Письмо редактора

Сетевое издание «maximonline.ru (максимонлайн.ру) - официальный сайт мужского журнала MAXIMСвидетельство о регистрации СМИ ЭЛ № ФС 77 - 78428, выдано Федеральной службой по надзору в сфере связиинформационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 29 мая 2020 г. 18 .

Главный редактор: Маленков Александр Григорьевич

Copyright (с) ООО «Хёрст Шкулёв Паблишинг», 2021.

Любое воспроизведение материалов сайта без разрешения редакции воспрещается.

Контактные данные для государственных органов (в том числе для Роскомнадзора):

Эл. почта: maxim@maximonline.ru

телефон:  7(495) 633-5-633

письмо редактора

Далее по плану: Дед садится в ту самую понтовую машину и едет… до метро. В момент остановки у метро из багажника выскакивает Мыслитель, доказывающий интервьюеру, что люди ездят в еще менее комфортных условиях, чем общественный городской транспорт. Мыслитель, оператор, Дед и «родственничек» едут на метро в конечную точку, место проведения интервью. Туда же прибывает Олег, его жена Коза и дети (Каспер и Мама), в то же самое место отбывают из своей точки Искусствовед (это я) и Редакционный Фотограф. И все бы так и сложилось: машины наняты, хаты на точках сняты, Качок лишних вопросов не задает, Искусствовед и Редакционный Фотограф в совершенстве овладели техникой «отрыв хвоста», телефоны выключены, батарейки вынуты, все дела только «в щи».

День интервью. Отец, прихватив пряники к чаю, с двух часов дня звонит в домофон к Деду. Дед не отзывается, трубку не берет. Спустя четыре часа дверь отворяется. На пороге Дед с женщиной. И выговаривает Отцу:

— Я с ней не был полтора месяца, оставьте меня, наконец, в покое! Все сделаем завтра.

Ну уж нет! Третьего раза я не выдержу: 42 потраченных календарных дня, 134 имейла, двое суток без мобильной связи, двое же суток бессонных ночей и четыре громких скандала с мужем. Хватит.

Для триумфального завершения детективного вечера ловлю машину с правительственными номерами. Она увозит меня по встречной полосе Нового Арбата заливать горе в «Бонтемпи». «Плачем», — пишет мне в своем последнем письме «Война». И мы плачем.

18 октября 2018 16:51

Десять лет назад Владимир Яковлев вызвал меня для «важного разговора» на «Арму», где тогда располагалась редакция проекта «Сноб».

— Что возьмешь, журнал или сайт? — сказал он мне с интонацией конкистадора, готового поделиться добычей.

Я слишком давно знал Владимира Егоровича, чтобы обольщаться этой щедростью. Что бы я ни взял и как бы ни назывался в штатном расписании, он все равно продолжал бы выносить мозг своим руководством.

Но бюджет у него был, какие-то девочки-мальчики сидели за фанерными перегородками, упулившись в компы невидящими глазами. На кирпичных стенах висели лакированные творения Олега Доу, а в коридоре я случайно столкнулся нос к носу с живым классиком Владимиром Сорокиным, успевшим до моего прихода подписать договор колумниста «Сноба».

В общем, все признаки благоденствия весело смотрели на меня из всех мест. И наверное, было бы глупо отказаться от такого предложения.

Я выбрал журнал, или, как принято было говорить на «Арме», «бумагу».

Для продвинутых людей, живущих двадцать четыре часа в Сети и мыслящих исключительно цифрами трафика, это было что-то вроде пенсии для заслуженных отставников. Собственно, я так себя и чувствовал на первых редколлегиях «Сноба». Молодость, как ей и полагается, была высокомерна и безапелляционна, многоопытная зрелость, затаившись, пыталась угадать, куда дует ветер и чего на самом деле хочет Яковлев. Последнее понять было абсолютно невозможно. И лично я эти бессмысленные попытки сразу оставил, решив для себя, что буду делать то, что умею, а там будь что будет.

Когда слушать разноречивые указания начальства и глубокомысленные суждения коллег становилось совсем невмоготу, я устремлял свой взгляд на старинный рисунок в тяжелой резной раме, висевший на стене яковлевского кабинета. Танцующие фигурки, одетые и причесанные по моде первого десятилетия XIX века, странным образом действовали успокаивающе.

Вот ведь тоже «бумага», думал я, всех пережила, все повидала, а смотрится куда милее, чем одноразовая компьютерная графика, которую нам пытаются выдать за последнее слово дизайнерской мысли. Но мне не с кем было поделиться своими сомнениями. Их все равно никто не стал бы слушать. Если следовать моей логике, надо возвращаться к свечному освещению и конным экипажам. Пусть в этом и есть что-то бесспорно снобистское.

…Далее, как в старом кино, следует титр «Прошли годы».

