Иман боуи

При обычных обстоятельствах я бы наверняка пришла в священный ужас от перспективы встречи с Иман. И не только потому, что легендарная модель, предприниматель и филантроп имеет репутацию человека, привыкшего говорить ровно то, что думает. Есть и куда более личная причина: подростком я была безнадежно влюблена в ее мужа Дэвида Боуи и в день их свадьбы выплакала все глаза, но не могла не признать, что жену певец выбрал достойную (даже если ею оказалась не я).

Но – вот удивительно – уже через пару минут после того, как Иман появилась в окошке зума на экране моего компьютера в черной водолазке Loro Piana и высоко сидящих на переносице очках, мы болтаем так, будто знакомы много лет. Конечно же, первое, что бросается в глаза, – ее необычайная, неподвластная времени красота. Моей собеседнице исполнилось 65, но легко можно дать и на 20 лет меньше, за что она сама благодарит набранные на карантине килограммы: «Все как-то округлилось, углы сгладились... Но я из Африки, а там старости не стесняются, ею гордятся».

Перед началом локдауна Иман успела сбежать с Манхэттена в свой дом на севере штата и теперь учится наслаждаться «медленной» жизнью. «Самое время мне немного одомашниться, – говорит она смеясь. – Я вообще-то городская девчонка, но начинаю любить деревню. Каждый день гуляю – здесь, в горах, великолепные виды и свет меняется постоянно, буквально за считаные минуты». А еще она готовит, читает, смотрит кино и рисует. «Дэвид был художником, и наша дочь Лекси унаследовала его талант. А я никогда в жизни не брала в руки кисть и вот решила: пора. Давно поняла: для того чтобы что-то делать, не надо быть экспертом. Просто засуньте свои сомнения подальше – и вперед». Теперь, рассказывает Иман с усмешкой, они с крохотной внучкой устраивают воскресные арт-сессии по зуму. И добавляет, что новый образ жизни дал ей новые перспективы: «Я работала с тех пор, как мне исполнилось 14. Но совершенно необязательно занимать делами все свое время. Более того, это даже нездорово».

Пандемия разлучила Иман с детьми: кроме Лекси у нее есть еще одна дочь, Зулейха, от брака с баскетболистом Спенсером Хейвудом. Также она поддерживает близкие отношения с Дунканом Джонсом – сыном Боуи и его первой жены Энджи. «Конечно, я безумно по ним скучаю. Но к счастью, я не из тех, кому невыносимо тяжело оставаться наедине с собой». К тому же с ней всегда 14-летний пес Макс – помесь кавалер-кинг-чарльз-спаниеля и гаванского бишона. «Он настоящий член семьи, – объясняет гордая хозяйка. – У него один глаз голубой, другой коричневый (как у Дэвида Боуи. – Прим. HB). Нарочно не придумаешь! Когда я с ним гуляю, меня все время останавливают и спрашивают: "Вы специально такую собаку взяли?»

«Я ИЗ АФРИКИ, А ТАМ СТАРОСТИ НЕ СТЕСНЯЮТСЯ, ЕЮ ГОРДЯТСЯ».

Я не хотела заводить речь о ее муже: опасалась, что воспоминания могут быть слишком болезненными. Но сама Иман говорит о нем часто, иногда даже в настоящем времени. «Дэвид в наших сердцах и мыслях каждый день. Вы знаете, он был моей истинной любовью. Дочка как-то спросила: "Ты не хотела бы снова выйти замуж?» А я ответила: «Ни за что на свете».

Их познакомил общий друг в 1990-м. «Мое притяжение к ней было мгновенным и необратимым. После первого свидания я не мог заснуть от возбуждения, – рассказывал потом певец. – Я не сомневался, что она станет моей женой. И ничего в жизни не добивался с такой страстью, как ее согласия. Я просто знал: она та самая, единственная». Они поженились в 1992-м, а в 2000-м родилась Лекси. Можно предположить, что в паре супермодели и рок-иконы кипели страсти, но Иман отметает эту версию. «У нас был самый обычный брак. Обычнее просто некуда. Я вышла замуж за остроумного и очень доброго джентльмена, который больше всего любил носить костюм-тройку, – и таким он оставался все эти годы. В нем не было ничего инопланетного, что любят ему приписывать. Мы жили в Нью-Йорке, забирали дочку из школы, ходили везде, как нормальные люди. Жаль, что времени у нас оказалось меньше, чем хотелось бы...» В январе исполнилось пять лет, как Боуи умер от рака печени. «Для нас это самые тяжелые дни, – говорит вдова музыканта. – Но он ведь не исчез совсем, его фанаты все еще рядом, его музыка все еще актуальна». Обычно на годовщину семья собирается вместе, но в прошлом году Иман одна уехала под Сан-Франциско, к секвойям. «В день его смерти я пошла на прогулку, и прямо передо мной пролетела лазурная птица. Настоящая лазурная птица, представляете! (В песне Lazarus, последнем сингле, который выпустил Боуи, он сравнивает себя именно с ней: You know, I’ll be free / Just like that bluebird / Now ain’t that justlike me? – Прим. HB.) И я физически почувствовала егоприсутствие. Потом наш гид сказал мне, что такие птицы в их краях – огромная редкость. Так что теперь для меня в этой дате не только горе, но и чудо».

