. Еле живой, он вырвался из аэропорта в сопровождении полиции. Киото, Иокогама и Токио были заклеены афишами «Великолепной семерки». Пройдет много лет, и в 1973-м в Японии взорвется такая же волна любви к нему, когда будет объявлена премьера его очередной ленты «Мир Дальнего Запада», снятой Майклом Крайтоном, – гротескный, фантастический вестерн, достаточно неожиданный по сюжету. Место действия – увеселительный парк, разбитый на три сектора – античный, средневековый и сектор Дальнего Запада. В парке живут роботы, ничем не отличимые от обычных людей. Посетитель платит тысячу долларов и может по своему желанию прожить целый день или в Древнем Риме, или в западном городке XIX века, испытав множество приключений. В секторе Дальнего Запада собраны роботы – персонажи вестернов: шерифы, бандиты, ковбои. В парке происходят дуэли, драки, кулачные бои, победителем все равно останется клиент. Ночью роботов чинят, если их успели изувечить, и вновь пускают в дело. Всем управляет электронный мозг. В секторе Дальнего Запада есть робот по имени Крис – абсолютная копия знаменитого Криса из «Великолепной семерки», его играет все тот же Юл Бриннер. Богатый, скучающий адвокат однажды приходит в парк и заявляет, что он хочет погрузиться в атмосферу Дальнего Запада. Вместе с приятелем он бродит по парку, задирает всех встречных роботов и побеждает во всех стычках. Адвокат убивает Криса, но в электронном мозгу происходит какая-то поломка, и роботы поднимают бунт. Оживший Крис вскакивает и начинает преследовать убийцу, при этом гибнут сотни людей, но адвокат спасается.
Как заметила Елена Карцева в книге «Голливуд: контрасты 70-х», фильм безусловно входит в рубрику фантастических картин, соединяя в себе одновременно два бунта – и человекоподобных роботов, и компьютера, но точно так же его можно отнести к вестерну, хотя и изрядно приправленному авторской иронией». Мысль режиссера – героем человек теперь может стать не в силу личных качеств, а за деньги. Японцы, как и американцы, восторженно встретили на экране Юла Бриннера, постаревшего и изрядно уставшего. Но в этом была заслуга режиссера, иронии как раз не хватало актеру. Это сказалось, когда начала уходить молодость.
Бриннер снимался много, то в Мексике, то в Японии. От второго брака у него родилась дочь Виктория. У него был богатый дом, он стал собирателем картин, купил Пикассо, Утрилло, Дюфи, Модильяни, получил в подарок от Жана Кокто серию его набросков, рисунки; Дорис коллекционировала фарфор, драгоценности, а удовлетворения не было. Фильмы, в которых он снимался, были второсортными. Когда он однажды посмотрел, зайдя в кинотеатр, «Короли солнца», то высидеть до конца не смог. Он был слишком умный и трезвый человек, чтобы не понимать, что большинство его киноролей сделаны в очень плохих фильмах. Но из кино он не уходил, хотя с середины 1960-х годов было очевидно, что его время кончилось. Его мужская привлекательность, сила, красота выглядели теперь неуместно. Он часто пел в небольших залах своим сильным голосом в забытой манере – неагрессивно, нерезко, пел любимые цыганские романсы на английском или французском языке, который знал лучше, чем английский, хотя русский акцент чувствовался все равно.
В 1965 году он впервые поехал в Израиль для участия в съемках фильма «Оставляя великую тень», в главной роли снимался Керк Дуглас. Для Бриннера удачей фильм не стал. Он все равно чувствовал себя гораздо лучше, когда снимался в вестернах, и с радостью согласился сниматься в фильме «Возвращение семерки» вместе со Стивом Маккуином, Чарльзом Бронсоном и Джеймсом Коберном. Судьбе явно было угодно, чтобы в самих сюжетах «Великолепной семерки» и «Возвращения семерки» сыграл мотив заповедей ковбоев, мотивы эти были обращены к молодому поколению. «Возвращение семерки» – в сущности двойник «Великолепной семерки», хотя снимался как продолжение предыдущей ленты. Те же смельчаки, те же аутсайдеры, те же герои, тоска по которым была особенно обострена в годы тревог, смуты и неустойчивости, – фильм снимался в 1966 году.Данный текст является ознакомительным фрагментом.onclick="location.href='https://litres.ru/6702845?lfrom=619692077';">Продолжение на ЛитРес