«Сноб» сменил адрес (теперь это «Красный Октябрь») и еще как минимум трех главных начальников. От первого состава мальчиков-девочек почти никого не осталось. Все куда-то разбрелись. Но многие преуспели и даже блистают. Полотна Олега Доу по-прежнему висят на стенах офиса. Зато шанс встретить в коридоре Владимира Сорокина теперь равен почти нулю. На шестой этаж без лифта классики так просто не взбираются.

Я по-прежнему редактирую «бумагу», то есть журнал, который вы сейчас держите в руках.

Для всех, кто здесь работает много лет, «Сноб» стал чем-то вроде родственника, которому полагается время от времени делать подарки, выводить в свет, терпеть капризы, отмечать дни рождения… Раньше он был щедрым, шикарным и упитанным в солидном картонном пакете. Теперь немного пообносился, стал поджарым и прижимистым, упакованным в обычный скользкий целлофан. Кризисы и санкции не прошли для «Сноба» стороной, как и общий упадок рекламного рынка печатной прессы в России. Тем не менее он жив. Пока обходится без краудфандингов, рекламу исправно собирает — спасибо верным партнерам и Саше Ионицкому, нашему бессменному рекламному директору! Живет «Сноб» скромно, но на свои. И это уже само по себе чудо чудное, которому не перестаешь радоваться и удивляться. Как, впрочем, и десятилетнему юбилею. Неужели столько лет прошло? А кажется, пролетел один миг!

А теперь самый важный вопрос, который я не перестаю задавать себе все эти десять лет: зачем «Сноб»? кому он нужен? Наверное, проще всего ответить с веселым вызовом — самой редакции. И на этом поставить точку. Но все-таки это будет неправдой. К тому же нет ничего тоскливее, чем делать журнал, который кроме тебя самого никто не читает. Как пошутил на прошлогодней церемонии «Сделано в России» писатель и наш постоянный колумнист Дмитрий Быков, «Снобу» всегда было важнее, как он выглядит, чем то, что за это ему будет.

По сути, вся история нашего журнала – это история одного красивого жеста. Быть другим, не таким, как все. Не подчиняться скучным стереотипам глянца и наивной вере в новейшие технологии, которые якобы должны спасти мир, приблизив человечество к прекрасному завтра. Никого они не спасут, ничего не приблизят, кроме собственного финала. Паутина затягивает, а бумага хранит. Интернет приковывает, а бумага способна освободить. Она молчалива, деликатна, не навязывает свои правила, не диктует условия, не требует незамедлительной подписки. В конце концов, это всего лишь белый лист с буквами. И каждый из них как подаренный день, который можешь прочесть и прожить по своему усмотрению. Сколько их осталось, никто не знает. Но сколько-то еще, надеюсь, есть…

Жизнь приучает к смирению. Я часто думаю, что те немногие, кто сегодня вместе со мной трудится над очередным номером, похожи на швейцарских часовщиков в занесенных снегом Альпах. Они ведь там раньше тоже подолгу сидели в сумерках и ночи, что-то мастерили, любовно подбирали винтики, колесики, стрелочки. Когда глаза уставали, шли есть свое фондю — еду батраков. И невозможно представить, что механизмы, сделанные вручную, вдруг затикают, задышат, запоют свою одинокую песню и еще долго будут показывать самое точное на свете время. Так и журнал. Чтобы он получился, писать надо тщательно, подбирать фотографии с любовью, копать глубоко и долго. И только тогда появляется шанс, что тебя прочтут, заметят, запомнят.

Увы, в журнальном деле не существует лайков, а отделы писем, где когда-то восседали могучие сивиллы, державшие в своих мощных руках нити обратной связи со всем миром, давно и навсегда упразднены. Ведь никто никому уже писем не пишет, все в лучшем случае отделываются SMS. И вдруг посреди этого альпийского безмолвия и скорбного бесчувствия я случайно узнаю, что статьи «Сноба» теперь изучают на журфаке МГУ, а кто-то из студентов даже защищает курсовые и дипломные работы по нашим номерам и заметкам. Узнав об этом, ужасно захотелось посмотреть, кто эти юные энтузиасты, поговорить, пригласить в редакцию. Пришли. Очень славные ребята. Точнее, десять девочек плюс один парень. И состоялся разговор, частично воспроизведенный в нашем номере. Интересно, что, когда я спросил, о чем бы они хотели сами писать, выяснилось, что больше всего их интересует социальная журналистика. Например, «суицид в регионах» (оказывается, очень распространенное явление), или как «алкоголь спасает людей» (Роскомнадзора на них нет!), или проблема насилия в ЛГБТ-сообществе («повсюду страсти роковые»). Потом я повел их к себе в кабинет показать коллекцию постеров, обложек и фотографий, собранную за долгую карьеру в журнальной индустрии. Со стороны это напоминало музейную экскурсию. Великие звезды прошлого смотрели со стен на юных гостей насмешливо и нежно. Я рассказал о тех, с кем был знаком лично.