Но разумеется, Иман не просто иконическая вдова своего легендарного мужа. За свою жизнь она сломала не меньше стереотипов, чем он. Дочка дипломата и врача, родившаяся в столице Сомали Могадишо, она была воспитана победительницей. «Моя мама часто повторяла: "Знай себе цену. И если что-то тебя не устраивает, поворачивайся и уходи. Никогда не соглашайся на меньшее, потому что с ним ты в конце концов и останешься». Я впитала эти слова и принципы с ее молоком». Иман хотела пойти по стопам отца и стать послом (она говорит на пяти языках), а вот о модельной карьере не мечтала. «Я не воспринимала свою внешность как что-то экстраординарное. В Сомали меня считали обычной девчонкой, каких вокруг тысячи». После государственного переворота будущая модель вместе с семьей была вынуждена бежать в Кению. Там ее, студентку Университета Найроби, заметил фотограф Питер Берд и спросил, сколько она хочет за то, чтобы ему попозировать. Помня уроки матери, Иман попросила 8000 долларов, полную стоимость одного семестра обучения, и получила нужную сумму. А уже через год переехала в Нью-Йорк, где стала сниматься для журналов.

Ее красота и грация дикой газели покорили сердца самых разных дизайнеров – от Тьерри Мюглера, который
говорил, что она «пробуждает в нем дикие инстинкты», до Ива Сен-Лорана: он сделал Иман музой своей «африканской» коллекции 1985 года и кроил платья прямо на ней. «Незабываемые ощущения, – рассказывает модель. – Как и все, кто родился в Африке, я обожаю яркие цвета, но Сен-Лорану удалось удивить даже меня взрывами своей колористики». 

Несмотря на быстрый успех, Иман приходилось бороться с обычным для того времени расизмом в индустрии. И тут снова помогли материнские советы. «Я всегда требовала такой же гонорар, как тот, что полагался белым девочкам. Мы делали одинаковую работу – с какой стати они должны были получать за нее больше?»

«ПОКАЗЫ ЗАДЕРЖИВАЛИСЬ, ПОТОМУ ЧТО ПЭРИС ХИЛТОН НЕ СОИЗВОЛИЛА ЯВИТЬСЯ ВОВРЕМЯ. Я НЕ ХОТЕЛА УЧАСТВОВАТЬ В ЭТОМ ЦИРКЕ»

В один прекрасный день визажист попросил ее принести на съемку свой тональный крем, потому что в его арсенале не нашлось подходящего. Иман увидела свободную нишу – и в 1994-м основала бренд Iman Cosmetics специально для «женщин с не белой кожей», как формулирует концепцию она сама. «Меня не интересует этническая принадлежность, только оттенок. Я хотела продемонстрировать миру, что у нас больше общего, чем различий». К тому моменту она решила закончить модельную карьеру: во-первых, новый бизнес требовал безраздельного внимания, а во-вторых, ее раздражало чрезмерное увлечение дизайнеров селебрити-культурой. «Показы регулярно задерживались, потому что Пэрис Хилтон или кто-нибудь подобный не соизволил явиться вовремя. Просто смешно. Я не хотела участвовать в этом цирке». Сегодня Иман не планирует возвращаться на подиум. А жаль: только представьте, сколько возрастных стереотипов она стерла бы в порошок одним своим взглядом. Вместо этого она выступает послом CARE International, которая входит в число старейших и крупнейших некоммерческих организаций, оказывающих гуманитарную помощь и борющихся с бедностью. «Я знаю, каково быть беженкой. Я знаю, каково быть не белой. Я знаю, каково быть не мужчиной. Я знаю, каково адаптироваться к культуре, которая очень далека от твоей собственной. И я точно знаю, сколько дополнительных сложностей все это порождает. Я благодарна таким НКО, как Care, за помощь, которую они оказывали мне в начале пути». Иман говорит, что хотела бы вернуться в Сомали, если бы это было безопасно: «Каждого беженца и переселенца не покидает желание снова очутиться там, где все на него похожи». Она ненавидит ксенофобную риторику Трампа («Когда мне было 20, я с приятелем проехала на машине всю Америку с востока на запад. Сегодня ни за что бы на такое не решилась: страна так сильно разделена, что в некоторых местах я, чернокожая женщина, чувствовала бы себя, мягко говоря, неуютно») и с оптимизмом воспринимает победу Джо Байдена и Камалы Харрис: «За ними перемены, которые очень нужны нам всем».

