«Шевчук подрался с Расторгуевым из-за Цоя». Евгений Додолев раскрыл детали

В феврале 2023 года в Сети завирусился ролик, где Виктор Цой давал интервью корреспонденту популярной в СССР телепередачи «До 16 и старше...». Разговор с 26-летним исполнителем длился 7 минут.

Современные зрители были поражены, что Цой не употребил ни одного матерного слова, в нем не чувствовалось высокомерия, хотя у него уже была огромная популярность. Он говорил, что внешний комфорт для него не важен, что его не волнуют гастроли за границей, потому что там не поймут его песни на русском языке.

Спустя год aif.ru поговорил с журналистом Евгением Додолевым о том, каким был Виктор Цой. Додолев первым в СССР написал о лидере группа «Кино» в официальной прессе — материал «Начальник Камчатки» вышел в «МК» в 1988 году.

«На „квартирнике“ Цой спел хит Шатунова»

Мария Март, aif.ru: Евгений, каким вы запомнили Цоя?

Евгений Додолев: Он был очень ироничен. Помню московские посиделки, на которых присутствовал Виктор. Зашла речь о конкуренции поп-музыки и рок-музыки. А тогда, в конце 80-х, по уровню популярности с Цоем мог сравниться разве что Юра Шатунов и группа «Ласковый май» (хотя это совсем разные жанры). «Ласковый май» все в рок-тусовке презирали. А Цой взял гитару и спел пару куплетов из репертуара Шатунова. Не вспомню точно, что была за песня. Возможно, «Белые розы» или «Седая ночь». В общем, один из главных хитов. Это было шутливое исполнение, но Цой не был снобом и отдавал должное популярности коллектива, хотя он и Шатунов — люди с разных планет.

— Можно представить, какую ценность имела бы сейчас эта запись, если бы кто-то снял этот момент на пленку: Цой поет песню Шатунова.

— Согласен. Но тогда, в конце 80-х, не было никаких гаджетов; никто и не подумал зафиксировать этот момент. Да он и не казался значимым. Однако застрял в памяти.

Возвращаясь к вашему вопросу о характере Цоя, могу заверить, что он никогда никому не позволял диктовать себе условия и никакой Айзеншпис, бандит, денежный мешок или спецслужбист не могли его ни запугать, ни нагнуть.

Показательная история произошла с Цоем во Франции. Мне её рассказала Натали Минц, француженка, дочь русских эмигрантов, которая во время пребывания в Питере (училась она в Сорбонне, а в Ленинград приехала по студенческому обмену) жила рядом с Казанским собором и постоянно зависала на цоевской «Камчатке». Вернувшись из СССР в Париж, она со своим другом Жоэлем Бастенером основала продюсерскую компанию Volya Productions и вместе они спродюсировали весной 1989 года французские гастроли «Кино», точнее — выступление на 13-м фестивале популярной музыки Printemps de Bourges («Весна в Бурже»).

Группа «Кино» прилетела в Париж, организаторы встретили их в аэропорту и сказали, что сначала их повезут на встречу с журналистами, а потом в гостиницу. Цой возразил, хотелось бы заехать сначала в отель. Но привыкшие к повиновению советских артистов организаторы включили начальственный тон, пригрозили скандалом и дали понять: мол, мы вас вытащили за границу, оплатили поездку, так что подчиняйтесь, иначе хуже будет. Они знали, что советские музыканты боятся стать «невыездными». Накануне во Франции был Шевчук и маршировал по струнке. Но Цой спокойно сказал, что коли так, то он возвращается в Москву. Повисла пауза, организаторы поняли, что он так и сделает, и прогнулись. Удивились, но пошли навстречу.

Откуда взялся Айзеншпис?

— В разговоре вы упомянули Марьяну Цой, супругу Виктора, которая поначалу выступала в роли директора. Но потом появился Юрий Айзеншпис. Это в какой момент произошло?