— А это кто? — поинтересовалась одна из будущих журналисток, показывая на рисунок в раме.

Это были те самые «Танцоры», которые раньше висели у Яковлева в кабинете. Он подарил их мне в последний день, когда уходил из «Сноба».

— Просто старинный рисунок, — пожал я плечами. — Я не знаю ни как он называется, ни кто автор. Но с него когда-то все началось.
Ɔ.

То есть ты хочешь быть самим собой? Ты это слышал в песне, видел в рекламе газировки и читал в соцсетях. Быть самим собой — это же круто! И ты наконец собрался. Точно? Потянешь? Тогда слушай. Я расскажу тебе, что значит быть самим собой.

Быть самим собой — это значит перестать употреблять слово «мы» и целиком перейти на «я».

Люди привыкли жить в «мы» веками, им бы и в голову не пришло быть самими собой. Да они бы просто не выжили. Но сегодня уже можно, осталась только сила «мы»-привычки. Этих «мы» — десятки. Десятки групп, к которым ты себя автоматически причисляешь: ты таким родился, так тебя воспитали. И только избавившись от бесконечных «мы»-оберток, ты сможешь найти под ними этого самого «самого себя». Если вообще найдешь. Если там хоть что-то останется.

Здесь уже стали избавляться от расового «мы». Раса больше ничего не значит. Приводить расу в качестве качества — «это потому что я белый», «это потому что он черный» — уже неприлично. А теперь попробуй провернуть этот фокус со всеми остальными «мы» — ты наткнешься на иголки традиций, патриотизмов, разнообразных (выдуманных) чувств долга, кивков в сторону мертвых предков и нерожденных потомков. Все еще хочешь идти дальше?

Религии. Этому «мы» цивилизация обязана большинством людей в истории, погибших насильственной смертью. Богу будет о чем потолковать с психотерапевтом. Хочешь быть самим собой — верь хоть в Деда Мороза, но лоно религий придется покинуть.

Гнуснее религий только национальности. Пора перестать считать себя русским, узбеком, украинцем или французом. Пока ты гордишься национальными достижениями, тебя нет. «Я» гордится только личными подвигами. Пока национальность имеет значение в твоей голове, государство будет призывать умирать и убивать за это.

Читай также

Кстати, о государстве, или, как оно любит себя называть, о родине. С этой идентичностью тоже придется расстаться. Государство будет против. Оно будет кричать, что вырастило тебя, — не верь. Тебя вырастили родители, несколько конкретных людей. Государство будет шантажировать тебя патриотизмом — не ведись. Патриотизм — это обязательство жертвовать собой ради мифа группы. Ты больше не в группе.

Над тобой будут укоризненно нависать тени предков, вооруженные гербами, флагами и символами, как бы намекая, что ты им что-то должен: чтить, помнить, быть верным каким-то заветам. Будут называть тебя потомком — никакой ты не потомок. Ты сам по себе.

Семья будет стыдить тебя за эгоизм — плюнь. Родственники — это всего лишь люди, с которыми у тебя есть общая часть ДНК, и помощь им — диктатура естественного отбора. Помогай тому, кому хочешь. Да, скорее всего, среди этих счастливцев окажутся некоторые родственники, но это будет желание разума, а не стайный долг.

Партии, сообщества, команды, кружки сатанистов и клубы нудистов — отовсюду, где услышишь слова «наша задача», беги, не оглядывайся.

Избавиться от «мы» будет легче, если понять, что всех этих групп на самом деле не существует. Все это выдуманные конструкции, симулякры. Религия — правила, придуманные людьми. Национальность — группа племен, осевшая на этой земле лет пятьсот назад и ставшая постепенно говорить на одном языке. Родина — очень условная территория с непостоянным названием и переменными границами, на которой ты случайно родился. Предки — представители разных племен и народов, которым не повезло родиться раньше тебя. Родственники — случайные потомки ваших общих предков. Это не твоя природа и не кирпичи, из которых ты сложен. Вера, родина, нация, традиции — все эти концепции придумали люди, чтобы сбиться в кучку и навалять другой кучке. Условность. Как знаки зодиака, только воинственные.

Вот ты стал сам собой — без расы, без национальности, без родины, без предков, без семьи. Просто человек на глобусе, безродный космополит, беспартийный, с какими-то паспортами, какими-то предками, которые считали себя какими-то национальностями и верили в каких-то богов. Не важно, все это теперь не важно. Ты выбрал симпатичное тебе место обитания, язык и культуру и просто живешь в них. Ты стал самим собой. Звучит страшно? Тогда оставайся кем-то еще.

Александр Маленков