А каким Иман видит собственное будущее? Несмотря на все разговоры о тихой жизни, я ничуть не удивлюсь, если уже завтра в ее карьере начнется новая глава. «Вы меня раскусили», – усмехается она. И добавляет, что пообещала своему приятелю Майклу Корсу прибежать к нему на любое мероприятие («Буквально: хоть на открытие конверта!»), как только закончится пандемия. «Вообще, меня рано сбрасывать со счетов. Я же сомалийская женщина, а мы все кочевники. Так что когда мир вернется к нормальной жизни и мы снова начнем путешествовать, я и подумаю, чем хочу заниматься дальше. В дороге у меня это получается лучше всего».

Фото: ПАОЛА КУДАКИ (PAOLA KUDACKI)
Стиль: ДЖЕЙСОН РЕМБЕРТ (JASON REMBERT )

МАКИЯЖ: CAMILLE THOMPSON@BRYAN BANTRY С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ IMAN COSMETICS; ПРИЧЕСКИ: OSCAR JAMES@KEN BARBOZA; МАНИКЮР: ERI HANDA@HOME AGENCY С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ SMITHCULT; АССИСТЕНТЫ СТИЛИСТА: KRISTEN MCGOVERN, EDEN HURLEY, WILTON WHITE; ПРОДЮСЕР HEATHER ROBBINS AT CLM USA.

До встречи с Иман Дэвид уже был женат. Его экс-супруга, рок-тусовщица Анджела Барнетт, измотала его как физически, так и морально. В их отношениях все было напоказ. Энджи с радостью делилась с прессой мельчайшими подробностями их с Дэвидом интимных отношений. Поначалу Боуи поддерживал ее выдумки, вел себя эпатажно и откровенно заигрывал с прессой. Однако скоро певец устал от этого и последовал развод.

Иман Мохамед Абдулмаджид родилась в Сомали. Ее детство прошло в скитаниях с места на место из-за нестабильной политической ситуации на родине девочки. Впрочем, будучи дочерью дипломата, Иман смогла отправиться учиться в университет Найроби, где ее и заметил скаут модельного агентства Питер Бэрд.

Первый раз Иман вышла замуж в 18 лет. Ее избранником стал бизнесмен из Сомали. Впрочем, брак продержался недолго: муж ревновал ее к модельной карьере, а Иман была не намерена ее прекращать. Второй раз Иман вышла замуж за баскетболиста Спенсера Хейвуда. Вскоре у них родилась дочь Зулейха. А потом из-за проблем со спортом, Хейвуд пристрастился к тяжелым наркотикам. В итоге Иман устала бороться за мужа и подала на развод.

Иман и Дэвид познакомились на одном из благотворительных вечеров. "Она была так роскошна, так сексуальна, что я просто робел. Мысленно я уже придумывал имена нашим будущим детям!" — шутил позже Боуи. Иман приняла приглашение Боуи выпить вместе чай. Позже она вспоминала, что на первом свидании Боуи робел и был очень галантным кавалером. 

Спустя несколько лет Дэвид сделал возлюбленной предложение. В 1992 году, после росписи в Швейцарии, пара отправилась во Флоренцию, где обвенчалась. 

Журналисты и фанаты давали этому браку не более года, будучи уверенными в том, что модель и рок-звезда не смогут ужиться вместе. Но они ошибались. Иман и Дэвид поселились в Нью-Йорке. Тусовки и светские мероприятия они посещали очень редко, предпочитая проводить время вдвоем. "Он всегда умеет меня рассмешить. Я тоже умею его развлекать. Поэтому у нас дома почти как в кабаре! Забавно, после стольких лет я все еще хочу его, всего", - делилась в интервью Иман. Впрочем, если все же Боуи и Иман выбирались в свет, то их выход всегда производил фурор, и неоднократно они получали звание самой стильной пары. 

В 2000 году родилась долгожданная дочь — девочку назвали Александрия, но для домашних она была Лекси. Дети от первых браков тоже были частыми гостями в доме супругов. Иман удалось выстроить дружеские отношения между всеми членами семьи.