— Первым настоящим директором группы был Юрий Белишкин. Он работал на студии Боярского, кажется. В его функции входила техническая организация гастролей, но справлялся он плохо, группа была им недовольна. А Юрий только освободился из заключения и находился в поиске исполнителя, на котором можно было бы заработать. Помню, мы стояли с Константином Эрнстом за кулисами какого-то концерта, Юра к нам подошёл и познакомился, а заодно спросил, кто из артистов сейчас «самый-самый». Костя сказал ему, что надо смотреть исключительно в сторону рок-музыкантов, этот жанр был в тренде. Как понимаю, именно от него Айзеншпис впервые услышал о «Кино», а может, были и другие — многие уже видели масштаб явления. Вышел Айзеншпис на Виктора через Сашу Липницкого, с которым его познакомили «бандиты» (антиквары), с которыми создатель «Звуков Му» тесно сотрудничал.

Липницкий лично привёл Айзеншписа на встречу с Виктором в сад «Эрмитаж» на Каретном. Юра пообещал Цою, что будет очень стараться и никаких проблем с билетами и гостиницами у группы больше не будет. Цой взял его в параллель к Белишкину, чтобы посмотреть, кто лучше. Вскоре Айзеншпис стал единственным директором группы.

У кого есть право скорбеть по Цою

— Трагическая гибель Цоя в автоаварии стала для общества шоком. На тот момент был в работе альбом группы, который, если не ошибаюсь, выпустили уже после смерти. И пресс-конференцию по поводу выхода «Чёрного альбома» вели как раз вы. Верно?

— Да, Юра попросил меня об этом. К слову, именно на этой пресс-конференции впервые прозвучало слово «продюсер». Когда встал вопрос, как его представить, Айзеншпис сказал, что Натали Минц посоветовала ему представляться продюсером, потому что это звучит лучше, чем директор или администратор.

Так, с подачи Юрия Шмильевича, слово «продюсер» вошло в лексикон нашего шоубиза.

— На той пресс-конференции собралось много «звёзд», причем не только рок-музыки. Из-за этого даже случилась драка Шевчука и Расторгуева. А что они не поделили?

— После того, как я закрыл пресс-конференцию, посвящённую релизу, весь рок-бомонд перекочевал на банкет. Артисты, конечно, накатили — повод достойный. И когда фронтмен «Любэ» предложил тост (уже не помню детально, какой), нагрузившийся к тому моменту Юрий Юлианович [Шевчук] накинулся на Николая Вячеславовича с наездом: типа «попсовым фонограмщикам» здесь не место, скорбеть по поводу Цоя смеют лишь истинные рокеры, а остальные обязаны помалкивать.

Их как-то разняли, и Александр Ф. Скляр, чтобы снять накал, забасил «Из-за острова на стрежень на простор речной волны выплывают расписные Стеньки Разина челны».

Я привёл на ту презентацию своего французского соавтора Франсуа Моро (мы дорабатывали рукопись грядущего бестселлера Les Coulisses du Kremlin). И непуганный парижанин, плохо понимавший по-русски (мы общались на английском), спросил у меня, что, мол, за кипиш. Я спьяну протроллил коллегу и сказал что-то типа: «Не ссы, друг мой французский, сейчас станешь свидетелем нашего старинного красивого обычая: боя рокеров с попсой... Грядёт легкая поножовщина, однако никаких убийств. Просто возьми со стола нож или вилку и прикрой мне спину, мы чуток подурачимся, а если даже и пырнёшь кого, то милицию не вызовут — ты же зарубежный гость».

Ужас в глазах коллеги был впечатляющим, я не выдержал и заржал, хотя приобнявший нас в этот момент Скляр своим раскатистым вокалом мог навести изжогу и не на столь впечатлительного гостя, как ведущий репортёр журнала VSD.

Ну я раскололся и честно рассказал Франсуашечке, что происходит на самом деле.

— После гибели Цоя прошло более 30 лет. Его песни поют. Можно сказать, что его творчество в чем-то формировало людей. Вы могли бы назвать примеры известных вам людей следующего после Цоя поколения, которые были его поклонниками?

— Не могу не упомянуть Сергея Бодрова. Он очень ценил творчество Виктора Цоя. Помню, как-то на «Кинотавре» расспрашивал о нём ту, которая была в курсе нюансов. Глаза его горели.