Брак рок-легенды и супермодели продлился почти 24 года, пока смерть Дэвида не разлучила их."Мы не в силах познать истинную ценность мгновений до тех пор, пока они не станут лишь воспоминанием"...С этим высказыванием Иман сложно не согласиться. 

МОДА•ИКОНА СТИЛЯ

Иман: одна из первых темнокожих супермоделейdata-original-src="http://res.cloudinary.com/drkxbxmeo/image/upload/v1655670623/1454606941_boui.jpg" data-src="http://res.cloudinary.com/drkxbxmeo/image/upload/v1655670623/1454606941_boui.jpg">Текст: Наиля Гольман

Модели и филантропу Иман присудили награду имени Франки Соццани, которую ей вчера вручили в Венеции — за вклад в развитие индустрии, а также за борьбу против расового неравенства на подиуме. Рассказываем, как Иман пришла к славе, за что ее полюбил весь мир и почему, даже оставив подиум, она не перестала быть иконой.

Когда популярный американский фотограф Питер Бирд остановил на улице в Найроби красивую девушку с просьбой снять ее портрет и, увидев, что она колеблется, предложил ей заплатить, она спросила: «Сколько?» Он поинтересовался: «А сколько ты хочешь?» «Восемь тысяч долларов», — уверенно ответила она, потому что мама учила: если спрашивают, чего хочешь, отвечай честно, снизить твои ожидания люди всегда успеют. Восемь тысяч долларов были суммой, которая бы полностью покрыла для девушки расходы на обучение. Двадцатилетняя Иман Абдулмаджид, дочь сомалийского дипломата, политическая беженка, училась в Кении на политолога и работала на двух работах, чтобы кормить семью с младшими братьями.

Легенда гласит, что в ответ на сумму Бирд сказал «без проблем», желанную серию фотографий он снял. Вскоре благодаря этим портретам девушка переехала в Нью-Йорк, где ее карьера пошла в гору, — все тот же Бирд провел для нее пресс-конференцию и в кратчайшие сроки сделал ее звездой. Между сменой места жительства и первой обложкой Vogue (1976) прошел всего год. Этот год Иман начала восемнадцатилетней студенткой, ни разу не носившей каблуков и не пользовавшейся косметикой. Журналисты писали про нее массу баек, и половина города какое-то время всерьез думала, что ее нашли в джунглях, что она не говорит по-английски. Иман к тому моменту владела пятью языками, но иногда молчала, просто чтобы узнать, что люди будут говорить, думая, что она их не понимает. Они болтали немало чуши, на которую Иман, выросшая в семье активистов, злилась.

Съемка Энни Лейбовиц, 1998

Съемка Энни Лейбовиц, 2000

Через десятилетие, уже отойдя от работы в мире моды («Каждый должен понимать свои границы. К тому же, знаете, тогда уже появилась Наоми»), Иман объединилась с Наоми Кэмпбелл и бывшим букером Бетанн Хардисон, чтобы напомнить дизайнерам, что и в новом веке с расовым разнообразием в индустрии все не слишком хорошо: в 2013 году они втроем запустили кампанию Balance Diversity и, написав открытое письмо ведущим модным домам, призвали их нанимать больше моделей неевропейского происхождения. В том, что в наши дни на подиумах и в журналах появляется все больше темнокожих и азиатов, причем обоих полов, несомненно, есть заслуга Иман и ее соратниц.

Помимо этого Иман, которой все первые годы работы приходилось делать себе отдельный тон и приносить его на съемки, в какой-то момент устала отвечать всем подругам на просьбу сделать такой для них тоже и запустила собственную (разумеется, гиперуспешную) линию декоративной косметики для всех цветов кожи. «Когда на первой же съемке меня накрасили чем-то, смешанным из подручных средств, а потом я увидела на печатных страницах свое лицо непривычно серого цвета, я поняла, что дело надо брать в свои руки. Моя красота — это моя валюта. И если они не знают, как ее правильно показать, значит, никто им лучше меня самой это не объяснит». Что ж, она отлично объяснила это всему миру.Все это Иман охотно рассказывает и сегодня, отвечая на многочисленные вопросы в интервью, которые дает давно уже не в качестве супермодели, а в качестве живой легенды и активистки. Они не слишком отличаются одно от другого — но в том, как упорно она повторяет одни и те же истории, чувствуются характер и целеустремленность, благодаря которым африканская королева модной индустрии добилась многих перемен не только для себя, но и для нескольких поколений темнокожих девочек во всем мире. Она борется не только за равноправие в индустрии, но и за нужды сомалийских женщин, за их права на нормальную медицину.

Гораздо меньше Иман любит говорить о личной жизни. Ничего удивительного, учитывая, что последнюю четверть века она провела замужем за одним из самых известных музыкантов планеты.С Дэвидом Боуи Иман познакомил на вечеринке их общий друг, парикмахер. Кое-какие трогательные детали об этой встрече все же известны. Например, Боуи так нервничал, что на следующий день после знакомства сделал странную вещь: пригласил ее на вечерний чай. Боуи не пил чай — он вообще никогда не пил чай — просто сидел с чашкой кофе напротив нее и волновался. Еще одна история, которая одновременно иллюстрирует нетривиальный подход жениха к ухаживаниям и избирательность невесты, случилась с кольцом. Когда Боуи — вернее, Джонс, как зовет мужчину своей жизни сама Иман («Я бы никогда не стала встречаться с Дэвидом Боуи, меня не интересовали отношения с рок-звездой. Но со мной познакомился совсем другой человек, Дэвид Джонс. И его я сразу полюбила»), — так вот, когда он решился сделать ей предложение, то отправился в Венецию искать совершенно определенное кольцо — его Иман заприметила в витрине магазина пару лет назад, и оно ей безумно понравилось. Кольца на витрине уже не было, но Боуи выяснил, кому его продали, нашел этих людей и выкупил драгоценность.

Все эти годы, за редкими исключениями, из всех подробностей своей частной жизни Иман и Дэвид предавали публичной огласке лишь один факт: они очень счастливы вместе.В это несложно поверить, глядя на любое их совместное появление на публике — например, в шоуРози О’Доннелл в 1997 году. Он — с (невозможной по сегодняшним временам) бородкой и в черном костюме с вампирским воротником-стойкой, она — тоже в строгом черном, но кожаном костюме и в ярких ботинках.

Именно так они вдвоем и выглядели: оба до невозможности элегантные, она — всегда чуть ярче. Задача, которая мало кому из спутниц этого мужчины показалась бы выполнимой. Глядя на архивные снимки и видео, про стиль Иман и Боуи можно с уверенностью сказать две вещи: они очень любили ходить вместе в брючных костюмах, а также много смеялись. Смеяться они умели и любили — в качестве доказательства можно, например, посмотреть уморительно нелепый ролик, в котором пара представляет коллекцию Тьерри Мюглера.

Съемка Иман и Дэвида Боуи для Tierry Mugler, 1993

Сегодня, спустя больше трех лет после смерти Дэвида, Иман до сих пор носит на шее цепочку с его именем. Она утверждает, что никогда больше не выйдет замуж: «Недавно я упомянула мужа в разговоре с одним знакомым. Он переспросил: «Твой муж? Ты хочешь сказать, твой покойный муж?» А я ответила: «Нет! Он всегда будет просто моим мужем, — говорит она, а потом добавляет: — Люди постоянно говорят мне, какая я сильная. А я не сильная. Я просто стараюсь не рассыпаться на части».

Пережить потерю Иман помогли дети. Ее дочери от первого брака с баскетболистом Спенсером Хэйуордом Залекхе уже 41, а младшей, Александрии, или Лекси, чей отец Боуи, едва исполнилось 19. Иман утверждает, что не хочет для Лекси судьбы Кайи Гербер и головокружительной карьеры на подиуме — несмотря на то, что девушке уже вовсю предлагают работу агентства и дизайнеры. «Я ведь знаю, что это просто потому, что она дочь Дэвида Боуи, — говорит Иман. — Дочь считает, что я чрезмерно ее опекаю, но я говорю ей, что карьера и популярность подождут. Пусть лучше пока наслаждается анонимностью и жизнью подальше от подиумов и папарацци».

Сама Иман тоже не стремится к большой публичности. Она нечасто выходит в свет — хотя если выходит, то выглядит всегда умопомрачительно. Обожает открытые яркие цвета и гладкие фактуры. Взять хотя бы ее появление на гала-ужине amfAR в Нью-Йорке в 2017 году в ярко-красном шелковом платье Zac Posen. Много путешествует — часто в компании все той же Бетанн Хардисон, с которой они близкие подруги, — и занимается бизнесом: сегодня годовой оборот ее косметического бренда составляет 25 миллионов долларов, и она утверждает, что совсем не против, если Iman Cosmetics будет главным, за что ее запомнят. В своем инстаграме, у которого уже полмиллиона подписчиков, 64-летняя модель и активистка кроме собственных фото и снимков пейзажей публикует мотивирующие цитаты — часто ироничные, а часто вполне серьезные, вроде такой: «Из раны, откуда когда-то у меня текла кровь, теперь растут цветы».

amfAR, 2017